Ахтем Сейтаблаев: "Жителей татарской деревни погрузили на баржу, вывезли в Азовское море и утопили"
Любимое место для встреч крымскотатарского режиссера Ахтема Сейтаблаева находится в самом центре Киева. Это уютный ресторан, «перекочевавший» в столицу Украины из Бахчисарая вместе с владельцами, персоналом, утварью и меню. Здесь делают восхитительные чебуреки, сладкую пахлаву и варят на песке ароматный кофе. У Ахтема даже есть свой столик — возле окна, с видом на веранду. Он признается, что ресторан, где отовсюду слышится татарская речь, напоминает ему о родном Крыме. Режиссер, снявший картину «Хайтарма», вновь берется за фильм, посвященный татарскому народу. «Это тема, которой я буду отдан всегда», — говорит Ахтем.
— Поздравляю с победой Джамалы на «Евровидении»! Думаю, для крымского народа она очень важна.
— Что вы, это огромная поддержка! Знаю, что буквально на следующий день после финала песенного конкурса в Стокгольме на железнодорожном вокзале Бахчисарая, с которого также происходила депортация крымских татар, на полной громкости звучала песня Джамалы «1944». Ни сотрудники ФСБ, ни «Беркут» ничего не могли сделать. Ведь противозаконных действий не было. Тем более, в песне нет ни слова о политике. Во всяком случае, в строках на татарском языке уж точно. Это часть народной песни, которая родилась в местах депортации. Она называется «Дующий ветер с Алушты». Ее отрывок на татарском языке Джамала и вставила в «1944». В ней поется об огромной тоске по своей родине.
— Было предчувствие, что Джамала победит?
— Скажу честно, мне не верилось. Я не очень слежу за «Евровидением». Но все равно было понятно, что песня Джамалы — неформат. К тому же при истерии средств массовой информации России о заполитизированности конкурса я думал, что победу певице не дадут. Признаюсь, не верил и в выигрыш России. Мне казалось, на «Евровидении» победит нейтральная страна. Но то, что случилось, еще раз подтвердило, что мы предполагаем, а Всевышний располагает. Еще четыре года назад, до событий на Майдане, о крымских татарах знали очень мало. Справедливости ради надо сказать, что государственная власть, какой бы она ни была (оранжевая или бело-голубая) никогда не занималась Крымом. Да, собственно, никем не занималась.
— Говорят, нет ни одной крымскотатарской семьи, не пострадавшей во время депортации.
— И это чистая правда. В 1944 году моей маме было шесть лет, а отцу — четыре. Он плохо помнит момент депортации, а вот мама запечатлела это навсегда. Некоторые из ее воспоминаний вошли в фильм «Хайтарма». По сути, он на 90 процентов документальный. Мама рассказывала, что 17 мая 1944 года к ним в дом зашел офицер, попросил воды, присел, взял маму на руки и начал плакать. Бабушка, плохо владевшая русским языком, спросила, что случилось. Военный лишь ответил, что у него дома такая же дочь. А на следующий день он пришел в сопровождении солдат и в течение 15 минут помогал бабушке собирать необходимые вещи. Я слышал о таких офицерах еще несколько историй. Все они позже воплотились в образ майора Кротова в фильме «Хайтарма». Эту роль блестяще исполнил Алексей Горбунов. Мама вспоминала, как они около трех недель ехали на поезде в жутких условиях. Их кормили соленой рыбой, не давали воды, и люди умирали от жажды. Хоронить по дороге не разрешали, поэтому тела выбрасывали прямо из вагонов. Люди были так плотно утрамбованы в вагоны, что даже стоять было негде. Маленьких детей брали на руки и поднимали наверх, чтобы они хоть как-то могли дышать.
— Куда были депортированы ваши родители?
— Мамину семью отправили в Марийскую АССР, за Татарстаном. Взрослые валили лес, дети рубили сучки. Семьи жили в бараках, разделенных занавесочками. Семья отца была отправлена в Узбекистан. Почти три года они жили в землянке. По сути, Крым был зачищен от татар в течение трех дней. Об этом сразу же доложили Сталину. И тут вдруг оказалось, что на Арабатской стрелке забыли одну деревню, где жили татары. Это обнаружилось где-то через месяц после всеобщей депортации. Когда власть это поняла, в село нагнали солдат, татар погрузили на баржу, вывезли в Азовское море и утопили.
— Когда же ваши родители вернулись на родную землю?
— Это произошло в 1989 году. Отец купил дом в Бахчисарае. При этом возникли большие проблемы, потому что на самом деле в Крыму татар никто не ждал. Я в том же году поступил на актерский факультет при Крымском культпросветучилище. Наша группа специально набиралась для дальнейшей работы в крымскотатарском театре. Но я помню, как однажды наша учительница по русскому языку и литературе призналась, что педсостав накануне нашего поступления собрали в парткоме. Парторг строго-настрого велел им проявлять осторожность, потому что, дескать, у татар есть праздник жертвоприношения, когда они выходят на улицу, ловят детей и пьют их кровь. И это в конце XX века! Речь идет о всем известном Курбан-байраме — празднике, восходящем к библейскому сюжету о жертвоприношении Авраама.
— На что же сейчас рассчитывают ваши близкие, оставшиеся в Крыму?
— Из разговоров с ними я понимаю, что они живут с верой в то, что все вернется на свои места. Кто в состоянии, сопротивляется хотя бы молча. Я спрашиваю у мамы: «Как вы там живете?» Она лишь отвечает: «Живем молча». Двое из моих пяти детей остались в Крыму. Особенно тяжело было сыну-школьнику. Каждый день он дрался. Первое время сын ходил в русскоязычную школу. Одноклассники, наслушавшись дома родителей, понятно, повторяли все это своим одногодкам. Моему проукраински настроенному юноше это было оскорбительно. И после полемики он вступал в схватки. Каждый день. В конце концов, его перевели в крымскотатарскую школу. Правда, эти школы не полного цикла обучения, а всего пять классов. Знаете, я давно уже понял, что никто никогда ничего не будет делать для нашего народа, пока мы сами не покажем зубы. Ни Джамала, ни великолепные поэты, актеры здесь не помогут. А зубы нам давно бы уже пора показать. Но сейчас в Крыму нас слишком мало. И предлагать нам взяться за оружие — это то же самое, что поднимать в концлагере восстание. Но мы умеем ждать. Крымские татары уже много раз доказали, что они видят себя гражданами Украины, крымскотатарской национальной территориальной автономии в составе страны.
— Недавно вы приступили к работе над картиной, в центре которой история крымской татарки.
— Рабочее название фильма «Ее сердце». Он не столько о крымских татарах, сколько об одной женщине-татарке Саид Арифовой, спасшей во время войны 90 детей, большая часть из которых были евреи. Мне бы хотелось, чтобы этот фильм стал некой моделью идеального человеческого общежития. Эта история из Бахчисарая. Несколько лет назад о ней впервые услышали в программе «Жди меня», ведущим которой был Игорь Кваша. К сожалению, я лично не был знаком с героиней, она умерла шесть лет назад. В первые годы войны немцы, захватившие Крым, уничтожали еврейские семьи. Нашей героине удалось спасти 90 детей, переделав их документы на татарские. А когда началась депортация крымских татар, буквально за несколько дней ей пришлось повернуть историю вспять. Все годы войны дети жили с ней в детском садике.
В нашей истории гораздо меньше детей. Крым будем снимать в Грузии. Одну из главных ролей (мужчину, вспоминающего свое детство) будет играть израильский актер, которому вскоре исполнится 90 лет. Оказывается, он сам прошел Холокост, ГУЛАГ, Сибирь, Ташкент и лишь после войны добрался до Израиля. Мы уже нашли актрису на главную роль, но имени ее пока не открываем. Признаюсь, поиски героини были очень долгими. Необходимого нам возраста актриса из крымских татар есть всего одна — моя дочь. Сейчас ей 21 год, но у нее за плечами опыт работы уже в 15-ти картинах. Она тоже приезжала на пробы, но я ее не взял. Просто понял, что это не ее роль. На самом деле, профессия актера достаточно жестокая при всей внешне кажущейся легкости.
— Уже известен бюджет картины?
— Около 30 миллионов гривен. Обычно я не лезу в финансовые вопросы, это не моя парафия. Часть суммы покрывает Госкино. Это примерно 30 процентов от общего бюджета. На всю работу у нас отпущено всего 25 съемочных дней. Грузия — замечательная, красивая страна, но кино снимать там достаточно дорого. Правда, работать в таких жестких рамках нам не привыкать. «Хайтарму» мы сняли всего за 23 дня.
— Известно, что не так давно вы получили финансирование Госкино и на следующую свою картину «Киборги» — о защитниках Донецкого аэропорта.
— Для меня это очень важное событие. Сценарий фильма написала Наталья Ворожбит. Она встречалась с настоящими героями аэропорта, начиная со знаменитого «Богемы» Андрея Шараскина. Кстати, мы с ним вместе учились в институте. И «Богема», и «Маршал» стали консультантами картины, в которой много юмора. Вы даже себе не представляете, как здорово шутят эти ребята, видевшие смерть. Шутки помогали им поддерживать боевой дух. Будет у нас в картине и так называемый венецианский маскарад, который «Богема» устроил перед сепаратистами. «Киборги» будут жизнеутверждающей картиной. Надеюсь, съемки начнутся уже в октябре нынешнего года. Будем снимать в основном под Киевом. По сюжету «киборги» находятся в старом терминале, который наполовину разрушен. Думаю, в фильме снимутся малоизвестные актеры. Мне кажется, степень доверия к ним будет больше. Кстати, я уже договорился, что перед началом съемок они пройдут трехнедельное обучение в кировоградском спецназе.
— Вы уже больше 12 лет живете в Киеве. Тоскуете по Крыму?
— Бесконечно. До аннексии Крыма, если я не был плотно занят работой, как минимум раз в месяц ездил к родным. Да и отдыхал всегда только в Крыму. Но и сейчас уверен, что наступит время, я вернусь в родные места и буду там жить.
— Отчего же уехали?
— Как говорится, королевство стало маловато. Я приехал в Крым после того, как закончил режиссерский факультет театрального института. Ни секунды не сомневался в том, что вернусь домой. Работал в крымскотатарском театре, делал постановки как режиссер, сыграл практически все роли, о которых может только мечтать актер. А потом наступил кризисный для меня 2004 год, когда я не понимал, что дальше делать в профессии. К тому же не складывалась личная жизнь. И тут вдруг случилось кино. Это был новогодний мюзикл «Али-Баба и 40 разбойников». На меня вышел продюсер, для картины нужен был главный персонаж восточной внешности. Я приехал в столицу, моя работа понравилась. Более того, меня неожиданно назначили вторым режиссером. Потом как-то все закрутилось, и я остался в столице.
Эдуард Митницкий пригласил меня в Театр на Левом берегу, и я понял, что мечты сбываются. До сих пор помню нашу встречу в театре. Мне исполнилось 32 года. Я был небрит и меньше всего походил на Ромео. А Эдуард Маркович как раз говорил о том, что собирается ставить «Ромео и Джульетту». Я думал, мне предложат сыграть Тибальта, а тут вдруг главная роль! Но потом я ни разу не пожалел о том, что сделал в свое время этот выбор.
4828Читайте нас в Facebook
