"Когда революция переходит в музеи, это значит, что на улице... контрреволюция"
В эти дни сто лет назад в Киеве, как и на всей территории разваливавшейся Российской империи, начали повсеместно сносить памятники царского режима. Война со статуями императоров, губернаторов, полководцев была веселой и необременительной, ведь каменное оружие не выстрелит, а мраморное изваяние не отомстит…
«Снести долой памятники контрреволюции, которые так поганят наш город, передать их на заводы для переплавки»
Как ранее писали «ФАКТЫ», в марте 1917 года на Крещатике по случаю праздника победившей революции решили снести памятник премьер-министру царской России Петру Столыпину. Но революционным романтикам не интересно было просто сбросить памятник с пьедестала. И они устроили над ним суд, правда, недолгий. А приговор — повесить — тут же привели в исполнение. Над памятником премьер-министру заранее соорудили деревянную конструкцию, напоминавшую виселицу, прикрепили к ней веревки, символизировавшие знаменитый «столыпинский галстук»…
После этого судьба других монументов, олицетворявших ненавистное прошлое, была предрешена. В течение нескольких лет с улиц и площадей Киева исчезли памятники Николаю I, Александру III, Александру II, княгине Ольге, Кочубею и Искре… Чтобы придать законную силу процессу истребления изваяний, символизировавших старый мир, киевский горсовет рабочих депутатов в апреле 1919 года постановил: «Не позднее пролетарского праздника 1 Мая снести долой памятники контрреволюции, которые так поганят наш город, передать их на заводы для переплавки на гильзы к снарядам для Красной армии».
*Вместо сброшенного сто лет назад с пьедестала бронзового графа Алексея Бобринского сейчас на столичном бульваре Тараса Шевченко установили памятник Николаю Щорсу. В рамках нынешней декоммунизации конная статуя красного командира также вот-вот покинет постамент
К контрреволюционерам причислили и бронзовую фигуру графа Алексея Бобринского. Чести быть отлитым в бронзе он удостоился еще в XIX веке за вклад в строительство железных дорог, а также в развитие сахарной промышленности на территории нынешней Черкасской области. За короткий период граф Бобринский построил там шесть сахарных заводов, оснащенных по последнему на тот момент слову техники. При этом Алексей Бобринский позаботился о создании для рабочих невиданных для конца XIX века социально-бытовых условий: при заводах строились больницы, открывались школы для детей, библиотеки… Бобринский известен еще и тем, что изобрел и усовершенствовал ряд сельскохозяйственных орудий — плуги, сеялки, распашники. Кстати, граф не поленился издать свои труды по, как сейчас бы сказали, производственному менеджменту, и впоследствии выдающегося промышленника и экономиста цитировали в своих работах кумиры пролетариев Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Однако это не спасло памятник Бобринскому в Киеве. Бронзовую статую, подножие которой обрамляли земледельческие орудия и рельсы железной дороги с надписью: «Полезной деятельности графа Алексея Алексеевича Бобринского», отправили на переплавку. Спустя несколько десятилетий, в 1954 году, вместо него на бульваре Тараса Шевченко установили памятник Николаю Щорсу. Его судьба также, по сути, предрешена: в рамках нынешней декоммунизации конная статуя красного командира вот-вот пойдет под снос…
«Политические покойники бывают удивительно живучи»
Символично также, что на месте снесенного монумента Столыпину другие памятники «не прижились». В феврале 1919 года, уже после того как власть в Киеве на несколько месяцев получили большевики, на Думской площади (ныне — майдан Незалежности) поставили гипсовое изваяние Карла Маркса. Но несколько месяцев спустя деникинцы, захватившие город, уничтожили все советские памятники, в том числе и гипсового основателя марксизма. Через три года Маркса, но уже бронзового, опять поставили на место Столыпина. Газета «Правда» тогда писала: «Это единственный в Киеве, а скорее всего, во всей республике образец монумента, исполненного в формах, переходных от кубизма к конструктивизму, но с натуралистическим трактованием Марксовой фигуры, идеи и ученья».
Несмотря на то что «кубический» Карл Маркс вызвал многочисленные насмешки и критику, памятник простоял до 1933 года, когда под покровом ночи его сняли с постамента и отправили на завод «Арсенал» для переплавки. С тех пор и до 1977 года место Столыпина пустовало. А сорок лет назад на нынешнем майдане Незалежности воздвигли скульптурную группу в честь Великой Октябрьской социалистической революции. Монументальную композицию из гранита демонтировали после распада СССР. И вскоре неподалеку установили памятник независимости Украины. Хотелось бы, чтобы и он, и независимость устояли…
Без малого сто лет назад, в апреле 1919 года, был уничтожен памятник императору Александру II на Царской площади (нынешняя Европейская). Спустя два месяца на его место водрузили восьмиметровую фанерную фигуру красноармейца — в буденовке, шинели и с винтовкой. Открытие «правильного» памятника приурочили к первому Всеукраинскому съезду комсомола, который проходил в клубе юных коммунаров (сейчас на этом месте — гостиница «Днепр»). Фанерный красноармеец простоял несколько лет и весьма потускнел. Но лишь в 1944 году на площади, которой к тому времени присвоили имя Сталина, установили памятник «вождю всех времен и народов». А через 12 лет после развенчания культа личности изваяние кровавому диктатору снесли. Наряду с другими киевлянами свидетелем демонтажа был и писатель Виктор Некрасов. Посмотрев, как Сталин упорно сопротивлялся разрушению, как несколько раз обрывался трос, которым трактор пытался стащить статую с пьедестала, Некрасов пришел, по сути, к пророческому выводу: «Политические покойники бывают удивительно живучи».
В 1918 году снесли, а спустя два года переплавили на заводе «Арсенал» статую императора Николая I, на месте которого в сквере напротив Киевского национального университета в 1939 году установили памятник Тарасу Шевченко.
«Украинские вывески чередуются с апокалипсическими названиями: Сорабкоп, Укрнархарч, Укрнарпит, Тэжэ, Винторг, Бумтрест»
«А при чем тут Шевченко?» — писал в начале 20-х годов XX века в книге воспоминаний Василий Шульгин. Бывший издатель газеты «Киевлянин», публицист, бывший депутат Государственный думы, наряду с Гучковым принимал отречение Николая II от престола, а затем в Киеве пытался убедить Центральную Раду отказаться от идеи автономии Украины. Один из идеологов и организаторов Белого движения, русский националист и монархист Шульгин сбежал от большевиков в Европу, а спустя несколько лет, пытаясь найти пропавшего без вести в вихре революционных событий сына, нелегально перешел советскую границу и тайно побывал в Москве, Петрограде и Киеве. Свои впечатления он изложил в книге «Три столицы». Несмотря на неоднозначную и противоречивую личность автора, предлагаем читателям фрагмент его впечатлений от послереволюционного Киева.
*До 1918 года в сквере напротив Киевского национального университета был памятник императору Николаю I, а с 1939 года — Тарасу Шевченко
«Если бы по выходу на перрон киевского вокзала я подошел к кому-нибудь и сказал: «Знаете, кто я? Я — бывший редактор «Киевлянина», помните?» — этот человек шарахнулся бы от меня, приняв за сумасшедшего… Да, чистая правда по нынешним временам иногда невероятнее самой грубой лжи, — писал Василий Шульгин без малого сто лет назад. — И вот улица Безаковская. Она была так названа в честь одного генерал-губернатора. А теперь как она называется? Теперь это улица Коминтерна (сейчас — Симона Петлюры. — Авт.). Хотя всегда по своей сути Безаковская была дрянной улицей. Невзрачные домишки, не «старина» и не «роскошь», — ничто, которое заполняет девять десятых наших городов вообще. Пренебрежение к месту. Одно из проявлений нашего малого самоуважения. Такая она и теперь. Ничего не прибавилось. Извозчики плетутся в горку мимо Ботанического сада. Ограда которого теперь падает местами. Не грех бы починить, «граждане»!
Вот памятник графу Бобринскому. Но самого Бобринского уже нет. Тут он стоял, положив чугунную ногу на железную рельсу. Это обозначало, что он сделал что-то большое для железной дороги. Теперь его нет. Вместо него торчит на старом каменном постаменте нелепая маленькая пирамидка. Должно быть, она из жести, из листового железа…
Удивительные люди! Вот был Бибиковский бульвар. Почему? Да потому, что Бибиков был генерал-губернатором, и, вероятно, при нем этот бульвар и насадили. И потому и назвали. А при чем тут Шевченко? Что он этот бульвар продолжил, украсил, улучшил? Ну а, скажем, почему назвали улицу Пушкинской (до 1899 года — Новоелизаветинская)? Ну и глупо сделали… Ибо Александр Пушкин был велик, но все же ломать старые названия, как и стулья, без особого основания не приходится.
В киоске на углу покупаю марку, на которой нарисовано, как кто-то лезет на фонарь, а кругом толпа. Это «юбилейная» марка, дань революции 1905 года. Совершенно верно: именно так начался в Киеве на Подоле еврейский погром вечером 18 октября. Именно это хотел изобразить нынешний советский художник? Нет, не надо больше «черного бунта». Этот путь испытан. Этот путь ни к чему…
Читаю вывески. Украинские вывески чередуются с апокалипсическими названиями: Сорабкоп, Укрнархарч, Укрнарпит, Тэжэ, Винторг, Бумтрест…
Вот на улице Владимирской то самое здание, которое киевский меценат Семен Могилевцев строил как «народную аудиторию». В конце концов оно открылось как Педагогический музей имени цесаревича Алексея. С надписью на фасаде: «На благое просвещение русского народа». Но затем пришла Центральная Рада и поставила леса, дабы заменить это все на должную государственную символику. Правда, сделать это сразу не удалось. Рука судьбы опустила на их голову гетманский переворот. Надпись осталась. Но ее все же сняли. Позже. Кажется, это было как раз тогда, когда этот стеклянный купол обрушился (или его обрушили) на головы сотен офицеров, взятых в плен при падении гетмана. А затем… Затем был Петлюра, большевики, Деникин, опять большевики… Теперь тут музей Революции. Да, да… Это хорошо. Когда революция переходит в музеи, это значит, что на улице… контрреволюция…
Но вот Крещатик. Как известно, здесь протекала когда-то речка, при впадении которой в Днепр Владимир Святой крестил русский народ. Оттого эта улица и называется Крещатик. Сейчас ее окрестили улицей «товарища Воровского». Принимая во внимание, что теперь делается на этой улице, название вполне удачное: по Сеньке и шапка. При этом сплошное Царство ленинизма. Ленин здесь, Ленин там. Ленин так, Ленин этак…
На площади я сел в трамвай. Кондуктор был молодой, из новых, очевидно. Тон у него уж больно властный. Вероятно — партиец. Неважно, что исполняет по жизни. Все равно, он — аристократ, он элита, он сегодня вечером на партийном собрании решит судьбу земли, если не всей планетной системы. Кондуктор спрашивает меня: «Вам куда билет, гражданин?» — «До Николаевской». — «До Николаевской?!!» В это время я почувствовал, что на меня обернулись в вагоне, как будто я сказал что-то невозможное. А кондуктор поправил наставительно, сурово: «До улицы Исполкома!..» Я понял, что на грани провала. Поэтому быстро поправился: «Да, да… До Исполкома…» Но тут, кстати, могу сказать, что Николаевская — это, кажется, единственная улица, которую «неудобно» называть в трамвае. Все остальные можно говорить по-старому. Это вот кондуктор по обязанности выкрикивает новые названия: «Улица Воровского», «Бульвар Тараса Шевченко», «Красноармейская», а публика говорит Крещатик, Бибиковский бульвар, Большая Васильковская. Вот еще ни в коем случае нельзя говорить «Царская площадь». Теперь надо говорить: «Площадь Третьего Интернационала»…
1226Читайте нас в Facebook
