Михаил Калашников: «После автомата я сконструировал газонокосилку для дачи и гриль»
Ровно 60 лет назад, в 1949 году, был принят на вооружение Советской Армии и до сих пор используется в армиях более пятидесяти стран мира автоматический карабин (в просторечии автомат) АК-47. С «калашом» многие народы отстаивали свою независимость, а в Республике Мозамбик автомат Калашникова красуется на государственном флаге как символ мужества и непобедимости воинов маленького, но свободолюбивого государства.
Слово «калаш» — сокращенное от фамилии создателя оружия, русского умельца-сибиряка Михаила Калашникова — вошло в языки мира вместе с «бистро», «водка», «погром», «казак», «спутник» и «перестройка». В некоторых странах Африки детям в честь автомата дают имя Калаш.
Прошли годы. Но не стареют душой ветераны — ни автомат, ни его творец. Несмотря на то что дважды Герою Социалистического Труда, доктору технических наук, генерал-лейтенанту в отставке Михаилу Тимофеевичу Калашникову 10 ноября исполнилось 90 лет, чувствует он себя нормально, по-прежнему бодр, много шутит и каждое утро идет на Ижевский машиностроительный завод, где работает главным конструктором стрелкового вооружения.
«Огурцы для засолки ставлю в дубовую бочку на корешок, плотно друг к дружке — как патроны в магазин»
Человек непосвященный единственным признаком почтенного возраста Калашникова счел бы его плохой слух. Когда я позвонил в Ижевск, разговаривать по телефону с Михаилом Тимофеевичем было сложновато. Ведь вся жизнь легендарного оружейника прошла на полигонах. Стрельбище, где испытывают оружие, — это не концертный зал имени Чайковского. Кстати, в свободные минуты конструктор любит ублажать натруженные грохотом стрельбы барабанные перепонки как раз симфонической музыкой.
- По звуку, тембру выстрела настоящий мастер может определить и качество пороха, и правильно ли обработан ствол, и другие нюансы, — говорит Калашников.
— Какая погода в Ижевске?
- Уже первый снежок выпал.
— К зиме подготовились, Михаил Тимофеевич? Огурцов насолили? Говорят, они у вас особенно вкусными получаются…
- Ну-у, к любому делу надо относиться с душой. Тогда все выйдет. Чтобы получить хорошие огурцы, надо сорвать их с грядки непосредственно перед засолкой, — рассказывает Калашников. — Огурчики должны быть твердыми, маленькими и зелеными. Перед этим дубовую бочку надо пропарить при помощи разогретых на огне кирпичей. Вереску туда и дубовых листьев бросить, тогда плесень не образуется.
Огурчики обязательно ставлю на корешок, плотно друг к дружке — как патроны в магазин, а не пускаю в свободное плавание в рассоле. Потом ряд застилаю листом смородины, вишневым листом, хреном и укропом. И опять ряд. Пока бочка не наполнится… Весной достаю, а они твердые, хорошие, непромятые… Друзья спрашивают: «Где взял малосольные?»
— Правда, что вы сами когда-то сделали газонокосилку для дачи?
- В советское время их в магазинах не было, вот и смастерил. И устройство для переворачивания бараньей ноги над жаром придумал. Нынче это гриль называется.
— Вы похоронили двух жен, уже долгие годы живете один и, говорят, такой чистюля, что не всякая хозяйка с вами сравнится…
- Я никогда не приглашал слесаря или электрика, все всегда делал сам. Потекло где-то — засучу рукава, инструмент возьму… Любую соринку уберу — не люблю неряшливость. Покушаю — все перемою, поставлю на место, чтобы нигде ничего в беспорядке не лежало. Все должно быть на месте! Если муха появляется в квартире, объявляю чрезвычайное положение. Пока не уничтожу — не успокоюсь. И таракана если увижу — ночь не буду спать — выслежу и уничтожу. На вентиляционных отверстиях, откуда могут появляться пруссаки, поставил сеточки из нержавейки.
Не хочу хвастаться, но моим детям, внукам и правнукам нравится, как я готовлю. Особенно мой фирменный бульон из лосятины.
— По-прежнему охотой увлекаетесь?
- Конечно, уже не так, как раньше. В последнее время раненная на фронте рука болит и плохо слушается.
«Первую награду еще до войны мне вручил в Киеве Георгий Жуков… «
— Где вас ранило?
- В октябре сорок первого под Брянском. Я тогда был уже командиром танка Т-34. В башню ударила болванка. Осколки брони попали в грудь, поломали предплечье.
В госпиталь меня привезли полуживого, в бинтах и гипсе. Вокруг такие же бедолаги, некоторым и похуже — слепые, без рук, без ног. Столько страданий… А потом, когда уже лежал, времени много было, мысли в голову начали лезть. Почему нам все время внушали, что если завтра война, то врага будем бить на его территории, а на деле — почти полгода отступаем?
Начал думать, анализировать. Практически у каждого немца — автомат. Легкий, удобный. Но это оружие ближнего боя. Мне думалось, что нашим солдатам нужен автомат, или, как его вначале называли, пистолет-пулемет, в котором соединились бы мощь винтовки Мосина, калибр пули 7,62 миллиметра и скорострельность знаменитого ППШ — автомата с круглым диском. ППШ (пистолет-пулемет Шпагина. — Авт. ) был хорош, но тяжеловат и порой отказывал. Причина — сложность конструкции. Солдаты ведь не в гостинице сидят, в окопах. А там — рванул снаряд, песка насыпало, заклинило. Пока отчистишь от грязи, тебя изрешетит наступающий противник.
Еще в госпитале по ночам кошмары начали донимать. Как мы отступали, как я тонул вместе с танком в болоте, или же горел, или смотрел, как гибнут мои товарищи, которым не мог помочь… Словом, не дай Бог! Никому не пожелаю!
Ну и вот. С вечера, зная, что ночью меня ожидают кошмары или в лучшем случае бессонница, я брал бумагу, карандаши и чертил схемы будущего оружия.
Разными техническими штучками увлекался еще в школе. Пытался изобрести вечный двигатель, да подшипников не нашлось. Товарищ где-то в поле подобрал ржавый браунинг. Я его почистил, перебрал, привел в рабочее состояние. Но кто-то донес в милицию. Неприятностей было!.. Чуть не судили.
После девятого класса пошел работать в железнодорожное депо. А в 1938-м призвали в армию, в танковые войска. Рост у меня небольшой — 161 сантиметр, в танке удобно работать. Окончил школу механиков-водителей, попал в танковый полк, дислоцировавшийся в городке Стрый Львовской области. Здесь придумал регистратор количества выстрелов из танковой пушки. Ведь ствол необходимо периодически менять. А записывать всякий раз, сколько снарядов израсходовано, — дело хлопотное. То же и с учетом моторесурса двигателя. И я придумал прибор, который определяет это автоматически.
Командирам понравилось… И однажды вызвали меня в штаб Киевского Особого военного округа, командующий округом Георгий Константинович Жуков, тогда еще генерал, вручил мне именные часы. То была моя первая награда.
В Киеве захожу в редакцию окружной газеты «Красная Армия». Я ведь стихи писал. И сейчас пишу. О чем писал? О силе нашей брони, о танках. В редакции сказали: «Ну что ты все о железе? О людях пиши, о наркомах… «
Но вскоре началась война. Мы с тяжелыми боями отступали почти от западной границы до Брянска. Потеряв технику, танкисты шли в бой как пехотинцы. Вот с тех пор, с лета сорок первого, я и начал мечтать о хорошем автоматическом оружии.
«Вместо диссертации поставил на стол перед учеными мои автоматы»
- После тяжелого ранения мне предоставили полугодичный отпуск для долечивания, — продолжает рассказ Михаил Калашников. — Я поехал на родину, на Алтай. Там, в железнодорожном депо, где когда-то работал, с помощью друзей юности сделал свой первый автомат. И с ним заявился в ЦК Компартии Казахстана.
Партийные начальники направили меня в эвакуированный в Алма-Ату Московский авиационный институт, на кафедру вооружения. Мой автомат очень понравился выдающемуся ученому-оружейнику Благонравову. В этом институте я сделал второй образец, и в июне 1942 года его отправили на отзыв в Артиллерийскую академию. Специалисты оценили автомат, но принимать на вооружение не рекомендовали.
Ну кем я был в то время? Неизвестный танкист, даже не офицер, самоучка без инженерного образования, с девятью классами всего… У меня до сих пор — те же девять классов. Всю жизнь занимаюсь самообразованием.
Уже через годы на защиту кандидатской (за учеными званиями не гнался, но меня уговорили!) я вместо диссертации поставил на стол перед оппонентами и ученым советом мои автоматы (их, как вы знаете, получилось несколько модификаций). Сразу докторскую степень присвоили!
Вон и Шпагин — изобретатель знаменитого ППШ — вообще три класса окончил! А ведь именно с его автоматом мы победили.
Из Артиллерийской академии меня направили на Центральный научно-исследовательский полигон стрелкового вооружения Главного артиллерийского управления РККА. Там я и работал, и учился у прекрасных специалистов, совершенствовал свое детище, которое в 1946 году представил на объявленный Министерством обороны конкурс стрелкового оружия.
В финал вышли два автомата — мой и ППД — пистолет-пулемет Дегтярева, автора знаменитого ручного пулемета. И, представляете, Дегтярев — признанный конструктор, генерал! — публично признал, что мой автомат лучше!
Потому что проще, не боится грязи. Приезжаю как-то к пограничникам. На стрельбище беру у солдатика автомат. Открываю затвор, и — горсть песка туда. А песок же прилипает к смазке! Погранцы дар речи потеряли — не привыкли к такому издевательству над оружием (смеется). Ничего, закрываю затвор, снимаю с предохранителя, прицеливаюсь по мишени — то одиночными, то очередями. Автомат не дал ни одной осечки, все пули легли точно в цель!
— Разрешите каверзный вопрос. В 1946—1952 годах в вашем КБ в Ижевске работал вывезенный из Германии конструктор Хуго Шмайссер, создатель знаменитых немецких автоматов. Последняя модель шмайссера внешне похожа на АК-47. И авторы некоторых публикаций высказывают подозрение, уж не позаимствовал ли Калашников, приехавший в Ижевск позже Шмайссера, в 1948-м, чужую идею?
- Да что вы, как можно! Я приехал в Ижевск с готовым автоматом, который надо было внедрять в серийное производство. Свой АК начал конструировать еще в 1941-м, а в 1946-м он был уже готов, и, как я говорил, его очень хвалил Дегтярев. Автомат Шмайссера я увидел значительно позже. Тоже хороший автомат, но тяжелее и сложнее нашего. На Западе его выпускали недолго.
— Какие отношения у вас были с немецким коллегой?
- Нормальные, рабочие. Он был намного старше меня, почти старик. Страдал заболеванием легких, жаловался на бытовые условия и низкую зарплату. Господи, так ведь и мы, советские специалисты, после войны тоже не жировали. В конце концов не надо забывать, сколько горя они нам принесли.
— С тех пор как ваш автомат был принят на вооружение Советской Армии, ее союзниц по Варшавскому договору и армий многих других стран мира, на планете было изготовлено, по разным подсчетам, от 70 до 100 миллионов АК. Это значительно больше количества единиц американской автоматической винтовки М-16. Не завидуете ее создателю — миллионеру, имеющему собственный самолет?
- Нет, я никогда и никому не завидовал. И сыну Виктору (тоже конструктор-оружейник, создатель пистолета-пулемета «Бизон» для спецназа российского МВД. — Авт. ) говорил, что зависть — самое паскудное чувство. Другое дело — азарт соперничества: когда ты увидел что-то понравившееся тебе и решил сделать лучше!
Сейчас, конечно, стало модно обогащаться. Не знаю, стал бы я миллионером или нет, но если бы с каждого изготовленного в мире АК мне капало хотя бы пять копеек, Музей оружия в Ижевске я построил бы уже давно. Не для того, чтобы собой любоваться. А чтобы дети и внуки видели, что можем и мы, не только заграница.
Государство строило музей не один год, и, похоже, так и не достроило бы, если б не руководитель РАО ЕЭС Анатолий Чубайс, отец которого тоже фронтовик. Он выделил средства. Зато теперь молодежь может в музее не только посмотреть на различные образцы отечественного и зарубежного оружия, но и пострелять из него в тире при музее.
— Вам, наверное, задают вопрос, не испытываете ли вы иногда душевного дискомфорта от того, что из вашего оружия убивают людей?
- Да, задают. Я создавал оружие для защиты Родины. И не моя вина, если оно попадает в руки бандитов и террористов. Обычная стеклянная бутылка из-под лимонада в руках хулигана тоже может стать смертоносным оружием. Так что давайте не будем нюни разводить.
— Желаем вам, дорогой юбиляр, доброго здоровья! И чтобы созданное вами оружие стреляло только на охоте и в тирах.
1185Читайте нас в Facebook
