«я не раскаиваюсь и не буду просить прощения. Сразу отправьте меня в тюрьму»
Расположенное в Ахтырке Сумской области профессиональное училище социальной реабилитации для девочек — единственное в Украине учебное заведение с особенными условиями для девочек в возрасте от 11 до 17 лет. Проще говоря, это закрытая школа для малолетних преступниц, куда направляют на перевоспитание после совершения мелких преступлений — краж, грабежей, хулиганства.
14-летняя Марина из Донецка (имя героини изменено. — Авт. ) попала сюда по приговору суда. Вместе с подругой она ограбила на улице молодую женщину, отняв у той ценные вещи и одежду. Суд решил, что шести месяцев для перевоспитания будет достаточно. Марина же, отбывая наказание в Ахтырском училище, разработала план его ограбления!
«Я увидела фото вора и обомлела. «Да это же наша ученица! — говорю. — Три дня назад она уехала в Донецк… »
Утром бухгалтер училища подошла к своему кабинету и ахнула: замок был выломан с куском двери! Перепуганная женщина вызвала милицию, правоохранители начали осматривать кабинет. Все деньги лежали на месте. Только к обеду обнаружили пропажу 30 банковских карточек воспитанниц училища, на которые девочкам начисляется государственная стипендия. Карточки с pin-кодами хранились в рабочем столе бухгалтера. Из 60 карточек воришка отобрал половину, на которых накопилась наибольшая сумма. Остальные аккуратно сложил в ящик стола, прикрыв документами, поэтому сразу пропажу не заметили. Всего на похищенных карточках было более 60 тысяч гривен.
Здесь нужно пояснить. Почти все направленные на перевоспитание в Ахтырку девочки — социальные сироты. Ребенок без родительской опеки получает ежемесячно пятьсот гривен, дети из неблагополучных семей — по двести. Банковские карточки с деньгами хранятся у администрации училища, а воспитанницам время от времени разрешают снимать с них небольшие суммы.
Первым делом подозрение пало на бухгалтера и воспитательниц. Кто еще мог знать, где хранятся карточки? Женщины дрожащими руками капали друг другу валерьянку, директор не находила себе места: первое ЧП за 35 лет существования училища! Тем временем правоохранители разослали запрос в банки: не снимал ли кто деньги с похищенных карточек? Выяснилось, снимали: понемногу, в разных банкоматах. Пока карточки заблокировали, воришка успел обналичить девять тысяч гривен. Но милиционерам удалось получить снимок грабителя. Фотокамера возле банкомата зафиксировала картинку: хрупкая светловолосая девочка в темной курточке сжимает в руках стогривневые купюры и довольно улыбается.
- Я увидела фото и обомлела, — рассказывает директор училища Татьяна Коломиец. — Да это же наша ученица, говорю! Но три дня назад мы отправили ее домой, в Донецк! Семья, конечно, неблагополучная. Своего отца девочка никогда не видела, мать не работает, пьет. Марина несколько раз попадалась на кражах: то джинсы у подруги украдет, то сумку. У нас была всего полгода. Учиться не хотела, грубила воспитателям. Мать ни разу ее не проведала.
Сотрудники Ахтырского райотдела милиции отправились в Донецк. Марину нашли в квартире сожителя ее матери.
- У матери от удивления округлились глаза: «Как? У Марины в руках были такие деньги! И она не дала мне ни копейки! Вот дрянь!» — рассказывает следователь Ахтырского райотдела милиции Константин Волохатых. — В кухне на столе стоял борщ недельной давности. Запах жуткий. Не знаю, как они это ели… Марина отпиралась: ничего не знаю, ничего не брала. Тогда я показал ей фотографию, где она снимает деньги. Девочка опустила глаза, помолчала и сказала: «Это я… »
Марину арестовали и доставили в Ахтырку, где поместили в следственный изолятор. По словам девочки, план ограбления она обдумывала два месяца. Осторожно выведала у подружек, сколько у кого хранится на карточках. Однажды прибежала в бухгалтерию: мол, скажите, сколько денег на моей карточке, а то я забыла. Ничего не подозревающая бухгалтер открыла стол, извлекла оттуда банковскую карточку Марины. Девочке хватило секунды, чтобы разглядеть в ящике целую стопку других карточек и прилагающиеся к ним справки с pin-кодами.
Марина водила бойфренда в ночные клубы, даже купила ему мобильный телефон
Когда срок перевоспитания закончился, Марину отправили к матери в Донецк. Однако через три дня девочка тайно вернулась в Ахтырку. Вечером, когда стемнело, она перемахнула через двухметровый бетонный забор, затем преодолела второе ограждение — металлическую сетку. Территорию училища она знала, как свои пять пальцев. Специальной охраны здесь нет, за воспитанницами круглосуточно присматривают только педагоги. Марина притаилась за стволом старой ели, растущей возле административного корпуса, и стала выжидать. Когда охранник вышел на улицу покурить и начал беседовать с двумя воспитательницами, девочка тихонько прошмыгнула в здание и спряталась в туалете.
- Марина рассказывала, как ей было страшно, когда все покинули помещение и охранник начал осматривать комнаты, — продолжает следователь. — Говорила, сердце стучало так, что заглушало шаги сторожа. Девочке повезло: в женскую кабинку он не заглянул. Запер помещение и ушел. Ночью Марина пробралась к дверям бухгалтерии. Подковырнула ножом облицовку, сорвала ее и стала ковыряться в замке. И опять ей повезло: дверь была сделана из сосны, материал непрочный, старый. Несколько ударов по замку — и он выпал вместе с куском древесины. В бухгалтерии на видном месте лежали деньги. Их Марина не тронула. Ее интересовали только банковские карточки девочек-сирот. Завладев ими, она спустилась на первый этаж, открыла окно и оказалась на улице.
Одно важное обстоятельство этой дерзкой кражи, совершенной сообразительной малолетней воровкой, выяснилось непосредственно в зале суда: Марина призналась, что пошла на кражу из-за… первой любви.
- Судья буквально уговаривал ее покаяться, извиниться за свой поступок, — говорит старший помощник Ахтырского межрайонного прокурора Александр Винниченко. — Четырнадцать лет девчушке, зачем ей жизнь колонией портить? «Я не раскаиваюсь и не буду просить прощения. Сделайте так, чтобы я попала в тюрьму», — заявила в ответ подсудимая. Мы удивились, стали объяснять: мол, ты знаешь, что такое тюрьма? Но она стояла на своем. Я ее спросил: «Неужели не понимаешь, что натворила? Ты обидела таких же обездоленных, несчастных детей, как сама». Марина разрыдалась. Это был единственный раз, когда она проявила слабость. Захлебываясь слезами, призналась: девочек ей жаль. Сказала, что в их семье никогда не было денег, мать пропивала все до копейки. «Я хотела хорошо выглядеть, красиво одеваться, быть такой, как другие девочки», — плакала Марина. Расчувствовавшись, девочка призналась, что влюбилась.
С 14-летним Антоном (имя мальчика изменено. — Авт. ) Марина познакомилась в Ахтырке. Очевидно, это произошло на одной из прогулок воспитанниц спецучилища по городу. Под присмотром воспитателей девочек выводят на прогулки, позволяют покупать в магазинах косметику и шоколадки. Отношения Марины и Антона длились несколько месяцев. Они не виделись, но постоянно обменивались sms-ками. Впервые в жизни девочки появился человек, который написал ей: «Ты мне нужна». Больше всего Марина боялась, что Антон разлюбит ее. Столько вокруг хорошо одетых сверстниц, которым родители дают деньги на развлечения! А чем она могла удержать любимого?
В училище воспитанницы часто обсуждали между собой, на что потратят деньги, когда получат свои карточки на руки. Однажды Марину осенило: а если банковские карточки подружек окажутся у нее? Это гарантировало ей внимание Антона. Было ради чего рисковать…
Сняв с карточек девять тысяч гривен, Марина решила, что этого им хватит. Позвонила Антону и предложила сбежать на несколько дней в Харьков. Подростки взяли такси (от Ахтырки до Харькова более ста километров) и отправились кутить. В Харькове Марина водила бойфренда в «МакДональдс» и ночные клубы, купила ему мобильный телефон. Когда пришло время расставаться, у нее оставалось две тысячи гривен. Эти деньги она разделила поровну: тысячу дала Антону «на дорогу», тысячу оставила себе.
По словам Марины, Антон не знал, где она взяла деньги. Его это попросту не волновало.
«Мать Марины прислала адвокату телеграмму: «Судьба дочери меня не интересует»
- Всем участникам судебного процесса было жаль девочку, — продолжает Александр Винниченко. — Но она себя не пожалела. Ей стоило сказать: «Простите, больше не буду», и наказание могло бы быть условным. Мы не понимали, почему она так упирается, пока не зашла речь о ее матери. Марину спросили: может, тебя к матери отправить? Существует такой принудительный способ перевоспитания, когда родитель полностью берет на себя ответственность за действия ребенка. Девочка ответила: «Лучше в тюрьму». К слову, мать несколько раз приглашали на судебные заседания: так положено по закону. Женщина прислала адвокату телеграмму: «Судьба дочери меня не интересует».
Хищение с проникновением в помещение относится к тяжким преступлениям и предусматривает лишение свободы на срок от трех до шести лет. Однако суд счел возможным назначить Марине менее строгое наказание и приговорил ее всего к полутора годам лишения свободы. Компенсировать девочкам-сиротам украденные у них деньги суд обязал мать Марины. Едва ли неработающая пьющая женщина сможет это сделать…
Отбывать наказание Марину направили в Мелитопольскую колонию для несовершеннолетних. Ее поступок в преступном мире называют «крысятничеством». Воровать у своих (в данном случае, у таких же обездоленных сирот) считается самым гнусным преступлением. В лучшем случае это грозит демонстративным неуважением со стороны других заключенных. Вряд ли девочка знала об этом, когда так настойчиво просила судью отправить ее в тюрьму.
- После вынесения приговора я навещал Марину в следственном изоляторе, — говорит Александр Винниченко. — Она сказала, что до последнего сомневалась, воровать карточки или нет. Рассказывала, как, вернувшись в Донецк, узнала, что за время ее отсутствия мать умудрилась продать квартиру и перебралась к своему сожителю. Марина провела в чужой квартире два дня, а на третий, не вынеся постоянных пьянок, купила билет до Харькова…
Я беседовал с подругами Марины по училищу. Девочки попросили помочь разыскать их родителей. Те продали жилье или переехали, «забыв» предупредить об этом детей. «Вы не могли бы написать в программу «Жди меня»? — со слезами на глазах спрашивали девчушки. — Мы не знаем, куда нам идти после перевоспитания». Я написал три письма в «Жди меня». Жду ответа…
- Наши воспитанницы — несчастные дети неблагополучных родителей, — вздыхает директор Ахтырского профессионального училища социальной реабилитации для девочек Татьяна Коломиец. — Над ними насмехались в школах, издевались, унижали. Бывало, что у нас перевоспитывались дочери прокуроров и крутых бизнесменов. Но это скорее исключение, чем правило.
Узнав о поступке Марины, девочки, конечно, расстроились. Но потом сказали, что готовы принять ее в коллектив, помочь ей. Я ставила этот вопрос на суде. По сути, мы не справились с поставленной задачей — не сумели вывести девочку на правильный путь. Без преувеличения скажу, что более семидесяти процентов воспитанниц удалось вернуть к нормальной жизни. Многие приезжают к нам со всей Украины с подарками, со слезами на глазах, благодарят.
В нашем учреждении хорошая база. Действуют общеобразовательная школа и училище, где девочки осваивают профессии швеи и маляра-штукатура, есть разные кружки, спортивные секции. Училище рассчитано на 180 детей, а сейчас у нас нет и тридцати учениц. Это не потому, что детская преступность падает. Наоборот. Дело в том, что суд крайне редко направляет к нам детей. Мы собираемся открыть при училище центр перевоспитания для девочек. Тогда родители смогут сами привозить к нам дочерей.
1730Читайте нас в Facebook
