«Взорвался газовый котел — и сынок вспыхнул, как факел»: как украинского малыша спасают в клинике Бостона
— Трагедия произошла 22 апреля 2017-го, сыну был год и четыре месяца, — рассказывает мама мальчика Светлана Курьят. — В кухне взорвался газовый котел, пламя буквально охватило Владика. Он вспыхнул, как факел. Малыш стоял, а огонь поднимался выше его головы. Пытаясь погасить ребенка, я схватила кухонное полотенце, стала обматывать им тельце сына. Длилось все секунд тридцать. На мой отчаянный крик прибежали соседи, вызвали «скорую». Из поселка Гоща Ривненской области нас доставили в районную больницу, а оттуда — сразу же в областную. Врачи сказали, что Владик получил ожоги 65 процентов кожи.
* Семейное фото с сыном Светлана и Анатолий сделали незадолго до трагедии
Первое, что должны делать медики в таких случаях, — максимально быстро закрыть обожженные участки кожей. Владик перенес множество операций. Ривненские хирурги надеялись, что за три-четыре месяца им удастся справиться. Но кожа плохо приживалась, и однажды во время перевязки, увидев реальную картину, Светлана ужаснулась.
— Прошло два с половиной месяца, но за это время кожей удалось покрыть только личико, шейку и суставы, — продолжает Светлана. — Тело сыночка было сплошной раной, и я поняла: надо спасать ребенка, искать врачей, которые смогут помочь. Кто-то из знакомых посоветовал обратиться к доктору Фузайлову. Нам удалось связаться с ним, и врач задал конкретный вопрос: «Чего вы хотите?» Я ответила: «Хочу спасти своего ребенка». Он пообещал взять сына на бесплатное лечение, если мы доставим Владика в бостонскую клинику. Лететь надо было на специальном реанимационном самолете — это маленькая клиника в воздухе, в которой находятся врач, медбрат и два пилота. Таких самолетов в мире всего четыре. Найти деньги на перелет (он обошелся в 71 тысячу долларов) помогли неравнодушные люди. А в Бостоне нас с Владиком уже ждали и врачи, и переводчик. Подготовили отдельную палату, ребенка подключили к специальной аппаратуре. Но доктор Фузайлов меня сразу предупредил: прежде всего будем бороться за жизнь малыша, а затем восстанавливать функции ручек, возвращать возможность глотать, учить говорить. Полтора года длился первый этап лечения в Бостоне. Сейчас нас на некоторое время отпустили в Украину. На днях сын сказал первое слово — «тато». Удивительно, что ребенок, который так долго не видел отца, сразу его узнал. Муж ездит на заработки, чтобы материально обеспечить нас с сыном. А Владику вскоре предстоит следующий этап лечения в Бостоне.
Доктор Геннадий Фузайлов вспоминает, как впервые осмотрел Владика:
— Ребенок был в очень тяжелом состоянии. Украинские медики пытались закрыть раны, но кожа не приживалась — из-за присоединившейся инфекции и еще потому, что во время ожогов очень ускоряются обменные процессы (метаболизм). Чтобы лечение было успешным, пациенту нужно получать много калорий. Если в организм их поступает недостаточно, пересаженная кожа не приживется, а быстро отторгнется. Поэтому первое, с чего мы начали лечение Владика, — решили вопрос с кормлением. Диетолог рассчитал, сколько калорий должен ежедневно получать ребенок, и мы действовали исключительно по этим предписаниям, что было непросто.
— Почему?
— Ребенка приходилось кормить внутривенно или через зонд, так как попавший в дыхательные пути во время взрыва горячий воздух буквально расплавил голосовые связки, повредил язык. Рот у малыша был как будто склеен. Лишь через несколько недель, когда мальчик начал набирать вес, мы решились на хирургические вмешательства. Сначала закрывали небольшие участки на теле, а когда увидели, что кожа начала приживаться, взялись за большие участки. После этого начался следующий этап лечения.
* «Лечением Владика мы занимаемся уже почти полтора года, — говорит Геннадий Фузайлов. — Все это время ребенок с мамой находятся в нашей клинике в Бостоне. Жизнь малышу удалось сохранить. Но чтобы он чувствовал себя уверенно, понадобится еще много реконструктивных операций»
…Светлана позволяла себе плакать только ночью, когда ребенок спал. А днем она забавляла малыша, чтобы передавать ему только положительные эмоции.
— Владика надо было заново учить держать головку, сидеть, стоять, — продолжает Светлана. — Только через восемь месяцев малыш опять начал ходить. Ему было трудно, больно. Но он шел. А у меня возникло ощущение, как будто он заново родился.
Читайте также: «Маленькая внучка случайно села в ведро с только что проваренными помидорами — и получила ожоги 65 процентов (!) кожи
Врачам пришлось выполнить Владику реконструкцию трахеи и голосовых связок. Так что теперь он уже может самостоятельно дышать, есть. Понемногу начинает говорить. Ходит, бегает, танцует. Функции ручек пока удалось вернуть частично.
— Хирургия рук — это серия очень сложных операций, так как сшивать приходится нервы, сухожилия, — продолжает Геннадий Фузайлов. — Сейчас, пока у Владика еще длится острая стадия, не время заниматься реконструктивными операциями. Главной задачей остается закрыть кожей (собственной или искусственной) обожженные участки тела. Ребенок растет, и дефицит кожи увеличивается. Трудно было объяснить маме, почему мы не занимаемся пластикой. Говорил жестко: «На то, как малыш выглядит, пока не обращаем внимания».
В первый год после травмы нас волновало одно: чтобы ребенок выжил. Дальше будем работать над возвращением функций рук, ног. И только после 21 года речь пойдет об эстетике и том, как парень будет выглядеть.
* Половину своей жизни Владик провел в больницах. Он очень терпеливый, бщительный, жизнерадостный ребенок и, конечно, обожает игрушки
Светлана утверждает, что за время, прошедшее с момента трагедии, у нее произошла переоценка ценностей:
— Когда тебе говорят, что твой ребенок может умереть, это все меняет. Кажется, материнская душа умирает уже в тот момент, когда она слышит, что сыну грозит смертельная опасность. Я все готова отдать, лишь бы мой малыш жил.
Женщина признается, что скучала по Украине и родным, но когда ехала домой, переживала, как воспримут Владика соседи. Ведь лицо у него покрыто шрамами, бугристой кожей. Оказалось, проблем с общением нет, тревоги второстепенны.
— Главное, что мы живы — я могу обнимать, целовать сына. Люди, которые знают, какая беда случилась в семье, нас поддерживают. Находясь в Бостоне, я видела детей, травмированных еще больше, чем Владик. У них не было рук, ног, обожжены глаза. Но врачи оказывали им помощь, говорили с родителями, убеждая не падать духом.
Читайте также: Геннадий Фузайлов: «Искусственную кожу для пересадки маленькие пациенты, пострадавшие от ожогов, получат бесплатно»
Когда я спросила у доктора Фузайлова, что заставляет его помогать детям в Украине (врач и его команда уже восьмой раз побывали во Львовской клинике и бесплатно прооперировали 200 детей, перенесших тяжелейшие ожоги), он ответил вопросом на вопрос:
— Вы ведь не сможете пройти мимо человека, который упал, а попытаетесь его поднять? Почему?
— Это как-то по-человечески.
— Вот вы и ответили на свой вопрос, — улыбнулся доктор.
Фото из семейного альбома
Читайте нас в Facebook
