«в считанные секунды направление ветра резко изменилось, и огонь высотой в пятиэтажный дом пошел прямо на село»
Лесной пожар на Черниговщине, случившийся 16 августа — в разгар летнего зноя, полностью уничтожил 10 жилых домов в селе Косачевка Козелецкого района, оставив без крыши над головой 16 человек. «ФАКТЫ» писали о том, что пожар случился, скорее всего, из-за стрельб на Гончаровском полигоне, расположенном в нескольких километрах от пострадавшего села. Военные отвергают эту версию, а местные жители наперебой рассказывают, что в село огонь пришел именно с полигона.
«На наших глазах пламя мгновенно накрыло хату и сарай»
На Черниговщине по пути к погорельцам мы увидели несколько небольших пожаров — то горела трава на обочине (видно, кто-то бросил непотушенный окурок из окна машины), то над высоткой в Козельце вздымался столб дыма. На проселочной дороге нам встретился возвращающийся из Косачевки автомобиль. Оказалось, предприниматели из Остра привозили для погорельцев вещи и продукты. На въезде в село нам открылась поистине удручающая картина — выжженная земля на нескольких гектарах в обрамлении черных столбов сосен, обгоревших до самых верхушек, полуразвалившиеся печные трубы, разбросанная почерневшая от копоти домашняя утварь… Все это выглядело, как кадры военной хроники. Даже солдаты были — они разгребали завалы на пожарищах. Только техника стояла современная.
— Лесной пожар начался на территории военного Гончаровского полигона, — рассказывает лесник Косачевского лесничества Виктор Бойправ. Его дом тоже сгорел, и пока Виктора с женой и внуком приютили в летней кухоньке соседи. — Не сомневаюсь, что причиной возгорания стали стрельбы на полигоне. Когда у них стреляют, у нас во всех хатах стекла дрожат. Ту неделю стреляли каждый день, причем трассирующими разрывными пулями. Такой снаряд, попадая в цель, разбрасывает снопы искр. Разве можно затевать стрельбы в такую засуху, когда у нас больше месяца не было дождя?
В пятницу я обходил свой участок и видел, что горит не у нас. Дым стоял над лесом, примыкающим к полигону. Военные пожарные что-то тушили.
А в субботу пламя перебросилось к нам. Как страшно горел лес! Огонь перебрасывался с травы на деревья, а те полыхали до верхушек. Пламя перекидывалось по вершинам сосен, кругом гудело и трещало. Огонь шел сплошной стеной со скоростью примерно километр в минуту! Я 21 год работаю лесником, но ничего подобного не видел. Огонь высотой в пятиэтажный дом вначале двигался вдоль села. Чтобы остановить его, мы с трактористом перепахивали просеки. Как вдруг в считанные секунды направление ветра резко изменилось. Огонь пошел прямо на село. Языки пламени перекидывались на стоящие на лугу стога сена. Да и в каждом дворе стоят копны сена и заготовленные дрова. Это сено несло по воздуху несколько десятков метров. Куда упадет — там трава вспыхивает и моментально разгорается. Горело так, что верхушки деревьев закручивались в узел, горящие ветки летели во все стороны. Огненные клочья сена падали на крыши домов и сараев. Строения мгновенно занимались. Это было так страшно!
Я позвонил по мобилке жене и сказал, чтобы она собирала документы, брала внука и быстрее уходила. Когда подбежал к дому, они уже были на улице. Забежав во двор, я принялся качать воду из колодца помповым насосом, заливать сарай и гараж. Дом стоял близко к лесу, поэтому было бесполезно даже пытаться его спасать. Вдруг от крыши будто выстрелило куском шифера, меня ударило по лицу. Я услышал крик внука: «Деда! Бросай все, беги!» Понял, что все уже бесполезно, бросился с семьей в машину и выехал со двора. На наших глазах огонь за три секунды накрыл хату и сарай. Если бы не автомобиль, то и мы не успели бы выбраться.
— А поросята наши так и погибли, — подключается к разговору Надежда, жена Виктора. — Мы их выгоняли из хлева, но на дворе стоял такой треск и шум, что кабанчики забегали назад. И курочки погибли с цыплятками. А коровы! Наша, слава Богу, убежала, на следующий день поймали. У кого-то скотина паслась на пастбище. Их специально отогнали подальше от пожарища.
Пока нас приютили у себя соседи. А что дальше? Где жить, как? Сейчас вот картошку надо копать. Только где ее хранить?..
К нам на велосипеде подъехала невысокая худенькая женщина. Познакомились. Оказалось, это дочь местной жительницы, которая тоже осталась без крова.
— Вон руины маминого дома разгребает экскаватор, — махнула рукой Татьяна Артюх. — Ничего не осталось! Счастье еще, что мама жива. Ей 82 года. Когда начался пожар, она была дома одна. Говорит, когда спасалась, то не могла убежать от горящей травы. Та «хватала» ее за ноги. Когда мама выбилась из сил и упала, над ней низко-низко пролетел самолет. Наверное, спасатели заметили женщину, лежащую без сознания на краю поля, потому что вскоре за мамой пришли ребята, которые лечатся в здешнем Центре реабилитации наркоманов. Они помогли ей — отвели к себе, напоили, успокоили. Но она до сих пор не может прийти в себя. Все сгорело. Собачка на цепи сгорела, курочки с петушком, все пожитки…
Мне позвонили в Киев вечером, сказали, что мамин дом горит, а ее саму никто из соседей не видел. Я всю дорогу плакала: вдруг она погибла? Тогда и косточек на пожаре не соберешь. Приехала домой, смотрю: мама сидит одна на дороге под шелковицей перед сгоревшей хатой…
«Если бы не Саша, весь наш край села сгорел… »
Несколько дней назад в селе похоронили 29-летнего Сашу Дубко. Он погиб на пожаре — спасал стариков, выводил их из объятых огнем домов. Село прощалось с ним как с героем. Зайдя в дом, где жил Саша со своей бабушкой, мы застали трех немолодых женщин — Надежду и Екатерину Степанец, бабушку и тетку погибшего, и их соседку Марию.
— Если бы не Саша, сгорел бы наш край села, — сказала, утирая глаза краем платка,
75-летняя Екатерина Степанец.
— Сначала, когда только начало гореть, Саша бросился ко мне, мой дом ближе всех к лесу, — начала рассказ Мария. — Загорелся овес на поле, отделяющем участок от леса. Мы с Сашком мочили в воде тряпки и вот так, мокрыми тряпками, сбивали огонь. Только в одном месте собьешь — как загорелось в другом. Когда поле потушили, ему позвонили по мобильному: мол, загорелся забор в его собственном дворе. А у соседей уже горела хата. Он побежал туда.
— Меня старший внук Евгений сразу к себе забрал, подальше от беды, на другой конец села, а Саша здесь остался, — запричитала Надежда Степанец. — Он отливал водой наш забор, чтобы пламя не занялось. Потом увидел, что соседке, 82-летней Арине, пытающейся убежать от огня, совсем плохо. Он подхватил ее под руки, повел через поле к безопасному месту. Потом вернулся за другими стариками…
Можно только представить себе, что творилось вокруг полыхавших домов! Жители села рассказывают, как в густой пелене едкого дыма едва можно было различить местность. В воздухе носились горящие клочья сена, в домах рвались газовые баллоны. В стене одного из домов нам показали дыру величиной с два кулака — это «сторпедировал» вентиль от баллона, взорвавшегося в шестидесяти метрах оттуда.
Наконец, на одном конце села огонь стал утихать. Подоспели спасатели, прибыло много пожарных машин.
— Из соседнего села привезли женщину, которая знает специальную молитву от пожара, по улицам носили икону «Неопалимая Купина». Как знать, может, и это помогло? — добавила соседка Мария.
— Когда Саша потушил забор и спас соседку, он вернулся к дому, — рассказывает Надежда Степанец. — Схватился за грудь и пожаловался, что у него внутри все печет. Мы дали ему молока, но это не помогало, становилось только хуже. Тогда Сашу отвезли к фельдшеру. Тот сделал какой-то укол, сказал, что надо полежать на свежем воздухе. Саша прилег было на лавку, но тут ему на мобильный позвонил старший брат — загорелось уже и у него! Саша помчался на помощь брату. Взялся за шланг и… упал. Потом уже, когда делали вскрытие, врачи нам сказали, что он умер из-за острого отравления угарным газом.
— Он очень долго находился в этом дыму, наглотался газа больше всех, — сквозь слезы говорит бабушка погибшего. — Дом отстоял, а сам погиб. Лучше бы дом сгорел, а внук жив остался…
«Как люди теперь докажут, что у них был крепкий дом?»
Сейчас на каждом пожарище трудятся солдаты. Разгребают руины, разбирают кирпичные остовы печей.
— Пусть разгребают, раз сожгли полсела, — говорят жители села. — И компенсируют нам убытки.
На следующий день после пожара была создана комиссия, которая должна оценить размеры ущерба. Однако погорельцы высказывают опасения: если военные разберут фундамент дома, то как потом можно будет доказать, что сгорела добротная хата, а не развалюха.
— У нас хоть есть оценочная справка из БТИ, — заметил Виктор Бойправ, — а откуда у стариков эти справки? Как они теперь докажут, что у них был крепкий дом или хороший сарай?
По словам председателя сельского совета Светланы Савенок, в селе полностью уничтожено 20 строений: 10 жилых домов, 9 дач и магазин. Без крыши над головой остались 16 человек. Большинство из погорельцев — пенсионеры. В одной из семей, оставшейся без крова, — шестилетний внук, в другой — две дочери 15 и 17 лет.
— Люди, пострадавшие от стихии, пока нашли пристанище у соседей и родственников, — вздыхает Светлана Савенок. — Однако, что будет дальше с этими семьями, пока не ясно. Уже через день после пожара специально созданная комиссия прошла по подворьям, определяя размеры ущерба. Губернатор области пообещал возместить эти суммы из государственной казны. Идет сбор одежды и продуктов питания для погорельцев, ведь люди выбегали из хат в чем были. Еще хорошо, если успевали схватить с собой деньги и документы. Помогают и односельчане, и жители соседних сел…
Губернатор области, побывав на месте бедствия, пообещал погорельцам купить дома в Косачевке. Но в селе пустующих хат, пригодных для жилья, — не больше трех. Причем их хозяева сразу же подняли цены до 180 тысяч гривен. За эти деньги можно купить квартиру в Чернигове! Однако люди не хотят уезжать из села. Говорят: если все уедут, то кто ж будет деревню восстанавливать?
P. S. Расчетный счет для оказания помощи пострадавшим можно узнать в редакции «ФАКТОВ».
1370Читайте нас в Facebook
