«опять менты? Второй раз за день! Ну вы меня уже задрали! »
У 37-летнего инспектора ГАИ начался отпуск, и впервые за этот долгий, исполненный трудов, год ему не было никакого дела до проверок на дорогах. Кто и как ездит в родном городе Голая Пристань на Херсонщине, его уже не касалось. И надо же случиться, чтобы именно в первый свободный от службы день на глаза капитану попался нетрезвый водитель, «вышивавший» на скутере. «Танцуя», мопед пытался вырулить на проезжую часть. Офицер не удержался, сделал нарушителю замечание.
— Нельзя тебе за руль, ты пьян, слезь, — попросил инспектор.
— Еще чего! — бросил через плечо 19-летний парень.
— Нельзя, — повторил гаишник терпеливо, будто объясняя ребенку очевидную вещь…
Через тридцать минут «скорая» увезла тело убитого капитана милиции в морг.
«Таксисты видели, как, выставив ладони вперед, инспектор защищался от сыпавшихся на него ударов»
Окаймленная платанами тихая набережная Днепра — не самый глухой уголок в Голой Пристани. По вечерам здесь гуляют семьями, и даже ночью жизнь в этой части райцентра не стихает. Слух, что ранним утром на набережной убили сотрудника правоохранительных органов, разнесся по району мгновенно.
— Ваня Марченко погиб? Не может быть! — удивлялись люди.
Прежде чем об этом деле успеют рассказать в новостях, в каждом здешнем селе, в каждой хате будут в подробностях обсуждать, кто кого первым ударил, как бил и куда.
— Просто Ивана у нас стар и мал знали, — объясняет Петр Чухрай, старший инспектор дорожно-патрульной службы ГАИ Голой Пристани, коллега погибшего. — Вот уже 13 лет он каждый день на дороге с жезлом — и хотел бы кто Ваню не заметить, так вряд ли получится. Почему людям трудно поверить в его нелепую смерть? Да потому что он мог любого скрутить и в узел завязать. Но тогда почему же дал себя убить?!
— В нашей структуре существует правило: если милиционер с кем-нибудь подрался или, не дай бог, спровоцировал дорожно-транспортное происшествие, или даже просто стал его участником, из органов уволят и даже разбираться не станут, — убеждает меня один из сотрудников Голопристанского райотдела милиции, предусмотрительно взяв обещание не называть в публикации его фамилию. — Я сам в начале года попал в аварию. Ехал по главной, январь, скользко. С примыкающей улицы на огромной скорости прямо на меня вдруг вылетел автобус. Машина всмятку, у меня — компрессионный перелом позвоночника, еще (по закону подлости) и страховка накануне закончилась. Виновник столкновения повел себя нагло, я решил не связываться. Любая его жалоба, и сразу начнется: полгода отписывайся, еще и с работы вылетишь.
Вот и Иван прекрасно это понимал. Когда пьяный скутерист, которому Марченко сделал замечание, отреагировал настолько агрессивно, что полез в драку, коллега только ведь защищался, хотя физическая форма вполне позволяла ему моментально утихомирить наглеца. Он был первый день в отпуске, то есть уже не при исполнении — потом объясняй, зачем устроил потасовку, да еще с пьяным. Милиционеру непозволительно драться, что бы там ни случилось. И это было главной причиной, объясняющей, почему до последней минуты Ваня вел себя очень осторожно, не защищался.
— Неподалеку от места происшествия — стоянка такси, — рассказывает Петр Чухрай. — Таксисты видели, как, выставив ладони вперед, Иван уклонялся от сыпавшихся на него ударов. На помощь возмущенному водителю мопеда бросились его дружки. Марченко, понимая, что ситуация принимает серьезный оборот, предупредил: он сотрудник милиции. Разгоряченных юнцов пытались остудить и таксисты. «Что вы делаете! Это же милиционер!» — кричали они парням. «Ах, так ты еще и мент!» — совсем пришла в ярость компания.
В соответствии с заключением судебно-медицинской экспертизы, смерть инспектора наступила в результате закрытой черепно-мозговой травмы, ушиба головного мозга и кровоизлияния в мозг.
— Позвонил начальник ГАИ нашего города, — вспоминает Петр Чухрай, — и через пять минут я был на месте происшествия. Там уже стояла «скорая». Иван лежал на асфальте в какой-то неестественной позе: левая нога подвернулась под правую. Очевидно, отступая, он упал, и лежащего инспектора добивали ногами. Голова Вани напоминала холодец. Доктор сказал: «Все… » Но мы стояли, не расходились, надеялись.
«К моменту задержания парень, подозреваемый в нанесении инспектору смертельных ран, даже не успел протрезветь»
В Голопристанской районной прокуратуре отказываются комментировать убийство инспектора ГАИ, пока идет следствие. Хотя не скрывают: обвиняемый, задержанный буквально спустя несколько часов после убийства, защиту свою строит на том, что не знал, кто перед ним.
— Неправда, — не соглашается Дмитрий Ткаченко, первый заместитель начальника Голопристанского райотдела милиции. — Нашим сотрудникам удалось в тот же день выйти на подозреваемого и фактически раскрыть преступление. Когда оперативники явились в дом к 19-летнему парню, которому Иван Марченко сделал замечание, тот, услышав слово «милиция», воскликнул: «Опять менты? Второй раз за день?! Ну вы меня уже задрали!» Он к тому времени так еще и не протрезвел.
— Я мало знаю о человеке, которому предъявлено обвинение в убийстве моего сына, — говорит Евгений Марченко, отец погибшего инспектора ГАИ. — Недавно армию отслужил — в аэромобильных войсках, вернулся, устроился работать. Нормальный, казалось бы, парень, из хорошей семьи, родители работают в нашей райгосадминистрации. Если б не водка, наверняка не случилось бы такого. Говорят, футбольный матч в ту ночь показывали по телевизору. Сейчас болельщики частенько собираются на просмотр вместе в каком-нибудь кафе, до утра победу любимой команды празднуют, так что на улицах в ту ночь много нетрезвой молодежи гуляло. А у Вани как раз закончились сигареты, поблизости ларька не нашлось, и он отправился в центр, где и произошла фатальная встреча.
Евгений Иванович тяжело переживает смерть сына — Иван был у него единственным ребенком, да еще и пошел по отцовским стопам. Как никто другой майор внутренней службы в отставке Марченко-старший знает, что такое инспекторские будни — сам 30 лет отдал ГАИ. Мы стоим с ветераном на оживленной центральной улице, и, сделав грустный жест рукой в сторону спешащего потока машин, он говорит:
— Я хоть и на пенсии уже, но по номеру автомобиля безошибочно скажу, кто за рулем, когда та или иная машина в аварии была. Голова сплошь цифрами забита, и годы не в силах от этого освободить. Случайные люди в ГАИ не задерживаются: служба тяжелая, и, если ее не любить, долго не выдержишь. Иван как раз любил, последние годы работал инженером по организации дорожного движения: только сдал смену после дежурства, не добрался еще домой, а уже на ДТП вызывают, на обследование места происшествия — составляешь схему, фотографируешь. Еще через два часа могут по тревоге поднять на какое-нибудь перекрытие. Так что дома Ваня был редким гостем. Его жена шутила: тебе, дескать, шатер где-то на обочине разбить надо, я буду на свидания бегать.
Теперь вот многие удивляются: зачем пьяного зацепил, зачем вмешивался, ведь в отпуске! А только инспекторского не отодрать от себя с годами, разве что вместе со шкурой. Все, конечно, могло сложиться иначе… Если бы прошел мимо, сделал вид, что не заметил. Но Иван был очень предан службе, поэтому и стала она его судьбой. Пройти мимо пьяного на мопеде для него означало перестать уважать свою профессию и себя. Конечно, для езды на скутере не нужны водительские права, но и катался же юнец не по колхозным полям или у себя в огороде…
Евгений Иванович еще совсем недавно очень гордился тем, что и 14-летний внук Женя, названный в его честь, собирался продолжить семейную традицию. Нет более благородной цели, чем навести порядок на дорогах, которые в буквальном смысле слова сейчас залиты кровью жертв дорожно-транспортных происшествий. Теперь же дедушка смотрит на все иначе. «Есть на свете и другие дела! — нервно машет он рукой. — Парень занимается музыкой, бальными танцами, пусть присматривается, время еще есть».
— Если б такое случилось не с Иваном, а с кем-то другим, — замечают коллеги погибшего капитана, — мы бы, может, меньше удивлялись. Но Ваня! В нем было равновесия на двоих, троих, десятерых! Его козырь — изумительное хладнокровие. Представить, что Иван вспылил, ну просто невозможно! Умел остановить водителя и оформить протокол так, что тот уезжал без обиды. Балагур, весельчак!
— Нас с ним служба сблизила настолько, что дружили семьями, — говорит Петр Чухрай. — Последнее наше совместное дежурство выпало на предотпускной Ванин день, вместе выехали на линию. С ним легко было в паре. Частенько бывает, остановишь нарушителя, а тот ни в какую: «Я не виноват», да еще и в драку — погоны с тебя сорвет, протокол в клочья, потом в суд липовых свидетелей приведет, пригласит адвоката. Пишешь объяснения, волнуешься, а напарник твой «в кусты» — ничего не видел, не помнит. С Ваней невозможно себе такое представить. Звать его не надо, в трудную минуту он сам рядом окажется. Как нам всем его теперь не хватает!
Петр Иванович не верит в предначертания, но, похоронив друга, вспомнил такой момент: перед отпуском его напарник почему-то сдал ключ от своего сейфа начальнику ГАИ.
— Никогда этого не делал, — пожимает плечами Чухрай. — Сколько лет уходил в отпуск! Ему возражают: зачем, ты же никуда не собираешься надолго отлучаться, да и в сейфе секретные документы оставляешь. Но Ваня уперся: «Не хочу, чтобы вы меня искали!» И оставил все-таки ключ. Действительно, не сыщешь уже Ивана. Вроде как чувствовал: что-то случится.
«Когда прихожу на набережную, мне кажется, он держит мою руку в своей»
В Голопристанском райотделе милиции к приезду корреспондента отнеслись не весьма дружелюбно: мол, в том, что Марченко так глупо погиб, есть и вина журналистов. Офицеры стояли хмурые, нервно курили.
— Судите сами, — убеждали меня правоохранители, — если б милиционер кого-то убил, репортеры были бы тут уже на следующий день. Съемочная же группа ЦОС УМВД в Херсонской области только через неделю надумала готовить сюжет о коллеге, вы вот еще позже хватились. Оно и понятно: журналисты чаще охотятся за «оборотнями в погонах». Если какой-то день в СМИ нет сообщений о таких случаях, то репортер зря получает зарплату. Наверняка Иван в свои последние минуты думал о чести милиционера, который не имеет права опуститься до потасовки, о том, чем все обернется, если он применит силу к юнцу.
— Бывая за границей, мы интересуемся, как живут там полицейские, — замечает Дмитрий Ткаченко. — Коллега отработал смену, часы пикнули, снял форму, а дальше — хоть трава не расти. Ты уже не полицейский. Тем более в отпуске. Кто-то применил силу к слуге закона — такое европейцу невозможно представить, разве что речь о каком-то малахольном. Опять же, когда коллеги на Западе слышат о нашем институте понятых, приходят в изумление: как, у вас не верят полицейскому? Если полицейский в США доставил в суд наркомана, то это полицейский доставил, он предотвратил преступление, зачем ему какие-то свидетели?!
— Может, дело не в журналистах, а в том, что в Европе, Америке гораздо больше уважают закон, а значит, и правоохранителей? — спрашиваю.
Милиционеры нехотя соглашаются. И как не согласиться, если в последние три недели общественное мнение в отдельно взятом Голопристанском районе резко изменилось: от шутливого, ироничного, а то и неприязненного — до совсем противоположного. В глазах людей Иван Марченко приобрел ореол мученика, борца за порядок и закон, героя. То, что произошло с инспектором, возмутило людей. На его погребение собрались тысячи людей — за всю историю города таких похорон тут не помнят.
— На пятачке асфальта теперь лежат цветы. Я боюсь туда приходить, — говорит Эльза Марченко, жена Ивана. — Еще спала, когда он поехал за сигаретами, разбудил меня телефонный звонок: с Ваней беда! С нами со всеми беда. Не знаю, как жить дальше. Мы учились с ним в одном классе, я провожала Ваню в армию, ездила на присягу, ждала. На пристани, где лежат сейчас цветы, мы с ним признавались друг другу в любви. Видеть родное лицо в траурной рамке… Когда прихожу на набережную, мне еще кажется, что он держит мою руку в своей…
515
Читайте нас в Facebook
