Айварас Абромавичюс: «У меня со многими украинскими политиками абсолютно разные взгляды»

«Я действительно заранее оговаривал, что буду руководить концерном очень короткий период»

— Айварас, мы разговариваем с вами на следующий день после указа президента Зеленского о вашем увольнении. Внесите, пожалуйста, ясность. Оказывается, вы еще в начале сентября написали заявление об уходе. Согласитесь, со стороны это выглядит странно — начать реформы, воодушевить всех и спустя год все бросить. Вы выступали в роли кризисного менеджера «Укроборонпрома». Но кризисный менеджер уходит, когда достигнута цель или если у него совсем ничего не получается…

— Я действительно заранее оговаривал, что буду руководить концерном очень короткий период. Эта самая резонансная государственная компания не реформировалась годами, поэтому и возникла потребность в очень жестких и очень радикальных переменах. Президент, с которым мы вместе прошли его избирательную гонку, предложил мне возглавить этот участок. Я как человек, который не стесняется решать сложные задачи, сказал «да», но с условием, что моя деятельность будет длиться не больше года. Передо мной стояли четыре задачи:
1) стабилизировать компанию после политических изменений в стране;
2) запустить аудит на всех предприятиях;
3) обновить руководящий состав и показать обществу, что можно управлять компанией прозрачно и современно;
4) разработать стратегические документы.

В конце прошлого года начался консолидированный международный аудит, чего не было никогда в истории концерна (звучало очень много упреков в адрес прошлого руководства страны, что все государственные компании аудитируют, а вот «Укороборонпром» почему-то оставили в тени). Это сложнейший процесс, потому что многие наши предприятия впервые столкнулись с такой задачей. Нет кадров, понимающих, как это делать, при этом имеется небольшой саботаж, с которым мы боремся. Аудит за 2018 год завершим к концу этого года, а за 2019-й — в январе 2021 года.

Что касается разработки стратегических документов будущих корпораций, наша команда, руководители заводов и ключевые специалисты проделали колоссальную работу, создав с нуля кипы важнейших документов. Разработанный нашей командой законопроект № 3288 о корпоратизации «Укроборонпрома» и отдельно взятых предприятий уже зарегистрирован в Верховной Раде. Самое важное для нас — сделать изменения в этой отрасли необратимыми.

— СМИ пишут, что причиной вашего ухода стало разное видение решения проблем с вице-премьер-министром, министром по вопросам стратегических отраслей промышленности Олегом Уруским. Подтвердите или опровергните информацию о вашем конфликте. И как на него реагировал президент Зеленский?

— Объясняю. Я с президентом знаком на полтора года больше, чем с господином Уруским. С первого дня, когда президент подписал указ о моем назначении, мы договорились о длительности моего пребывания в этой должности. Потом несколько раз, уже во время пандемии, я ему напоминал, что работаю дольше, чем мы планировали.

При этом из-за сложившейся ситуации (коронавирусом заболели больше 200 сотрудников «Укроборонпрома» и, к сожалению, 11 человек умерли) я не мог бросить все и сказать: «Я самоизолируюсь от проблем». Когда мы привыкли работать на удаленке, при этом не срывая гозовские (ГОЗ — государственный оборонный заказ. - Авт.) контракты, я счел, что середина лета — подходящий момент все-таки договориться о смене руководства «Укроборонпрома». За несколько дней до назначения Уруского (указ об этом подписан 16 июля. — Авт.) у нас с президентом, главой его Офиса и советниками состоялся открытый разговор. Меня услышали и поддержали.

Потом было создано новое министерство и назначен его руководитель. Я не знал, кто такой Уруский, какой у него послужной список, чем он прославился. Более того, думал, что вопрос создания министерства сдвинется на осень.

Конечно, у господина Уруского, который в этой отрасли работает, наверное, практически с первых дней независимости, есть свое видение каких-то отдельных моментов трансформации «Укроборонпрома». Но по большинству, насколько я понимаю, он согласен с нами.

Единственное, чего хотелось бы от министерства, чтобы они ни в коем случае не переступали красные линии. Прежде всего это касается кадровой политики. Нельзя давить на исполняющего обязанности генерального директора. Это бесконечная проблема Украины — сразу после прихода в кабинет назначать сватов, кумовьев, друзей, бизнес-партнеров. То пол-Днепра заезжает в Киев, то пол-Донецка. Не хотелось бы, чтобы и тут была продолжена эта порочная традиция.

Пока и в общении с послами G7, и в своих публичных высказываниях Уруский говорит: «Мы занимаемся разработкой и принятием законопроекта, а кадровыми вопросами не занимаемся». По уставу «Укроборонпрома» кадры — прерогатива исключительно генерального директора и руководителей компаний. В эту тему влезать нельзя никому, кроме них. Иначе потом получится сборная солянка: одного назначили от такой-то партии, другой представляет такую-то финансово-промышленную группу. И получится, что люди будут ходить за указаниями не в главный офис «Укроборонпрома», а совсем в другие места. Невмешательство в кадровую политику — абсолютно красная линия. Новое министерство должно не мешать «Укроборонпрому», а помогать и координировать деятельность Министерства обороны, Министерства внутренних дел, СНБО, профильного парламентского комитета и правительства.

Вторая красная линия — это финансовые вопросы. К сожалению, у новоиспеченных чиновников всегда возникает соблазн заняться ими. Хотелось бы, чтобы команда нового вице-премьера ни в коем случае не лезла ни в экспортные контракты, ни в другие темы, так как это прямая дорога к коррупции. За хозяйственную деятельность должны отвечать только директора компаний, а не министерские чиновники. Рейган как-то сказал: «Самые страшные слова в английском языке: «Я из правительства, и я здесь, чтобы помочь». Главная миссия министерства — не мешать трансформации «Укроборонпрома», а всячески поддерживать ее.

«Желание переподчинить спецэкспортеров — это очень опасный путь»

— А в чем ваши разногласия с Уруским?

— Что касается несовпадений мнений, это экспорт. По какой-то мне непонятной причине вице-премьер высказывается публично, что спецэкспортеры должны быть отделены от промышленных предприятий. К сожалению, желание переподчинить спецэкспортеров — это очень опасный путь, грозящий прежде всего серьезными коррупционными скандалами. Во-вторых, это не имеет никакого смысла с бизнесовой точки зрения.

Компании зарабатывают на экспорте и на поставках нашим Вооруженным Силам. Это ограничено весьма нелогичным правительственным постановлением, которое, кстати, нужно изменить, ведь предприятия живут как раз за счет очень плодотворной и в последнее время взаимовыгодной работы, которую ведут вместе со спецэкспортерами, поскольку часто не имеют опыта работы на экспортных рынках. Спецэкспортеры — это связи и наработки.

Когда я пришел, выяснилось, что на экспортных рынках «толкались» несколько наших экспортеров. Они поливали друг друга грязью, тем самым сильно понижая рейтинг и репутацию страны. Но мы смогли найти со всеми общий язык и договориться, кто на каких рынках работает. Сейчас наши спецэкспортеры — это одна команда. Не скрою, за ними просто приятно наблюдать. Даже в очень сложных нынешних условиях они действуют как одно целое. Так что экспортерам нужно только всячески помогать на политическом уровне.

Когда пандемия закончится, следует отправиться на ключевые рынки, прежде всего в Азию и на Ближний Восток, и разговаривать там на самом высоком уровне. Вот этим можно реально помочь. Но не вмешательством в кадровую политику.

Это принципиальные вещи. Когда я пригласил на ключевые должности в концерн 70 человек, им ни разу никто не сказал, чтобы они взяли каких-то людей в департаменты. Когда мы переназначили около 20 руководителей отдельно взятых предприятий, причем в основном через прозрачные конкурсы, ни я, ни члены моей команды никогда не позвонили ни одному руководителю (все это подтвердят), чтобы попросить снять одного зама, поставить другого, или навязать какого-то поставщика.

— Только что разговаривала с одним военным экспертом, он сказал, что ваша ошибка в том, что эти 70 человек, которых вы привели, это менеджеры, а не технари. Они плохо понимали довольно узкую специфику.

— Не согласен с этим. У нас в команде появилось несколько очень ярких имен, в том числе Мустафа Найем, Надежда Васильева, Надежда Бегун, Роман Бондарь и так далее.

Наш главный специалист по маркетингу и сбыту — опытный Михаил Морозов, стоявший у истоков «Укрспецэкспорта» и «Прогресса». Моим первым замом стал Роман Бондарь, в прошлом управляющий партнер международной компании Odgers Berndtson Ukraine. Он считается одним из лучших кадровиков в стране, многие руководители госкомпаний и министры часто просят его дать совет при найме сотрудников. Финансовый директор — Сергей Иванюта, который занимался финансовыми вопросами в «Укргазвидобуванні» и «Крафт Фудз Україні». Мой зам по производству Игорь Фоменко, который сейчас исполняет обязанности генерального директора, начинал карьеру на Луганском патронном заводе, потом занимал руководящие должности в АвтоКрАЗе, Corum Group и ICDI Group. То есть это специалисты экстра-класса.

Знаю, что ожидалось, что мы поставим на ключевые должности каких-то людей из спецслужб. Возможно, были какие-то традиции до этого. Но я считаю, что финансами должен заниматься финансист, кадрами — кадровик, а производством — производственник.

Я был первым министром (Абромавичюс возглавлял Министерство экономического развития и торговли в 2014—2016 годах. — Авт.), создавшим должность советника по связям с госораганами. В министерстве им был Ярослав Железняк, сейчас он народный депутат от фракции «Голос». А в «Укроборонпроме» моим заместителем, ответственным за связи с госорганами, стал Мустафа Найем, который прекрасно понимает, как функционируют Верховная Рада и правительство. Мы не поставили Найема, грубо говоря, разрабатывать новую крылатую ракету, он в этом не силен. А связи с госорганами — его конек. То, что мы в рекордное время разработали законопроект, во многом заслуга его, Романа Бондаря и других. У нас каждый был на своем месте.

«Одна из самых больших проблем — невозможность долгосрочного планирования заказов»

— Главная задача концерна — разработка, производство и продажа оружия. Насколько конкурентоспособна продукция украинского оборонпрома? Что мы можем предложить сейчас мировому рынку?

- Давайте пройдемся по отраслям. Самая острая проблема в авиации — российские комплектующие для транспортных и гражданских самолетов. Не так много стран в мире, где есть полный цикл по производству самолетов. Импортозамещение заняло какое-то время. Но «Антонов» уже объявил, что транспортный Ан-178 для перуанской полиции сделан без российских комплектующих.

Что касается военных самолетов, тут основной фронт работ — ремонт и поддержание ресурса. Эти услуги мы предоставляем в том числе и на экспортных рынках — Индии, Китаю и другим странам.

У нас сильная позиция в двигателестроении. Запорожское ГП «Ивченко-Прогресс» реально является одним из самых передовых наших предприятий. Они производят двигатели не только для самолетов и вертолетов, но и для нового поколения ударных турецких дронов Bayraktar.

Будет ли Украина в среднесрочной и долгосрочной перспективе производить и продавать больше тех же Ан-178 или гражданских самолетов, зависит в том числе от государства. Нам сложно продавать их на экспортных рынках, если мы сами для себя их не заказываем. Поэтому одна из самых главных ближайших задач нового министерства — пробить, как говорится, заказы от МЧС, МВД, Нацгвардии и ВСУ на несколько АН-178. Ведь не совсем нормально, когда перуанская полиция покупает самолет, а наши — нет.

— Многие, не знающие о реальной ситуации в авиации, были в шоке, узнав после трагедии в Чугуеве, что парни летели на самолете выпуска 1977 года.

— Еще раз приношу соболезнования близким ребят. Эта трагедия еще раз показала, что вся отрасль — от учебных заведений до авиапредприятий — недофинансирована. Ее восстановление займет не один год. У Турции на это ушло около двух десятилетий. Так что нам этот процесс следует начинать незамедлительно.

В бронетанковом сегменте тоже были проблемы. Это и очень сложный иракский контракт (несколько лет длился скандал: иракская сторона расторгла контракт 2009 года на поставку 420 бронетранспортеров БТР-4 украинского производства, так как было выявлено, что у машин из второй партии, отгруженной в октябре 2012 года, трещины в бронекорпусах. — Авт.). И унаследованный нами сорванный контракт по поставке БТР-4 для ВСУ и Нацгвардии. Деньги были полностью получены, но, когда мы пришли, не было ни денег, ни БТРов. Абсолютный беспредел.

Кстати, благодаря усилиям Мустафы Найема был восстановлен контракт по производству БТР-4 для ВСУ. Он уже выполнен. Более того, мы приступили к переговорам с ВСУ о более крупном контракте на ближайшие годы. И контракт для Нацгвардии восстановили и скоро выполним.

Что касается танков, президент поставил конкретную задачу производства «Оплотов». Ведь на экспорт их возможно продать, если они будут в каком-то разумном количестве у наших Вооруженных Сил. При этом наши военные хотят больше ремонтировать, потому что это дешевле, нежели покупать новые танки. ГОЗ не резиновый, это понятно. Это около 20 миллиардов в год плюс 10 миллиардов по госгарантиям, поэтому военные пытаются лавировать. Но я считаю, что они должны изыскать возможности закупить и «Оплоты», и АН-178.

Одна из самых больших проблем, честно скажу, — это невозможность долгосрочного планирования заказов. У нас же бюджет страны составляют на один год. Соответственно, ГОЗ тоже на такой же срок.

Объясню, в чем драма. По закону в течение месяца после того как утвержден государственный бюджет, должен быть принят ГОЗ. Но на практике этого нет и близко. Да, очень классно, что уже несколько лет правительство подает в Верховную Раду проект государственного бюджета в сентябре-октябре, а не к Новому году, как бывало. Но в этом году ГОЗ был принят где-то в марте. То есть в первом квартале наши государственные предприятия не получили ни копейки от новых контрактов. Были какие-то минимальные переходные контракты, но денег не было. Плюс сменился состав Кабмина, потом наступила пандемия. Вот в таких крайне сложных условиях работают люди.

Поэтому одна из самых главных задач — сделать гособоронзаказ минимум на три года. Вот европейцы полгода назад объявили, что намерены создать новый танк и уже инвестируют в производство, которое начнется чуть ли не через десять лет. А мы в апреле деньги получили, а в декабре должны отчитаться, что успели сделать, а что нет.

Самое главное в производстве — это ритмичность. Если в один год заказали 20 БТРов, на следующий — два, а потом просят опять сделать 20, такое никуда не годится. Специалисты могут уйти в более успешные частные предприятия, уехать за границу и т. д. К сожалению, никогда в истории этой страны не было среднесрочного и долгосрочного планирования.

— А что делается в судостроении?

— Там ситуация достаточно критическая. Если у нас получилось восстановить работу Харьковского конструкторского бюро имени Морозова, Харьковский завод имени Малышева хорошо заработал на выпуске БТР-4, в том числе на экспорт, Житомирский бронетанковый завод, который до этого погряз в коррупционных схемах, тоже стал зарабатывать, то в судостроительной тематике все сложно. И наша полиция, и пограничники покупают французские катера и доделывают их на частных предприятиях. При этом у Николаевского судостроительного завода десятилетиями не было заказов, хотя там есть специалисты, люди готовы работать. Восстановить былую славу предприятия будет крайне трудно.

На корветы (боевые надводные корабли, предназначенные для сторожевой и конвойной службы, противолодочной и противовоздушной обороны военно-морских баз. — Авт.) нужен государственный заказ, до этого его давали частным предприятиям. Государство никогда не могло определиться, хочет оно корветы или «москитный флот» (совокупность быстроходных и маневренных малых боевых кораблей и катеров. — Авт.).

Если у нас есть спрос на корабли, мы не должны их просто приобрести. Сейчас весь мир стремится локализовать любое производство. То есть в дальнейшем экспорт будет осложнен тем, что ни Индия, ни Пакистан, ни Арабские Эмираты, ни Саудовская Аравия не станут тупо покупать то, что производится в Украине или других странах. Они скажут: «Ребята, мы не против это купить, но пусть оно будет производиться на совместных предприятиях на нашей земле, чтобы была задействована наша рабочая сила». Так же должны рассуждать и мы: если покупаем корабли, то достаточно большой объем работы должен выполняться именно у нас.

Среди позитивных примеров могу отметить классное ГП «Исследовательско-проектный центр кораблестроения», которым руководит Вадим Борисов, принявший эстафету от отца. Приятно видеть успешно развивающуюся относительно небольшую компанию (в штате около 200 человек), которая работает на государственный сектор разных стран мира.

Следующая позиция — высокоточное оружие. Вот здесь самые большие перспективы оборонной отрасли. Завершились испытания крылатой ракеты «Нептун», она поставлена на вооружение. Считаю, что это большой успех КБ «Луч» и его руководителя Олега Коростелева, которому абсолютно заслуженно в День независимости присвоили звание Героя Украины.

Есть еще целая линейка продукции — от «Нептуна», «Ольхи» до противотанковых ракет, которые в большом объеме будут поставлять нашим Вооруженным Силам. Они пользуются спросом и на экспортных рынках. Это сейчас самый ходовой товар.

«С начала пандемии к нам прилетели лишь три делегации»

— От каких стран у «Укроборонпрома» сегодня есть международные заказы?

— По-моему, в первом полугодии мы продали услуги и вооружение 36 странам. Работа идет регулярно, выполняются старые контракты, подписываются новые. Слава Богу, даже во время пандемии некоторые контракты подписали в онлайн-режиме.

Но честно скажу, что сегодня абсолютно неординарные условия. Во-первых, упала цена на нефть, а у нас крупными заказчиками всегда были страны Персидского залива. Во-вторых, во многих странах в связи с пандемией случился секвестр бюджетов. Что они «режут» прежде всего? Закупку нового вооружения. В-третьих, отменены все выставки, включая «Зброю та безпеку», которая должна была пройти в октябре в Киеве. А ведь все контракты, как правило, подписывают именно во время таких мероприятий.

С начала пандемии к нам прилетели лишь три делегации. В иное время, наверное, их было бы 303, причем многие побывали бы здесь несколько раз. Мне очень жаль ребят, которые годами отрабатывали конкретные контракты, но теперь из-за создавшейся ситуации все откладывается на потом.

Мы работаем абсолютно со всеми государствами. В некоторых странах — от Перу и Арабских Эмиратов до Индии и Турции — у нас была подпорчена репутация: невыполненные какие-то контракты, обманутые посредники, поставлена некачественная продукция (я сам туда ездил). К тому же наши конкуренты, прежде всего россияне, активно занимаются негативным пиаром. Так что приходится опровергать негатив делами, восстанавливать доверие к нашей стране и нашим компаниям. А это все занимает время.

— Доведение предприятий до состояния неплатежеспособности — это классическая схема завладения государственным имуществом. Еще одна претензия к «Укроборонпрому», что он не борется за убыточные предприятия. Такое количество оборонных предприятий-банкротов для воюющей страны… Как сложится их судьба? Они могут остаться на плаву или будут закрыты?

— «Укроборонпром» — концерн, который управляет как успешными, так и неуспешными компаниями. Своих средств как таковых у нас нет, но мы проводим большую работу по координации их финансовой деятельности, внедрили абсолютно прозрачные новые принципы закупок, которые уже сэкономили сотни миллионов гривен. Поэтому мы полностью оправдали то, что компании платят «Укроборонпрому» так называемый взнос. Команда трансформация «Укроборонпрома» обойдется, как я посчитал, в один процент от общих расходов всех компаний «Укроборонпрома». Много ли это? Думаю, что нет. Ведь концерн устарел, он коррумпированный и непрозрачный. Поэтому нужно продолжать начатое.

К сожалению, успешные компании не хотят дотировать неуспешные. КБ «Луч» не хочет поддерживать какое-то предприятие, которое когда-то гремело, а теперь спроса на их продукцию в мире нет или они вообще уже ничего не производят.

Красноречивый пример — киевский завод «Буревестник». В советское время там работали 15 тысяч человек, они производили разное оборудование для подводных лодок. Но теперь там около четырех или пяти лет нет электричества и воды, оно уже в стадии банкротства, задолженность перед разными кредиторами измеряется сотнями миллионов гривен. Оно точно не имеет никакого будущего, связанного с оборонной промышленностью. Это одно из 21 предприятий, которые мы передали в Фонд госимущества. Но бумаги застряли в Кабмине, потому что создано новое министерство.

Считаю, что те предприятия, которые уже никогда ничего не будут производить для наших Вооруженных Сил, должны уйти из орбиты «Укроборонпрома». Надо сосредоточиться на перспективных направлениях, а не на решении нерешаемых проблем.

«Если, находясь в политике, не нажил врагов, наверное, ты что-то неправильно делал»

— «Укроборонпром» с точки зрения обывателя — это клондайк. Ведь вы сдаете в аренду помещения, которые простаивают еще со времен развала Союза, плюс огромные территории. Это колоссальные деньги. Одни эксперты пишут, что вы пытались разрушить коррупционные схемы, ведь около 40% из почти тысячи уголовных производств, открытых в сфере оборонно-промышленного комплекса, — это дела о незаконном завладении государственным имуществом, другие — что продавали все направо и налево.

— В «Укроборонпроме» около одиннадцати миллионов квадратных метров помещений и пять с половиной тысяч гектаров земли. Своим критикам хочу сообщить, что ни одного квадратного метра помещений и ни одного гектара земли, пока я был генеральным директором, мы не продали. При этом сделали более открытыми и прозрачными конкурсы по сдаче в аренду помещений отдельно взятых предприятий. Законопроект, о котором я говорил выше, даст возможность им продавать свое излишнее имущество не «Укроборонпрому», а заводу имени Малышева, «Радару», еще кому-то.

Ведь у некоторых предприятий есть задолженность по зарплате, но есть и земля, которую они не могут содержать, есть какие-то абсолютно надутые налоги, взимаемые на местном уровне. То есть абсолютно нормально, если они смогут продать станки, которым по 70 лет, автомобильный парк, которому 30 лет, разный металлолом и даже землю. Но по прозрачным процедурам.

Новое руководство Фонда госимущества продает гостиницы, другие активы и так далее. Тем же путем должны пойти и предприятия «Укроборонпрома». Нужны деньги на развитие? Продавайте, никто не против.

Турецкие компании инвестируют около 20 процентов своей выручки в новые технологии и разработки. Мы инвестируем 1−2 процента. Минфин четко сказал: для новых технологий денег нет, поэтому, пожалуйста, продавайте землю, здания, которые не загружены, инвестируйте в технологическое перевооружение и повышайте заработные платы. Так что путь только такой.

— Вам поступали какие-либо угрозы, когда вы пытались разрушить схемы?

— Поскольку у меня давно репутация недоговороспособного руководителя, такого рода предложений не было. Схемы ломали и, надеюсь, продолжат ломать.

— Как сложится судьба «Укроборонпрома»? Судя по риторике Уруского, он хочет, чтобы концерн был в подчинении министерства. Но это полностью противоречит договоренностям с международными партнерами.

— Согласно принципам корпоративного управления международной Организации экономического сотрудничества и развития, собственность и формирование политики должны быть разделены. То есть новое министерство формирует отраслевую политику, а акции должны быть у Минэкономики в управлении. Иначе будет конфликт интересов.

Если они ответственны за «Укроборонпром», а это только треть ГОЗа, а две трети выполняют частные компании, тогда как они тогда будут управлять «Укроборонпромом»? В ущерб частным компаниям? Поэтому пусть у Министерства экономики останется, скажем, ответственность за имущественные вопросы «Укроборонпрома», а политику сектора в целом пусть формирует господин Уруский с командой. Таких принципов нужно придерживаться непременно.

— Вы гражданин какой страны сегодня?

— Не секрет, что я последние шесть лет гражданин двух стран — Украины и Литвы.

— Вообще-то у нас нет двойного гражданства. Завершающий вопрос. В православии есть поговорка «Бог любит троицу». Вы были министром экономики, затем возглавляли «Укроборонпром». В какой ипостаси мы еще вас увидим?

— Не знаю, будущее покажет. Пока я наслаждаюсь вновь обретенной свободой, хочу больше времени провести с семьей, поразмышлять над проектами и карьерной перспективой. Мне 44 года. Считаю, что я еще молодой и что многое впереди.

Что касается моих оппонентов, скажу так. Если, находясь в политике, ты не нажил врагов, наверное, ты что-то неправильно делал. У меня со многими украинскими политиками абсолютно разные взгляды на жизнь и на то, какими темпами и в каком направлении должна развиваться страна.

Читайте нас в Facebook

Сделайте «ФАКТЫ»
избранным источником
в Google News