«Благодаря Магомаеву у меня в Москве всегда был номер в самой современной тогда гостинице «Россия», — Игорь Поклад

В 1960—1970-е годы популярность Муслима Магомаева была безграничной. Он собирал многотысячные стадионы, гастролировал за рубежом и по всему Союзу, ни один правительственный концерт не обходился без его участия… «Я присутствовал на многих концертах, в которых пел Муслим Магомаев, и ни разу не было случая, чтобы ведущий успевал назвать полностью имя и фамилию артиста. Обычно уже после имени „Муслим“ раздавались такие овации, что, несмотря на самые мощные динамики и все старания ведущего, фамилия „Магомаев“ безнадежно тонула в восторженном грохоте», — писал о нем поэт Роберт Рождественский.

Звание народный артист СССР великий певец получил, когда ему был всего 31 год. В его концертном репертуаре было более 600 произведений (арии, романсы и песни). Состоялся Магомаев и как композитор. Он автор более 20 песен, музыки к спектаклям, мюзиклам и кинофильмам. В 1997 году именем Magomaev был назван один из астероидов…

Муслим Магомаев родился в 1942 году в Баку в семье театрального художника, погибшего на фронте за 15 дней до Победы, и драматической актрисы. Дед по отцу, в честь которого назвали мальчика, — композитор Абдул-Муслим Магомаев, один из основоположников азербайджанской классической музыки.

Первую мелодию Муслим сочинил в пять лет. В детстве и юности бесконечно слушал пластинки с записями Энрико Карузо, Титто Руффо, Беньямино Джильи, которых позже назвал своими учителями. В 1962 году он очень успешно выступил на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Хельсинки. Вскоре в журнале «Огонек» вышла статья под заголовком «Юноша из Баку покоряет мир». А после появления на местном телевидении Магомаева стали узнавать на улицах.

Во время Декады культуры и искусства Азербайджана в Москве пресса писала: «Его великолепные вокальные данные, блистательная техника дают основание говорить, что в оперу пришел богато одаренный артист». На концерте в Кремлевском дворце съездов Магомаеву аплодировал сам Иван Козловский. Затем было сольное выступление в Концертном зале имени Чайковского. Спустя год — стажировка на родине бельканто, в театре La Scala. В 1966 году Магомаев выступил на сцене знаменитого парижского театра Olympia, а в Каннах на Международном фестивале грамзаписи и музыкальных изданий его пластинки разошлись миллионными тиражами. Он получил «Золотой диск».

С любовью всей его жизни Тамарой Синявской Магомаев познакомился с легкой руки Рождественского. Когда Синявская отправилась на долгую стажировку в Италию, Магомаев звонил ей каждый день и часто посылал цветы. Именно тогда в его репертуаре появилась песня «Мелодия». Тамара услышала ее по телефону. Во время их шумной свадьбы в ресторане «Баку» Магомаев распахнул окна и пел для столпившихся внизу поклонников. Потом два месяца болел бронхитом…

Ушел со сцены Магомаев в 1998 году в самом расцвете славы. Объяснил это так: «Каждому голосу, каждому таланту Бог дал определенное время, и перешагивать его не нужно», хотя с голосом проблем не было никогда. Он отказывался от выступлений, занимался живописью и общался с поклонниками по Интернету. В последние свои годы страдал от болезни сердца, его еще с юности беспокоили легкие. Однако несмотря на это, как рассказывала Синявская, он иногда выкуривал по три пачки сигарет в день.

В 2007 году записал свою последнюю песню «Прощай, Баку» на стихи Есенина. Спустя год певца не стало. Он скончался 25 октября 2008-го на руках у любимой жены. Похоронен на Аллее почетного захоронения в Баку, рядом со своим дедом.

О своей дружбе с Муслимом Магомаевым вспоминает известный украинский композитор Игорь Поклад.

«Выступать до Муслима было сложно, после него — бессмысленно»

Началось все в далеких 1960-х. Меня вызвали в министерство культуры и поручили создать девичий вокальный ансамбль. Уже довольно скоро коллектив «Мрія» завоевал популярность, нам предоставилась возможность выступать на первых площадках страны.

Так мы оказались на фестивале «Московские зори». Зеленый театр, основная площадка фестиваля, ощутил на себе всю любовь и обожание, обрушившиеся на молодого и фантастически талантливого Муслима Магомаева. Нет в сетке вечернего концерта его выступления — зал полупустой, есть — по периметру конная милиция и толпа, которую еле сдерживали правоохранители. Выступать до него было сложно, после него — бессмысленно. Шли не на концерт, шли на Магомаева.

Мы пересекались, даже здоровались, но не были близко знакомы. Познакомились через несколько лет после концерта в Колонном зале Дома cоюзов, который давал Иосиф Кобзон. Нас, меня и Юру Рыбчинского (украинский поэт, драматург, сценарист), пригласили в гости к народной артистке Советского Союза Людмиле Зыкиной в знаменитую московскую высотку, которую мы видели потом в фильме «Москва слезам не верит». Компания была небольшая: хозяйка дома, известная советская телеведущая Светлана Моргунова, Иосиф Кобзон, мы с Юрой и Муслим. Посидели, выпили.

Иосиф попросил: «Мусик! Сыграй нам что-нибудь, спой, если не трудно». Никаких возражений, никаких «ломаний». Муслим взял бокал с коньяком, отпил немного, поднялся и подошел к пианино. Его пальцы скользили по клавишам, и я, с ранней юности подрабатывавший аккомпаниатором, был сражен его техникой игры. Это было восхитительно!

И вдруг он запел, но не тем голосом, к которому привыкли миллионы его поклонников. Он стал подражать известнейшим зарубежным исполнителям того времени — Тому Джонсу, Фрэнку Синатре, Иву Монтану. Закрой глаза — не отличишь. Потом он исполнил джазовые композиции и несколько партий из снимавшегося тогда мультика «Бременские музыканты». Мы разинули рты от такого калейдоскопа перевоплощений, смеялись и восхищались одновременно. Это было нечто. Сказать, что я был потрясен — не сказать ничего. Это было открытие. Я увидел и услышал совершенно другого Магомаева — безгранично, божественно талантливого и неповторимого.

Когда мы расходились поздно ночью, он дал мне номер телефона и попросил:

— Позвони. Мы поработаем. Я буду ждать.

И я позвонил. Мы встречались каждый раз, когда я бывал в Москве. Благодаря Муслиму у меня всегда был номер в самой современной по тем временам гостинице «Россия». Строили планы, он разучивал что-то новое. А однажды сказал:

— Слушай, ну сколько ты будешь мотаться из Киева в Москву? Может, давай сходим к мэру, я выбью тебе квартиру, переедешь сюда и мы, наконец, сможем поработать по-человечески, а не наскоками?

Я отказался. Мой дом — Киев, а не огромная и суетливая Москва… Через год меня пригласили в Москву по важному делу. Нашу с Юрой Рыбчинским песню «Глаза на песке» выбрали для исполнения на международном фестивале в Чили. Советская песня на фестивале в стране, с которой у нас, по-моему, и дипломатических отношений-то не было, по тем временам неслыханное дело. Исполнять ее должен был Муслим.

Я вернулся, занялся оркестровкой и через месяц привез в Минкульт союза готовый вариант. Сижу в приемной министра Демичева, жду приглашения. И вдруг мимо пролетает какой-то маленький человечек с газетой в руках, шепчет что-то на ухо секретарше и прошмыгивает в кабинет министра. Через полчаса выходит пунцовый и довольный собой. Без газеты.

— Игорь, тут такое дело, — обратился ко мне Демичев. — Вы с Юрой, конечно, молодцы и все такое, но…

И протянул свежую газету «Известия» со статьей, в пух и прах разносящей две песни — нашу и «Эти глаза напротив». Автором статьи была жена поэта Роберта Рождественского Алла Киреева. Естественно, о поездке на фестиваль с этой песней говорить больше не приходилось. Точка. Зарубили. И нас с Юрой, и Муслима, который уже готовил ее.

Тем маленьким человечком был известный советский композитор, автор музыкальной «Ленинианы» Серафим Туликов. Больше мы его не видели. Зато Киреева через несколько лет подошла, повинилась и сказала, что совершила огромную ошибку.

Потом Иосиф Кобзон сказал: «Теперь эта песня будет коронкой в моих концертах. И я буду на ней заострять внимание». И он пел ее везде и всегда. Наперекор запрету! И именно он заставил Кирееву извиниться.

«Мы все время откладывали работу на потом, а „потом“ — не случилось»

Спустя несколько лет Муслим позвонил мне:

— Игорь, привет. Я в Киеве. Можешь подъехать? Я в гостинице «Украина».

Уже через час мы обнимались и радовались встрече. Одним из условий размещения Магомаева в гостиничном номере было наличие инструмента. Он сел за рояль и запел мою «Кохану». Сегодня это единственная сохранившаяся запись моей песни в его исполнении. Я очень дорожу ею…

Недавно я увидел по телевизору анонс фильма о Муслиме и вспомнил нашу последнюю встречу во Дворце «Украина» на одном из юбилеев газеты «Бульвар». Муслим по обыкновению заполнил собой и своим волшебным голосом весь огромный зал. Как всегда элегантный, спокойный, в белоснежном смокинге. Он пел, и зрители подпевали ему. Незабываемое, чарующее зрелище.

Через несколько минут мы встретились за кулисами, обнялись и посетовали на то, что давно не виделись. На прощание он протянул руку для рукопожатия и сказал традиционную фразу:

— Игорь, будешь в Москве — позвони, заходи, я буду ждать. Мы и так потеряли кучу времени, надо успеть поработать.

С тех пор я бывал в Москве не раз и не два, но не позвонил и не зашел. А теперь и звонить некуда, и зайти не к кому. Муслим слишком далеко…

Читайте также: Игорь Поклад: «Я помню каждое мгновение, проведенное рядом с Алексеем Петренко»

Тот день, когда мы виделись последний раз, я запомнил на всю жизнь. Нам ничто не мешало встретиться. Ничего не стоило работать долгие десятилетия, но мы все время откладывали и встречу, и работу на потом, а «потом» — не случилось.

Муслим… Такой славы, такого обожания, такой всенародной любви, уверен, больше никто и никогда не добьется. Вряд ли кто из нынешних артистов, выглянув в окно ресторана в день своей свадьбы, будет петь для поклонников. Слишком гордые и самовлюбленные ныне звезды. Если уж совсем честно, он и был той самой единственной звездой. Мало кто способен сегодня уйти со сцены в зените славы, в расцвете голоса. Действительно уйти и не пятнать свое имя фонограммами и ежегодными прощальными концертами, чтобы остаться недосягаемой легендой, а не бывшим кумиром, за которого неловко. Такой поступок подвластен немногим.

Сочетание лучших человеческих качеств, помноженных на безграничный талант, — это то, что нельзя приобрести. Таким может наградить только Бог. Растерять все это — дело нехитрое. Взлелеять и приумножить — огромный труд. И Магомаеву это было под силу.

Уходит время. Уходит настоящее. На смену приходит эрзац, заполонивший сцену и души. Тем важнее не забыть светлое и чистое. Муслим — светлый и чистый. Всех забудут, а его будут помнить. Уверен.

Единственное, что мне остается сегодня, — поблагодарить судьбу за такой щедрый подарок, как дружба с гениальным человеком. Пусть там, наверху, ему будет так же светло и тепло, как было светло и тепло на Земле, которую он украсил своим талантом. Светлая и вечная память тебе, Орфей ХХ века.

Читайте также: «Там, наверху, наверное поют „Смуглянку“. И это самый талантливый хор, ведь дирижирует им Леня Быков»

2338

Читайте нас в Facebook