Жена командира «Азова» Дениса Прокопенко: «Я первая сообщила мужу, что началась война»
— Катя, расскажите немного о вашей семье. Когда и как вы познакомились с Денисом?
— Мне 27 лет. Денис на три года старше. И он, и я родились в Киеве. В 2015 году случайно встретились в соцсети. Мне очень понравилось, что он выкладывал на своей странице фото природы, животных, что у него хороший музыкальный вкус. Понравилось его лицо, его взгляд привлек меня. Я словно почувствовала в его чертах что-то родное. Боялась этих чувств, но как-то сразу поняла — это мой человек.
У нас все одинаковое — вкусы, хобби. Мы любим путешествия, хайкинг, природу. Ни одного отпуска у нас не было без поездки на природу.
.jpg "\"Мы любим путешествия, хайкинг, природу\", – рассказала Екатерина Прокопенко")
— Как он вам сделал предложение?
— Это произошло в путешествии. Мы постоянно ездим куда-нибудь в горы. Это для нас очень важно. Мы морально там отдыхаем. Горы — это наш дом.
И вот мы уехали в Норвегию. Это была довольно рискованная поездка, потому что у нас почти не было плана. Решили уехать автостопом просто наугад. Приехали в Осло, потом наконец-то добрались до горной местности. Разбили палатки. И вот мы сели на большие камни у водопада, прислонившись друг к другу. Сидим как зачарованные. Атмосфера очень романтичная: рядом водопад, птички поют, так солнечно, так красиво, словно эпизод из норвежской сказки.
Уснула на плече Дениса. Только проснулась, а он говорит: «Катя, здесь один тролль пробегал, и он кое-что принес». Не поняла, что происходит. Что этот тролль может принести? Но все же поверила. Потому что Денис всегда для меня создает такие волшебные сказочные моменты, оберегая от ужасающей реальности, от тревоги. И вот он достал из своего кармана коробочку. Открыла ее, а там кольцо. У меня появились слезы, это был самый волнительный момент. Потом разглядела, а внутри кольца вырезаны горы — то, что мы любим. И это было так символично, так трогательно, так эмоционально. Он спросил: «Ты будешь моей женой?» Ответила: «Конечно, это даже не обсуждается».
Знаете, часто вспоминаю этот момент, и сердце рвется. Хочется все повторить снова, хочется сейчас быть с ним рядом, там, у водопада. Но верю, что будем и что еще многое у нас впереди.
— Как вы поддерживаете друг друга?
— Ценю его попытки не рассказывать мне обо всех ужасающих ситуациях, которые там происходят. Об этом узнаю от других людей и в новостях.
Он пытается меня оградить от негатива. Я ему недавно написала: «Пожалуйста, скажи мне, в каком ты сейчас состоянии, что у тебя происходит. Выговорись. Я хочу на себя это перенять, чтобы отнять у тебя эту боль. Может быть, тебе будет легче. Знаю, что ты в себе все это держишь. Хочу почувствовать, что ты чувствуешь. Для меня это важно, потому что я тебя люблю и хочу, чтобы этого зла было меньше». Он ответил: «Лучше тебе не знать, что я вижу и чувствую».
Я бы все, что у меня есть, променяла бы на то, чтобы быть рядом с ним: без пищи и воды, без сна, под обстрелами и постоянным штурмом. Душой я на «Азовстали». Делаю сейчас все, чтобы его и всех, кто там есть, спасти.
— Понятно, что ребята сознательно сделали свой выбор. Они как-то готовили вас к мысли, что это может быть билетом в один конец?
— Мы, девушки и жены, были готовы к этому. Знаете, я всегда мечтала, чтобы рядом со мной был сильный человек, человек-воин. Очень горжусь им. У меня такое уважение к нему, что он выбрал этот путь — ушел на фронт в 2014 году защищать страну.
Когда встретила Дениса, часто ему говорила, что хочу тоже воевать, потому что милитарная тематика мне тоже по душе, но он возражал: «Ты должна быть здесь, в Киеве, в безопасности. Лучше будем друг друга поддерживать дистанционно». И я могу понять его.
— У вас есть дети?
— Пока нет. Конечно, мы думали об этом, но как-то затягивали. Потому что у нас даже не было возможности пожить нормально как семья. Только в его отпуске и когда приезжала на день-два в село рядом с его базой.
Мы постоянно говорили друг другу: «Вот война закончится, и будем жить вместе как нормальные люди».
— Каким Денис был в детстве, как его воспитывали родители?
— Мой муж очень хорошо учился. У него тяга к изучению языков (Прокопенко окончил факультет германской филологии Киевского национального лингвистического университета, его специальность — преподаватель английского языка. — Авт.) . В детстве занимался футболом и боксом. Он очень спортивный.
Дэн любил своего деда. Тот его постоянно учил, как должен вести себя настоящий мужчина. Вообще все мужчины их семьи мужественны и сильны. И отец у него тоже такой. Они олицетворяют эту силу. Денис это все перенял. И мать его очень сильная и мудрая женщина. Семья его учила делать все по совести. Денис не был сорванцом, рос образцовым парнем и всегда всех вдохновлял.
Его родные очень сильно переживают, но держатся. Мы постоянно на связи. Стараюсь им помогать. Мы поддерживаем друг друга. Они не плачут, потому что знают, что слезы ничего не сделают. Никто из нас не хочет быть размазней. Мы видим, какой мужественный человек с нами рядом, поэтому хочется брать с него пример и не проявлять слабость. Хочется соответствовать ему во всем.
— Кто из власть имущих и политиков вас поддерживает? Есть ли постоянная связь с ними типа: «Как у вас дела? Что Денис рассказывает? Знайте, что мы делаем. Держитесь, обращайтесь».
— Из власти меня никто не поддерживает. Никто интереса не проявил. Меня поддерживает одна женщина из посольства в Италии. Иногда пишет, волнуется. Но это немного другое.
Не знаю, пишут ли представители власти Денису или поддерживают. В такие вопросы не лезу. И он мне не скажет никогда. Для меня главное, чтобы их поддерживала власть и максимально делала все для их спасения .
— О чем вы разговариваете?
— Наши разговоры очень короткие и спокойные. «Как ты?» — «Держимся».
Когда началась эта широкомасштабная война, он писал: «Как дела? О чем ты думаешь сейчас? Что ты ела сегодня? Как у тебя прошёл день? Где была?» Это такой диссонанс, что у меня все хорошо, а у него сплошной кошмар. Всегда пишу: «Не хочется рассказывать в подробностях. Все о'кей. Переживаю за тебя. Люблю тебя. Знай, что буду делать все, чтобы спасти тебя». Каждый день пишу ему о любви. Надеюсь, что это его как-то поддерживает в этом ужасном аду.
— Где вы находите силы на борьбу за него?
— Это все тоже идет от мужа. Смотрю на него и вдохновляюсь. Я себя не считаю слабой, и пытаюсь в себе эту силу и дальше развивать, потому что понимаю, что в этой жизни выживают только люди сильные морально и физически. Знаю, что будь я парнем, точно пошла бы на войну и точно была бы сейчас на «Азовстали». Когда приезжала к нему, иногда он меня возил на полигон, учил военному делу. Мне это нравилось.
— То, что сейчас происходит на «Азовстали», трудно представить. Это вне сознания.
— Мы знаем, что только раненых там шесть сотен, но, может, уже меньше, потому что многие раненые умирают от того, что нет лекарств, нечем сделать операцию, нечем обезболить. Вместо бинтов просто грязные тряпки. Это ужас.
.jpg "Последний бастион защитников Мариуполя – завод \"Азовсталь\"")
Читайте также: «Трупы на деревьях и земле, куски человеческой плоти, братские могилы», — врач-интерн об аде в Мариуполе
— Каким было для вас утро 24 февраля?
— Это вообще была какая-то очень странная ночь. Я находилась в Киеве, а Дэн у себя на базе. Крайний раз мы виделись 14 февраля, десять дней до всего. Это было в Мариуполе. Попрощалась с ним и уехала домой.
Ситуация в те дни постоянно нагнеталась. Было очень тревожно, что путин вот-вот начнет войну. Я почему-то не спала. У меня было какое-то интуитивное ощущение. До четырех утра смотрела ленту новостей. Когда прочла сообщение, что путин начал речь, подумала: будет что-то страшное. Как только он закончил говорить, в Киеве произошли взрывы.
В тревожном состоянии набрала Дэна, разбудила его. «Катя, что случилось?» — «Дэн, началось». И услышала, что на рабочий телефон ему тоже звонят. Кажется, я первая ему сообщила о войне.
Мы были в то время с подругой. Первое, что сделали, побежали устраиваться в территориальную оборону. Там мне дали заполнить «контракт резервиста ВСУ». Нужно ли это делать или не надо? Денис всегда меня останавливал: «Я хочу, чтобы ты была в безопасности».
Читайте также: «Думаю, на Донбассе все началось, там все и закончится», — военный эксперт назвал ближайшие планы рашистской армии в Украине
И вот смотрю на те бумажки, звоню ему: «Дэн, я хочу в тероборону». Он ответил: «Катя, пожалуйста, дождись меня в Киеве».
Но потом мы примкнули к киевскому штабу «Азова» для волонтерства. Часто с подругой занимались логистикой, координацией, собирали средства, огромные коробки на отправку, искали то рации, то бронежилеты, то каски, то дорогие дроны.
Кстати, я еще и работаю. Я иллюстратор в компании «Сільпо». Целый день встречи, интервью, поездки/переезды, а ночью — работа. Бывает, не сплю. У меня параллельно все идет, стараюсь как-то успевать. Но чувствую, что очень устала и хочется домой.
В то же время мы начали понимать, что по Мариуполю ничего не решается. Ждали деблокады, помощи, а ее все нет и нет. Начали искать идеи спасения своих мужчин. Идея с Папой римским была ожидаемой.
В Ватикане мы встретились с нашими дипломатами в посольстве. Дали десятки комментариев и интервью, заявили многим медиа, что мы уже здесь и готовы встретиться с Папой. А он не отвечал. Пришлось ждать.
Но зря время не тратили. Мы делали хорошее дело — поддерживали информационное напряжение об «Азовстали» и аргументированно развеивали мифы о «неонацизме» в Украине. И продолжаем это делать, ведь пророссийская пропаганда за границей хорошо работает, как мы заметили.
Мы даже однажды заявили, что цинично такие вопросы задавать, когда люди погибают: «Какой неонацизм? Вы серьезно? Вы что, не видели, что натворили рашисты в Буче? С 2014 Мариуполь развивался, он был европейским городом. „Азов“ берег и охранял его. Где там геноцид? А посмотрите, что россияне делают сейчас? Все пункты международных конвенций нарушены. Все, что только можно было нарушить, они дьявольски нарушили».
В результате мы увидели, что за две недели, что мы здесь находимся, у людей реально изменилась картина. Журналистам уже стыдно задавать такие вопросы, потому что они поняли, что все это неправда. Сейчас они больше интересуются, как там наши мужчины и какая ситуация, и все.
Мне не хочется ни есть, ни спать. Лишь бы рассказывать всему миру о происходящем и о своем муже. Уже нет сил. Так хочется спасти их.
Но только не плен. Ни в коем случае. Надо их вызволять дипломатическим путем. Военным — можно было сделать только в начале. Но уже все, поздно. Как Дэн говорил недавно в интервью: была сделана стратегическая ошибка — оставили такие ключевые города, как Геническ, Мелитополь, Бердянск без военных, поэтому россияне просто прогулялись из Крыма в Мариуполь и он был быстро окружен.
Думаю, если сейчас власти допустят гибель тех, кто остается на «Азовстали», ее рейтинги мгновенно упадут. Пока Зеленский проявляет себя как лидер, у команды хорошая позиция в течение войны. Мы верим, что они приложат максимум усилий, чтобы не допустить ужасной трагедии в истории нашей страны.
Ждем от власти активных профессиональных действий на дипломатическом уровне. Происходящее сейчас на «Азовстали» — катастрофа. И надо всех спасти как можно скорее.
Для меня Дэн невероятный человек. Для него честь офицера — не пустые слова. Он для меня как супергерой из фильмов и книг. Честный, справедливый, очень порядочный, добрый. У него нет ни одной черты, какая мне не нравится. Даже не могу вспомнить. Пообещала ему родить кучу детей: «Пусть это будет стимул для тебя. Главное — держись!»
Интервью с супругой бойца «Азова» Арсения Федосюка читайте в ближайшее время.
13272
Читайте нас в Facebook
