«Под шум войны власть „струнит“ добровольцев»: адвокат Радзиевский об обвинении одного из самооборонцев

— Каковы ключевые обстоятельства дела?

— Мы говорим о случае «дружественного огня», которые, к сожалению, очень часто имеют место во время войны. Что вышло? В начале марта, в первые недели после полномасштабного вторжения россиян, во многих городах и селах отряды терробороны и самообороны формировались стихийно, из местных людей, из всех, кто может и готов держать в руках оружие. В Радомышле эту задачу по согласованию с местными властями и полицией взяла на себя ОО «Радомишльська варта». 7 марта местная жительница сообщила добровольцам «Варти», что увидела, как в соседнем огороде люди в камуфляже прячут оружие. По крайней мере, ей так показалось, она волновалась за жизнь свою и близких. Тем более до этого в Радомышле уже неоднократно фиксировали нападения российских ДРГ .

Женщина позвонила мужу, а тот приехал на место с двумя бойцами — начальником штаба «Варти» Виктором Ильченко и добровольцем Александром Юрко. Те зашли на огород к соседям, увидели силуэты в камуфляже, вроде с оружием. Один крикнул: «Стой, буду стрелять!». Фигуры побежали. Юрко открыл огонь в направлении силуэтов, Ильченко производил исключительно предупредительные выстрелы вверх. Подбежали, выяснили, что это соседские дети в камуфляжной одежде играли в войнушку с игрушечными автоматами. Один из подростков, к сожалению, погиб, другой получил ранения. Ильченко и Юрко оказали ему первую помощь, вызвали полицию, дали все необходимые показания. И были задержаны.

— В чем обвиняют вашего клиента Виктора Ильченко и соглашаетесь ли вы с такой формулировкой?

— Ильченко и Юрко сейчас в статусе подозреваемых, обвиняемыми их может сделать только приговор суда. Подозрение, выдвинутое моему клиенту, является абсурдным. Ведь речь идет о якобы умышленном убийстве, а также завершенном покушении на умышленное убийство выжившего второго подростка. Для такого обвинения обязательной составляющей является умысел. То есть, как считает следствие, мой клиент умышленно убил ребенка. Однако именно эта формулировка трещит по швам.

Во-первых, следствие (следственный отдел Нацполиции Житомирской области. — Авт .) и прокуратура (Житомирская специализированная прокуратура в военной и оборонной сфере Центрального региона. — Авт .) с самого начала пытаются вырвать эту трагедию из контекста войны. Согласитесь, это несколько разные формулировки: «вооруженные мужчины ворвались на огород и умышленно расстреляли детей» и «самооборона во время войны приехала на сигнал о ДРГ и из-за случайного огня погиб ребенок». Так вот, в тексте подозрения об обстоятельствах войны вообще речь не шла.

Во-вторых, прокуратура и следствие не могут определиться, когда же у Ильченко возникло намерение (умысел) убить детей. В тексте сообщения о подозрении говорится, что подозреваемые якобы еще в автомобиле на подъезде к месту происшествия договорились стрелять по ногам. Но дальше отмечается, что умысел на убийство возник, когда дети не выполнили команду «стой, буду стрелять». Непонятный момент возникновения умысла: он возник еще в автомобиле или уже после того, как потерпевшие не выполнили команду «стоять»?

В-третьих, и это самое главное, у следствия есть прямые доказательства, что конкретно Ильченко к смерти подростка не причастен. В результате проведения трех экспертиз установлено, что пуля, которой убит мальчик, была выпущена из автомата Юрко. В то же время пуль из карабина Ильченко на месте происшествия не нашли вообще. Несмотря на то, что три раза осматривали место происшествия с металлоискателем. По его словам (и это доказывает экспертиза и следственный эксперимент), он стрелял предупредительно вверх. Единственные свидетели, которые якобы видели выстрелы горизонтально, находились на территории психдиспансера более чем в 70 метрах от места происшествия, причем не в зоне прямой видимости.

— Как насчет обвинений в покушении на убийство?

— Следователи утверждают, что второй ребенок не умер из-за независимых от стрелков обстоятельств, поскольку ему оказали медицинскую помощь. А так это якобы было намерение убить обоих мальчиков. Несуразность этого обвинения состоит в том, что медицинскую помощь оказывали именно те, кто, по версии следствия, «не добили» второго потерпевшего. Странная логика: у тебя есть намерение убить конкретного человека, он ранен, но ты вместо того, чтобы завершить задуманное, вызываешь полицию, «скорую» и оказываешь первую помощь.

— Похоже, что вы считаете позицию прокуратуры и следствия умышленно пристрастной по отношению к вашему клиенту. Какие есть подтверждения этому?

— Прежде всего мы видим, как прокуратура и следствие методически отклоняют все законные ходатайства и жалобы, на которые наш клиент имеет право. Из-за нежеланию прокурора и следователей выполнять свою работу невиновный человек уже четвертый месяц находится в СИЗО.

Вот несколько примеров. Уже упомянуты свидетели из психиатрического диспансера. Пять человек дают почти идентичные свидетельства того, что мой клиент стрелял горизонтально в направлении погибшего. Но ведь речь идет о расстоянии в 70 и более метров — хорошо ли оттуда видно, кто и куда целился? А если я добавлю, что изменение угла наклона автомата всего на 5 градусов (это как спичечный коробок) дает выстрел выше на 10−15 метров на том расстоянии до жертвы? Но во время следственного эксперимента никто такие вопросы не задавал — свидетели просто пересказали свои показания, и следователи им поверили на слово. Когда мы ходатайствовали о повторном эксперименте, более критичном, нам отказали (мол, мы уже все провели).

Далее мы хотели допросить в суде свидетелей — следственный судья отказал в этом (хотя это наше право как адвокатов, а его — полномочия). В то же время прокурор на заседании искажал показания, добавляя к ним факты, которых не было в протоколах допроса. Он говорил, что ехавший с подозреваемыми на вызов боец самообороны сообщил на допросе, будто последние договорились стрелять по ногам. Но это не так: такого нет в протоколе допроса, сам свидетель сообщил нам, что он никогда об этом не говорил.

Также прокурор «от себя» добавил в показания женщины, которая вызвала «Варту», что у подозрительных людей на улице не было оружия. В то время как в протоколе допроса сама свидетельница отметила и возможное оружие, и страх за свою жизнь.

И, пожалуй, самое главное: прокурор и следователь фактически продолжают делать вид, что это происшедшее в мирное время рядовое событие, что подозреваемые не были бойцами добровольческого формирования, которое выполняло задачи по обороне города, что до этого в Радомышле не было ДРГ и нападений россиян. Ильченко даже уже выдвинули подозрение в незаконном ношении оружия. И речь идет о времени, когда каждый автомат был на вес золота, потому что из него можно было совершенно законно уничтожить оккупанта.

— В чем может быть причина такого отношения прокуратуры и следователей?

— Мы можем только предполагать. Но выглядит так, что речь идет об умышленной дискредитации добровольцев, самообороновцев, людей, которые первыми взяли в руки оружие и стали защищать Родину, свои родные города и дома. Никто не отрицает, что были выстрелы. Да, произошла трагедия. Это война, и «дружеский огонь», то есть выстрелы по своим, к сожалению, уносит много жизней. Однако зачем винить людей, защищающих город, в намеренном желании убить детей? Зачем извращать показания? Зачем говорить то, чего нет в протоколах допросов и следственных экспериментах? Почему, если нет никакого доказательства, что человек стрелял в сторону погибшего, его все равно продолжают обвинять в тяжком преступлении и как следствие — незаконно содержать в СИЗО без права залога?

Какой сигнал это дает другим добровольцам? Мне кажется, ответ на поверхности: под шум войны власть ищет поводы «приструнить» добровольцев. Да, возможно, речь идет исключительно о региональном уровне, исключительно о прокуратуре и Нацполиции в этом регионе. Но давление, злоупотребление своим положением, превышение полномочий здесь видно невооруженным глазом. Никому не нужны вооруженные люди, которые продемонстрировали эффективность и готовность по первому зову встать на защиту страны. Ибо в мирное время это слишком опасно для коррупционеров и других хитрецов во власти. Поэтому от таких активных надо избавляться, пусть и нагло нарушая все нормы и предписания процессуального законодательства.

— Есть ли способ исправить эту ситуацию — изменить следователей, обжаловать их действия и т. п.

— Мы считаем, что действия прокурора и следователей здесь прямо подпадают под категорию тяжкого преступления — привлечение заведомо невиновного лица к ответственности. Мы подали соответствующую жалобу в Государственное бюро расследований с требованием открыть уголовное производство по данному факту. Это законный способ вернуть справедливость. Ведь пока ситуация «варится» внутри местной правоохранительной и судебной системы, риск дальнейших злоупотреблений полномочиями и игнорирования законных ходатайств и требований адвокатов, а также безразличного отношения к своим обязанностям со стороны прокурора и следователей остается высоким.

Читайте также: «Игрались в войну, а их приняли за диверсантов»: в Житомирской области застрелили 12-летнего ребенка

4586

Читайте нас в Facebook