«После оккупации Балаклеи некоторые „коллеги“ продолжили работать полицейскими»: правоохранитель рассказал, что увидел в освобожденном от рашистов городе

— 2 марта россияне оккупировали Балаклею, до этого времени правоохранители продолжали выполнять свои обязанности, патрулируя улицы круглосуточно и реагируя на обращения местного населения, — говорит Сергей Сало. — Но как только враг создал свой орган, «народную полицию», пришлось покинуть место службы, ведь о том, чтобы сотрудничать с врагами, даже мысли не возникало. Неделю мы пробыли недалеко от Изюма, потому что тогда никто не знал, куда перемещаться. Но оккупанты стянули артиллерию и били из нее по Изюму всю неделю так, что даже нельзя было выйти из подвала. Рядом с Балаклеей находится Донецкая территориальная община, вместе с коллегами с середины марта мы несли службу там. Также периодически обслуживали неоккупированные села Балаклейской территориальной общины, помогали почтальонам разносить людям пенсии, а так как регион постоянно обстреливали оккупанты, проводили с гражданским населением психологическую работу, успокаивая людей. Мы объясняли, что полиция вместе с людьми, что не боимся врага, ВСУ уже близко и совсем скоро будет победа. Конечно, возникали моменты отчаяния, ведь населенные пункты были отрезаны от света, исчезал газ, из-за рашистской артиллерии погибали мирные.

— Все ли ваши коллеги остались верны украинской присяге?

— К сожалению, были предатели, но их немного. Насколько я понимаю, они бежали в россию. У некоторых еще раньше чувствовалась симпатия к северному соседу, у других такого не наблюдал. После оккупации так называемые «коллеги» продолжили работать полицейскими под режимом оккупантов, к ним даже присоединились ветераны правоохранительной системы. И были случаи, когда те, кто решил сотрудничать с врагом, звонили по телефону моим коллегам, которые остались верны Украине, и предлагали перейти на их сторону. Но ответ был категоричным. Мне даже не предлагали, потому что, видимо, понимали, что напрасно…

— Возможно, оккупанты боялись вам звонить, зная вашу позицию и учитывая такую хорошую украинскую фамилию — Сало?

- (Смеется.) Сто процентов. Более того, всегда, когда слышу гимн Украины, у меня просто мурашки по всему телу. Как я мог предать свою родную страну и людей, которые мне доверяли? Чтобы потом на меня пальцами показывали, что вот он — предатель! А некоторые коллеги смогли. И это они однажды привели рашистов в квартиру, которую я арендовал в городе. Вещи остались там, ключи я отдал соседке. Когда пришли враги, они стали ломать дверь. Женщина вышла к ним и объяснила, что сама откроет. Оккупанты заявили, что ищут мое табельное оружие и охотничье ружье. В сейфе было пусто. Перерыли шкаф, искали мою полицейскую форму. В конце концов, ничего не найдя, ушли.

Читайте также: «Правда на нашей стороне»: Зеленский в Изюме пообещал, что жизнь вернется на все деоккупированные территории

РЕКЛАМА

— Пытались ли вы поговорить с перешедшими на сторону врага коллегами, чтобы убедить их, что не стоит так делать?

— Скажу так, мы ведь раньше ничего не знали, потому что они до последнего «включали дурака». Одна коллега из райотдела начала мне писать и спрашивала, в Балаклее ли я. После того объяснила, что, мол, гуманитарку дают, коллапс, полиции нет… Предлагала идти договариваться с рашистами, чтобы просто дальше работать и типа, чтобы они нас не трогали. Я заявил, что меня такое предложение совсем не интересует. Больше я эту коллегу не видел и не знаю, где она сейчас.

— Многие ли люди в Балаклее остались жить под гнетом российской федерации?

— Население в городе до войны составляло 25−30 тысяч человек. Львиная часть уехала, потому что до 7 мая гражданских рашисты выпускали туда и обратно на подконтрольную Украине территорию. А затем полностью закрыли въезд и выезд. Люди искали пути даже через россию, чтобы оттуда уже добраться до Европы и въехать в Украину.

— Полгода вы не видели город и только в начале сентября после его освобождения нашей армией вы попали в Балаклею. В соцсетях даже публиковали видео, как вы несете табличку с вашими данными и телефоном, чтобы снова повесить ее на дверь рабочего кабинета. Как изменился город после продолжительной оккупации?

— Да, когда я покидал Балаклею, то спрятал табличку от врага, и был невероятно счастлив, когда нашел. Сам райотдел полиции, который находится в центре города, — это просто ужас… Даже не знаю, как его сейчас восстанавливать. Я же с 2021 года работал в другом помещении в должности полицейского офицера общины. При входе нашел учебную гранату, внутри моего кабинета уцелела мебель, компьютер, в вазе стоял букет высохших цветов и две чашки. Вероятно, там работали во время оккупации две женщины. Я даже нашел свои уцелевшие грамоты. А местные уже потом рассказывали, что рашисты долго пытались снять флаги Украины, которые очень высоко висели на флагштоке возле моего кабинета. Залезть туда не могли, так ломали их, но ничего не помогало. Сняли, только когда нашли лестницу. Считаю это определенным символизмом, свидетельствующим о том, что наша страна не покорена и непобедима. А что касается самого города, то разрушенных зданий очень много. Окон практически нет в многоэтажках, сильно повреждены предприятия, где враг прятал свою технику.

— Знаю, что во время оккупации Балаклеи захватчики в отделе полиции устроили тюрьму, где пытали граждан. Вы были там?

— В подвальных помещениях отдела и в здании напротив типографии «БалДрук» рашисты сделали тюрьму и пыточную для местных жителей. Я заходил внутрь, это жуткие кадры. Так как рядом находился суд, враги изъяли оттуда камеры и установили в подвале. В других комнатах стояли стулья, лежали палки, пакеты и шапки, которые надевали людям на головы. Знаю, что среди тех, кого пытали, — действующий работник ГСЧС. Рашисты обвинили его в передаче данных о них украинским воинам. По словам людей, кормили их кашей без ничего. На одной из стен украинский заключенный оставил слова молитвы «Отче наш». Честно говоря, период страшных признаний еще впереди, потому что люди в шоке. И они даже не поняли, что происходит. На днях к полицейской станции подошел мужчина и сказал, что хочет написать заявление. Мол, шестеро мужчин вынесли хату. Когда же стал расспрашивать его конкретно, чтобы идентифицировать вещи, он мне отвечал общими фразами. После этого заявил, что в апреле уже писал заявление в оккупации. И переспросил, передали ли ее рашисты нам. Вы понимаете, о чем идет речь?! У меня глаз начал дергаться… Но следует сохранять холодный ум, так что я попросил гражданина прийти позже со своим заявлением. Некоторые жители общины исчезли еще весной, и родные их ищут…

Читайте также: Везде «маленькие бучи»: военный рассказал ужасную правду об освобожденных украинских селах на Херсонщине

— А как встречали вас мирные жители?

— Когда мы заехали с коллегами на своей служебной машине с надписью «Полиция», граждане были в шоке и все плакали от счастья. Это были искренние объятия, несмотря на то, что полгода были адскими. Я попросил людей забыть о прошлом, потому что сейчас все хорошо, враг ушел. Заметил, что большинство сильно постарели и похудели. К сожалению, фиксируем и многих коллаборантов в общине, которых в будущем ждет справедливый суд.

— Чем сейчас занимаетесь после того, как город освобожден?

— В основном граждане обращаются по вопросам о документах. Больше времени уделяем так называемой просветительской деятельности. Показываем своим примером людям, что полиция с народом, что Украина — это сила и гордость. Чтобы у людей формировалось мнение, что гораздо лучше, чтобы в их общине работал офицер Сало, чем какой-нибудь Иванов из россии. Кроме того, фиксируем находки взрывоопасных предметов, которых очень много. Сразу же на места отправляем работников ГСЧС Украины. Соответствующие службы восстанавливают свет и водоснабжение. Но, несмотря на трудности, оптимизма не теряем и верим в скорейшую победу. Всё будет Украина!

Читайте также: «Гадили повсюду, где жили, даже в церкви за алтарем»: военные показали, что осталось после «русского мира» на Донетчине

Фото предоставлены героем публикации

3643

Читайте нас в Facebook