Через месяц после приговора, по которому 23-летний константин гремякин получил шесть лет за разбой, выяснилось, что «ограбленного им» домай не существует!
27-летний Константин Гремякин уже четвертый год отбывает наказание в колонии строгого режима. Полтавский городской суд приговорил его к шести годам лишения свободы за разбой, избиение и грабеж хозяев частного дома по улице Солнечной, 2 в селе Гожулы Полтавского района. На процессе Гремякин клялся, что не совершал преступления, но судья ему не поверила. А через месяц после приговора выяснилось, что дома по такому адресу не существует…
«Главная надежда у меня была на суд»
История взаимоотношений Константина Гремякина с милицией довольно обычна. Увы, рассказы о пытках и избиениях сотрудниками райотделов милиции давно перестали быть новостью.
- 26 декабря 2001 года я был на работе, — вспоминает Костя Гремякин. Мы с ним беседуем в служебном кабинете заместителя начальника по воспитательной работе исправительной мужской колонии Ь 64. — На фирму явились сотрудники Полтавского райотдела УМВД в Полтавской области. Предложили мне «проехать побеседовать» в райотдел. Поехал. Целый день спрашивали про угон какого-то автомобиля, о котором я понятия не имел. Ни уйти, ни позвонить домой мне не разрешали. Вечером в комнату, где я сидел, зашел оперуполномоченный Зуенко (фамилия изменена. — Авт. ), который был явно навеселе. Он спросил, почему я «так» сижу на стуле. «Ты спортсмен?» — «Нет». А он: «Все равно не люблю спортсменов» — и врезал мне кулаком в глаз. Я автоматически махнул кулаком в ответ. Разбил ему лицо. Набежали сотрудники, скрутили меня, начали избивать. По их словам я понял, что так просто из лап милиции уже не вырвусь.
На следующий день составили протокол, будто я на улице ругался матом. Судья дал пять суток админареста. Тут-то все и началось! Несколько дней сотрудники райотдела, приезжая в изолятор временного содержания, вызывали меня в следственную комнату и демонстрировали, по их выражению, «тысячу и один способ ведения допроса». «Слоник» — когда на лицо надевают противогаз и в «хобот» вставляют сигаретку. Вдыхать можешь, выдохнуть нет. «Звонок другу» — приносят довоенный телефонный аппарат. Раздевают до пояса, подвешивают за руки на оконных решетках. К торсу прищепками прикрепляют провода. Крутят ручку аппарата — по телу идет электрический ток. Секунд двадцать. Ощущение, будто мозги расплавляются. Думал, хоть 31 декабря не будет визитеров. Но нет — явились. Правда, без приспособлений для пыток. Надели наручники, побили, поздравили с Новым годом…
На мои вопросы о цели задержания они отвечали: «Надо, чтобы ты сидел!» — «Почему надо?» — «Да у тебя на лице три судимости!»
Увидев, что за несколько дней пыток я не сломался, они сменили тактику: «Ладно, ты парень крепкий, а вот брат твой выдержит?» Мне показали уголовное дело, два дня назад заведенное на брата, который только что вернулся из армии. Во время обыска в нашей квартире у него нашли нунчаки. «Твой брат уже у нас на крючке. Не согласишься сотрудничать — его сюда доставим». И я испугался за Сашу.
В общем, договорились с сотрудниками Полтавского РОВД, что я беру на себя дело о разбое. Якобы больше чем полгода назад мы вместе с двумя подельниками приехали на автомобиле к дому в селе Гожулы (это пригород Полтавы), расположенному по улице Солнечной, 2. Избили бейсбольными битами хозяина, заставили хозяйку снять кольца и серьги, связали. Будто бы вынесли из дома добра на 3 тысячи гривен: видеоплеер, мобильный телефон, компакт-диски и ювелирные украшения. Оперуполномоченные объяснили мне, что к Новому году получат премию за раскрытие преступления. А уголовное дело на брата пообещали закрыть в тот же день, когда направят в суд мое.
Перед первым допросом у следователя того же Полтавского РОВД Павленко оперуполномоченный дал мне бумажку со схемой дома, который «мы» якобы грабили. Следователь вопросов не задавал. Сам переписал мою явку с повинной, велел начертить схему. Я достал листочек, перерисовал своей рукой.
Через пару дней повезли на воспроизведение. «Ты запомнил схему дома?» — «В принципе, да». — «Тогда поедем, будешь показывать». Приехали, дом незнакомый. Говорю им, что ничего тут не помню. — «Ну, все слышали? Он признался. Оформляем и поехали!»
Главная надежда была у меня на суд. На адвоката, на моих родных.
«У сына было стопроцентное алиби»
Через три дня после задержания Константина к нему в дом явились с обыском.
- Во время обыска из серванта взяли четыре семейные фотографии, где мои сыновья изображены со знакомыми, с собакой, — вспоминает мама Кости, Мария Филипповна. — На процессе судья назвала эти фотографии «вещественными доказательствами», «не имеющими никакого отношения к делу». (Именно так записано в приговоре, копия которого имеется в редакции. — Авт. )
Еще взяли компакт-диски — их у нас было мало, всего шесть или семь. Потом оказалось, что потерпевший опознал два из них по… картинке на вкладыше! Ну как это? Ведь диски печатаются миллионными тиражами и продаются на каждой раскладке. Ну хоть бы для приличия сделали дактилоскопическую экспертизу — ведь «пальчики» хозяина могли сохраниться на пластмассовой поверхности.
Более того, еще во время досудебного следствия в нарушение всех правил следователь отдал эти компакт-диски потерпевшему, вместо того, чтобы хранить их до суда как вещественное доказательство. (И эти факты тоже подтверждены приговором! — Авт. )
Несмотря на то что потерпевший видел машину, на которой приехали разбойники, запомнил цвет и марку, а также две последних цифры и две буквы номера, следствие, по словам Марии Гремякиной, не нашло ни владельца автомобиля, ни соучастников преступления.
- Я вспомнила, что 2 апреля (в день, когда было совершено преступление) у моей подруги был день рождения и я ходила к ней в гости, — продолжает Мария Филипповна. — Возвращаясь домой около десяти вечера, позвонила сыну и попросила встретить меня. Казалось бы, стопроцентное алиби! Подруга предоставила в суд копию паспорта, из которого явствует, что ее день рождения действительно приходится на тот день. Знакомые засвидетельствовали, что видели Костю в тот вечер. Но суд «не принял во внимание их показания как объективные, поскольку данные особы находятся в дружеских отношениях с матерью подсудимого» (Фраза из приговора. — Авт. ). Зато на суде в качестве свидетеля обвинения выступил… следователь Павленко. Он заявил, что «подсудимый добровольно нарисовал схему дома потерпевшего по улице Солнечной, 2 в селе Гожулы» и «не имел претензий к задержанию». По мнению судьи, показаниями следователя «вина подсудимого подтвердилась».
Прокурор, «учитывая позитивные характеристики, молодость подсудимого и первую судимость», запросила для 23-летнего Гремякина максимальный срок лишения свободы по статье за разбой — 12 лет. Судья дала «всего» шесть.
(Интересно, что обещание закрыть уголовное дело на брата милиционеры сдержали. А нунчаки, которые действительно считаются холодным оружием, решением суда… вернули владельцу!)
Подсудимый и его семья были ошеломлены приговором.
- Я всегда верила в невиновность сына и готова была бороться за него и дальше, — говорит Мария Филипповна. — Но представьте, что я почувствовала, когда вскоре после оглашения приговора узнала, что дома, который он якобы ограбил, не существует в природе!
- Как это?
- Во время процесса мне показались странными противоречия между показаниями потерпевшего и одной из свидетельниц. Он описывал свой дом как построенный из белого кирпича, с высоким цоколем, окна первого этажа высоко от земли, во дворе собака. Свидетельница — женщина маленького роста — утверждает, что стучала в окно рукой, собаки не было. Мне захотелось посмотреть на этот дом. Я поехала в поселок Гожулы. Каково же было мое удивление, когда по адресу Солнечная, 2 я увидела участок с недостроенным фундаментом и несколькими фруктовыми деревьями! Согласно документации сельсовета этот участок принадлежит не потерпевшему, а совсем другому человеку.
Пострадавший заявил о нападении на его жилище… за несколько часов до преступления
- Куда же вашего сына возили на воспроизведение?
- В уголовном деле на одном протоколе осмотра места происшествия дом фигурирует как «двухэтажный, из белого кирпича». В другом протоколе, также подшитому к уголовному делу, — как «кремово-красный». Но адрес везде указан одинаковый — Солнечная, 2. То есть тот, по которому дома нет вовсе!
- А потерпевший?
- Он действительно живет в Гожулах, но на противоположном конце села. Почему он указал чужой адрес? Да и было ли ограбление? Вот о чем надо было думать милиции! — возмущается мать.
Интересно, что понятыми при следственном эксперименте сотрудники Полтавского РОВД записали людей, которые в селе вообще не проживают (Мария Филипповна продемонстрировала мне соответствующие справки, выданные ей в сельсовете). А согласно другому любопытному документу, подписанному и. о. начальника Полтавского РУ УМВД Украины в Полтавской области, пострадавший заявил о ночном нападении на его жилище за несколько часов до совершенного преступления. Опять нестыковка? Или ограбленный предчувствовал беду?
В общем, несовпадений в деле Гремякина так много, что, даже не имея юридического образования, можно увидеть: дело шито белыми нитками.
В апелляционном суде, куда Гремякины обратились с ходатайством о пересмотре дела и жалобой, на свет вылезла еще одна проблема.
- Следователь ошибся и во всех документах уголовного дела вместо фамилии «Гремякин» писал «Грем'якин», — говорит Мария Гремякина. — Судья также вынесла приговор «Константину Грем'якину». К сожалению, мы заметили ошибку лишь тогда, когда получили документ на руки.
Когда в апелляционном суде мы напомнили, что в документах следствия фамилия Кости написана неправильно, председатель суда достал его паспорт (документ все это время был подшит к уголовному делу) и сказал: «Ну как вам не стыдно подавать апелляцию, если вы даже не знаете, как правильно пишется фамилия сына!»
И действительно, на первой странице паспорта посредине фамилии «Гремякин» неизвестно откуда взялся апостроф! Я принесла Костин школьный аттестат, заграничный паспорт. Руководство колонии сделало запрос в паспортный стол милиции, откуда прислали форму Ь 3, в котором черным по белому написано: «Гремякин». Выходит, что судья или следователь, чтобы не исправлять возникшую вначале ошибку, черкнули в чужом паспорте закорючку.
Руководство колонии мне объяснило, что, когда Костя отбудет наказание, ему дадут справку с той фамилией, под какой он пребывает в месте лишения свободы. Следовательно, возникнут проблемы с пропиской, с признанием прав на наследство. На решение этих задач нужно здоровье, а у меня его уже почти не осталось…
Последняя надежда Гремякиных была на Верховный суд. Тщательно собрали документы, свидетельствующие о недобросовестности следствия, присовокупили акт об отсутствии дома на так называемом месте преступления. Последнее, по мнению юристов, вполне можно считать обстоятельством, на основании которого можно требовать пересмотра дела. Но высшая судебная инстанция не обратила на него никакого внимания!
- У меня сложилось впечатление, что эти документы вообще никто не посмотрел, — заключила Мария Филипповна. (Что ж, вполне может быть. Как-то раз в интервью «ФАКТАМ» председатель Верховного суда Маляренко признался, что они выносят окончательные решения по семидесяти уголовным делам в день! О каком качестве правосудия может идти речь в таком случае?)
Константин Гремякин провел в исправительной колонии уже 4 года. Со здоровьем у него неважно, сильно упало зрение.
- Знаете, бывает, снится сон, как будто я дома, — признается Костя. — Открываешь глаза, видишь казарму, и кажется, что именно это дурной сон. А то, домашнее, — правда.
Прошений о помиловании он не писал:
- Свою вину я не признаю. И хочу доказать, что провел эти годы за решеткой ни за что.
1121Читайте нас в Facebook
