«Будто в тире россияне расстреливали нас из пушек и пулеметов»: 10 лет Иловайской трагедии, расследование причин которой может и не завершиться
«Если бы приказ выходить из Иловайска нам дали 25 или 26 августа, то мы бы все вышли»
— Более 10 лет назад я пошел на войну добровольцем: второго июня 2014 прибыл в одну из воинских частей Национальной гвардии Украины, где формировался батальон «Донбасс», — рассказал «ФАКТАМ» майор Владимир Бабенко. — Тогда у меня было воинское звание старший лейтенант. Нас, офицеров, собрали в солдатском клубе, перед нами выступил генерал Кривенко: «Мы новосозданная Национальная гвардия Украины — бывшие Внутренние войска. Имеем на вооружении автоматы, пулеметы, пистолеты. Достаточно ли этого, чтобы воевать?» Я поднял руку, сказал, что служил в советской армии, специалист по противотанковым комплексам «Фагот», противотанковым гранатометам СПГ-9М. Генерал спросил: «Если мы запросим это вооружение у Минобороны, сможете подготовить личный состав?» — «Так точно, смогу» — «Напишите рапорт». Нам передали это вооружение, а также автоматические гранатометы, минометы и зенитные установки. Замечу, что я был не единственный кадровый офицер с опытом. Скажем, применению в бою минометов бойцов учил офицер с позывным «Ахмед».
Так вот, в значительной степени благодаря тому, что наш батальон специального назначения «Донбасс» получил тяжелое вооружение, мы стали фактически штурмовым подразделением. Нас направили в зону проведения, как тогда говорили, антитеррористической операции. Мы участвовали в освобождении Попасной, Лисичанска. После этого был Иловайск.
— Какие из этих операций стали самыми запоминающимися?
— Собственно, все эти бои были не легкими, поэтому все и запомнились. В Иловайске мы уничтожали технику противника в условиях фактически полного окружения.
— Когда вы заходили в этот город, было понимание, что окажетесь в мышеловке?
— То, что мы 24 августа оказались в окружении, я знал. Было намерение вывести нас из окружения — по этому поводу со мной связывался офицер 93-й бригады, которая впоследствии получила название «Холодный Яр». Но была нужна команда высшего руководства. Если конкретно, то генерала Хомчака (мы ему подчинялись). Команда поступила поздно — 29 августа. Если бы приказ выходить из Иловайска нам дали 25 или 26 августа, то мы бы благополучно все вышли. Я так полагаю.
Здесь надо сказать, почему, собственно, мы оказались в Иловайске в окружении. Дело в том, что в День Независимости Украины российские войска зашли на территорию Украины из Ростовской области. Когда я находился в плену, российский офицер сказал следующее: «Ваш (то есть Порошенко) решил провести парад, а наш решил показать, что у нас есть армия. Нам приказали — мы вошли».
— Что было непосредственно перед тем, как вы оказались в плену?
— Было так: выйти из Иловайска мы должны были по так называемому «зеленому коридору». Но сначала я со своим взводом, заняв оборону на окраине хутора Кобзари, прикрывал отход нашего батальона из Иловайска. Когда батальон вышел, мы по приказу двинулись его догонять и присоединились к нему в селе Червоносельском (относится к Иловайской громаде. — Авт.).
— Там вы продолжали находиться в окружении?
— Да.
.jpg "Украинские воины в Иловайске разрабатывают план подрыва железнодорожной ветки на Харцызск. Фото с выставки «Дни памяти героев Иловайской битвы 2014»")
Читайте также: «Во время затишья на что-то присел. Потом понял, что это были тела погибших ребят»: рассказ очевидца Иловайской трагедии
— Были хоть какие-то шансы вырваться из окружения?
- Фактически нет. Расскажу подробнее: в селе собрали все украинские силы, которые выходили из Иловайска — подразделение ВСУ, Национальной гвардии, добровольческие батальоны. Собственно, то село располагалось на одной широкой улице. На ней выстраивалась огромная колонна из военной техники и обычных автомобилей, которые мы использовали.
Как я уже сказал, вроде бы были проведены переговоры с российской стороной и достигнута договоренность, что выйдем по «зеленому коридору». Но когда мы еще находились в селе, начались обстрелы — россияне стали бить по нам из минометов и гаубиц. Поэтому мы были вынуждены немедленно начать движение, чтобы выйти из села. Когда колонна оказалась на трассе, я увидел, что россияне окопались вдоль нее с обеих сторон. Словно в тире с расстояния 200−300 метров они расстреливали нас прямой наводкой из пушек и пулеметов. При таком плотном огне прорваться было невозможно.
«В плену я был двое суток. Но за эти двое суток выгреб по полной»
— Как вы попали в плен?
— Мы ехали в микроавтобусе Renault Trafic. Буквально рядом с ним ударила российская ракета. Наша машина не могла ехать дальше.
— Вы потеряли сознание?
— Нет. Мы выскочили, рассредоточились. Могли принять бой, но имели только стрелковое оружие — автоматы. А у российских десантников, которые противостояли нам, были РПГ (реактивные противотанковые гранатометы), пулеметы. Я вступил в переговоры с их офицером. Он сказал: «Начнешь огневой контакт, положишь хотя бы одного моего бойца — пристрелим вас всех». Ситуация была безвыходная. Так мы и попали в плен к костромским десантникам 331 ударного полка воздушно-десантных войск российской федерации.
Когда нас увозили с того места, я увидел, что дальше вдоль трассы, по которой мы пытались вырваться в направлении райцентра Старобешево, окопаны российские танки. То есть, если бы россияне не остановили наш Renault Trafic выстрелом ракеты, то дальше нас уничтожили бы их танки.
— Как с вами обращались российские десантники?
— Нормально: насилия не было, давали воду, покормили. Но потом они отдали нас безжалостно избивающим сепаратистам. Мне сломали два ребра, выбили зубы. Единственное, что они предоставили каждому из нас возможность сделать по одному звонку родственникам.
— Где вас содержали?
— В здании, где до оккупации Донецка размещалось управление СБУ по Донецку и Донецкой области.
— На кого вас обменяли?
— На российских десантников (это не та группа «заблудившихся» десантников, которую показывали по телевизору). Российские командиры не хотели огласки, поэтому пошли на обмен на уровне воинских частей — Служба безопасности Украины не участвовала в этом. Сепаратисты погрузили нас, 17 офицеров, в машину. Я спросил, куда нас везут. «К русским — меняют вас». В плену я был двое суток. Но за эти двое суток выгреб по полной.
— Уже есть официальные результаты расследования Иловайской трагедии?
— Открыто уголовное дело, расследование ведет Офис генерального прокурора. Но, к сожалению, не все офицеры дают показания. И это тормозит дело. После начала полномасштабного вторжения расследование по понятным причинам идет не слишком активно. Боюсь, что Иловайск, к сожалению, будет забыт.
Как сообщили «ФАКТАМ» в Национальном мемориальном комплексе Героев Небесной сотни — Музее Революции достоинства, документальная фотовыставка «Дни памяти героев Иловайской битвы 2014» продлится на Михайловской площади до 22 сентября.
Читайте также: Если бы не Иловайская трагедия, россияне дошли бы до Мариуполя, — полковник Евгений Сидоренко
Читайте нас в Facebook
