«Все время думаю: «Тем, кто на «нуле» — гораздо хуже»: главная художница Национальной оперы о страхах во время великой войны
Между воздушными тревогами и взрывами она создала исторические образы для оперы Джузеппе Верди «Трубадур» — ее премьеры запланированы на 18-е и 20 октября. Работала над ними ночью, когда с ее 16-го этажа было видно и слышно все…
В эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» Мария Левитская призналась, хотела ли остаться за границей, и рассказала, что ее спасает от депрессии и как создала 300 костюмов для «Трубадура».
«Рисовала возле мусорных баков, где бегали крысы»
— В конце февраля 2022 года, когда уже большая война началась, — вспоминает Мария Левитская, — позвонила сыну: «Я сижу на 16-м этаже, заберешь меня к себе?» Он говорит: «Хорошо, только с собой сможешь взять один рюкзак». Мосты тогда уже были перекрыты. Сын с семьей живет под Киевом, в Погребах. Он приехал за мной на мотоцикле. Я собрала рюкзак, уложила деньги, паспорт, документы и белье. Помню, выходила из квартиры и говорила себе: «Маша, только не оглядывайся». Я оставляла тогда в квартире, забитой книгами и картинами, всю свою жизнь.
— Тогда и под Киевом было опасно.
— Да, со стороны Броваров мы все время слышали выстрелы. На следующий день сын сказал, чтобы мы с невесткой и внуком, которому тогда было 10 лет, собирались и уезжали из города. Невестка села за руль машины, и через несколько дней мы добрались до Праги. Аня с внуком поехали дальше, а я осталась в городе. Это был конец апреля. Тогда я все время думала, что должна делать… И вот однажды попала в Музей святой Агнешки. Тогда как раз все новости были о Мариуполе. Смотрю — стоит скульптура Мадонны с Младенцем. У него ручки-ножки поломаны, и у нее руки нет. Думаю: так это же о нас… Вышла из музея и купила краски.
— Где вы тогда рисовали?
— Прямо во дворе дома, где жила. Моя квартира была на первом этаже. Я выходила, ставила мольберт у мусорных баков, где бегали крысы, и работала. Просто понимала, что ничего другого не могу делать. Рисовала лица по фотографиям, которые видела в социальных сетях. Работала по 12 часов, но мне становилось легче… Уже в Киеве, позже, в Национальном музее медицины мы открыли выставку. Пришли жены и матери пленных «азовцев». Одна женщина повернулась ко мне и спросила: «О пленных можете нарисовать?» — «Я попробую…»
«Свой страх сбрасывала на холст»
— Уже с конца весны 2022 года начала работать Национальная опера Украины.
— Да, и я вернулась в Киев. На самом деле я этого очень хотела, потому что не смогла жить за границей, чувствуя, что мы никому там не нужны. Поэтому даже мысли остаться не было. Невестка с внуком вернулись тоже. Я стала жить в своей квартире, на 16-м этаже, среди книг, картин и красок. Но зима 2022 года была очень сложной, бахало все время.
— Было страшно?
— Когда бахало, да. Мне с 16-го этажа в укрытие спускаться долго. Несколько раз я легла на спальник в коридоре, а потом перестала делать и это. Снова начала рисовать, а когда берешь кисть, то перестаешь бояться, потому что ты уже при работе. Тогда я сделала несколько работ, которые назывались «Рождественская ночь» — планировалась выставка с таким названием, но она так и не состоялась. На картинах — вся моя ненависть к тем, кто пришел нас убивать. Там у большинства лица бурятов: тогда только начали раскапывать Бучу.
Читайте также: «Так к ним же во двор не прилетел какой-то осколок»: украинская оперная певица высказалась о российском репертуаре
— Что вы чувствовали, когда рисовали?
— Наверное, свой страх и ненависть я сбрасывала на холст. Скорее ненависть. Но такой кайф после этого чувствуешь…
«Проснулась оттого, что подскочила кровать»
— И параллельно работали над прекрасными постановками для театра.
— Я была как бы разделена: часть меня работала для «Кота в сапогах» и «Трубадура», другая — над полотнами с нашими пленными с «Азовстали». Днем рисовала, после двенадцати ночи смотрела манускрипты 15-го столетия для «Трубадура». Первой моей работой как художника-постановщика в театре во время полномасштабного вторжения был «Кот в сапогах», считаю его своей лучшей работой. Денег было не слишком много. И я «повынимала из своих рукавов» все, что только можно было.
Такая же история была с «Трубадуром», над которым я работала с марта 2024 года. Результат — восемь картин и триста костюмов.
— Вы уже не уезжали из Киева?
— Только несколько раз на 10 дней. В этом году мы с внуком поехали в село, где осталась наша хата. Это 20 км от Чернигова. В 4 километрах от дома остановились российские войска. Слава Богу, в наше село они так и не вошли. В лес мы не ходили, только на реку. И признаюсь, я была счастлива, что мы дома.
Читайте также: «Я стояла на сцене, а моя дочь под обстрелами ехала эвакопоездом»: оперная прима Людмила Монастырская о пережитом за время войны
— Вы переживаете моменты депрессии?
— Как и все. Но срываться, возможно, стала больше. Что мне помогает? Я все время думаю: «Тем, кто на „нуле“ намного хуже». Спокойно отношусь к перебоям со светом. Иногда мне помогает красное вино. По крайней мере, можно проспать взрывы. Хотя недавно так бахнуло, что я проснулась оттого, что подскочила кровать, и увидела зарево в окне. Вот тогда действительно было страшно.
— Все мы как-то уже привыкли жить при войне.
— К сожалению. А еще я все время помню: от судьбы не уйдешь. Я перестала мечтать. Живу здесь и сейчас. Не думаю о том, доживу ли до конца войны. Просто делаю свою работу, потому что поняла: больше работаешь — меньше страха.
Ранее в эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» популярный актер театра и кино Александр Мельник, звезда «Казаков» и «Батя», рассказал о жизни во время войны.
869Читайте нас в Facebook
