«я решил ткнуть доктора ножом в то самое место… Пусть он, гад, почувствует, что такое боль»
Вытащив из полиэтиленового пакета бейсбольную биту, 49-летний заведующий урологическим отделением Черкасского областного онкодиспансера Владимир Карлов, который уже третью неделю залечивает ножевые ранения в своей же больнице, вздохнул: «Теперь вынужден постоянно носить ее с собой для самообороны. А что делать, когда любой больной, оказывается, может пырнуть врача ножом в живот и потом спокойно разгуливать на свободе, продемонстрировав суду нами же выданную справку о болезни!»
Ударив несколько раз ножом врача, больной старик сказал беременной медсестре: «Тебе будет то же самое»
5 июля в коридоре Черкасского онкологического диспансера разыгрались события, от которых медперсонал больницы не может опомниться до сих пор. По словам завотделением Владимира Карлова, около девяти утра, возвращаясь с врачебной конференции, он подошел к двери своего кабинета. Отдав распоряжения медсестрам на посту, доктор увидел сидевшего на угловой кушетке пожилого мужчину — недавно выписанного после курса химиотерапии 64-летнего Василия Галыгина (с разрешения больного мы приводим его настоящие имя и фамилию, а также печатаем фотографию).
- В руках у него была небольшая сумочка, — вспоминает врач. — Больной в своей обычной манере — тихо, не поднимая глаз — что-то спросил. Чтобы лучше расслышать, я подошел поближе. Тогда он неожиданно ударил меня в пах — как выяснилось позже, пырнул ножом. Я отступил назад, споткнулся о выпавший из моих рук портфель и опрокинулся на спину. Преступник подошел поближе и хладнокровно ударил меня ножом в живот еще два раза.
- Мы были на посту и услышали в коридоре звуки борьбы, — рассказывает перевязочная медсестра Ольга Солод, находящаяся на шестом месяце беременности. — Бросились к лежавшему на полу доктору. Две девочки попытались схватить преступника за руки, но он поранил их ножом. Мне казалось, мужчина обезумел. Глаза у него были страшными. Я на ватных от ужаса ногах побежала за подмогой. Слава Богу, из лифта как раз выходил сын одного из пациентов.
Нападавшего связали бинтами и усадили на стул. Он спокойным тихим голосом продолжал бормотать угрозы.
- Потом его взгляд остановился на мне, — продолжает Ольга Солод. — Пациент назвал меня по фамилии и внятно произнес: «Тебе будет то же самое!»
Всего этого Владимир Георгиевич Карлов уже не видел. Его, залитого кровью, на носилках унесли в реанимацию. По словам оперировавшего хирурга, одно из ножевых ранений глубиной 12 сантиметров едва не задело бедренную артерию. Придись удар чуть правее — и раненый мог бы умереть от кровопотери или лишиться ноги. Второй удар, пробив переднюю брюшную стенку, в двух местах прорвал тонкий кишечник и прошел в паре сантиметров от аорты. Эти травмы были опасными для жизни.
- К счастью, я оказался на операционном столе через двадцать минут после ранения! — воскликнул Владимир Карлов. — А если бы он напал на меня на улице или поздно ночью в моем же подъезде? Возможно, мы бы с вами уже не разговаривали…
- Владимир Георгиевич, чем же вы могли вызвать такую неприязнь у больного?
- Расскажу все, что знаю о нем. Впервые этот человек поступил в урологическое отделение онкодиспансера в 2003 году. После квалифицированной операции по поводу рака мочевого пузыря, а также курса лучевой и химиотерапии его выписали с рекомендацией раз в три месяца являться на профилактический осмотр. Согласно мировой статистике, примерно в половине случаев данное заболевание может дать рецидив, и этот момент нельзя пропустить. Однако пациент пришел на контрольный осмотр лишь спустя год после операции и сразу отказался от одного из основных исследований, сказав, что это «неприятно».
«Мы боимся, что завтра пациент снова явится сюда с ножом «заканчивать свое дело», как он выразился!»
Второй раз пациент появился в диспансере еще через полтора года — в апреле нынешнего года, — продолжает Владимир Карлов. — Увы, у него выявили запущенный рецидивный рак мочевого пузыря с прорастанием в предстательную железу и прямую кишку. Обследовав мужчину, мы пришли к выводу, что делать ему операцию нецелесообразно — слишком велик риск неблагополучного исхода. Предложили как запущенному больному симптоматическое лечение, то есть обезболивание по мере необходимости.
После этого у пациента началась череда претензий ко всему белому свету: и оперировать, мол, не хотят, и лечат не так, и препараты не такие. Припомнил, что первый раз, когда ему делали операцию, пришлось за что-то платить… Последнее, кстати, правда — диспансер действительно может потратить на медикаменты для одного хирургического больного лишь около пяти гривен в день. Остальные лекарства для операции, иногда довольно дорогие, пациентам приходится покупать самим. В общем, начиная с апреля мужчина принялся писать жалобы во все инстанции — от облздрава до Секретариата Президента. А я был вынужден оправдываться по всей форме.
- Но он же все время испытывал боль…
- Боли неизбежны, это же рак. В июне мы решили провести ему еще один курс химиотерапии. Медикаменты, стоящие несколько тысяч гривен, обошлись пациенту бесплатно. Он выписался из отделения химиотерапии и явился ко мне с жалобой на язвенное воспаление крайней плоти. Я объяснил, что это следствие недержания мочи, развившегося из-за опухоли. Посоветовал принимать анальгетики, против воспаления использовать слабый раствор марганцовки, отметив, что при недержании мочи лучше ничего не придумаешь. Вероятно, последние слова и стали роковыми.
В этот момент в ординаторскую зашел адвокат моего собеседника и показал уже готовое ходатайство о заключении Галыгина под стражу. Несколько специалистов отделения, принимавших участие в разговоре, начали возмущаться тем, что суд отпустил больного на подписку о невыезде.
- Вы знаете, что вчера преступника после недельного содержания под арестом выпустили на свободу? — говорит молодой врач, в свое время оперировавший Галыгина. — Наш шеф едва остался жив, две медсестры ранены, третья пережила угрозу выкидыша из-за стресса. Мы боимся, что завтра больной снова явится сюда с ножом «заканчивать свое дело», как он выразился!
- Раз суд принял такое решение, пусть предоставит больнице охрану, — поддержал коллегу другой врач. — Больных навещают родственники, приносят передачи. Нам что, теперь вздрагивать от каждого стука в дверь отделения?
Разыскав в объемной истории болезни адрес Галыгина, врачи недоверчиво спросили меня: «Неужели домой к нему пойдете? Не боитесь?» Конечно, я боялась! Услышав шаркающие шаги за дверью, даже отскочила подальше — на всякий случай. Но уже после первых минут общения с седым хозяином однокомнатной неприбранной квартиры я перестала опасаться нападения с его стороны — уж очень жалким был его вид. Выяснилось, что Василий Ильич давно на пенсии, живет один, жена десять лет назад умерла от рака.
Нашу беседу с Галыгиным я привожу почти полностью, так как считаю необходимым представить читателям его видение ситуации. Однако подчеркну, что «ФАКТЫ» не могут поручиться за достоверность его слов и поэтому никакой ответственности за рассказ больного человека не несут.
- Я только сегодня вернулся домой из районной больницы, где меня сторожили два милиционера, — изможденный болезнью старик лег на диван и полуприкрыл глаза. — Следователь сказала, чтобы я не смел показываться в онкодиспансере, а то в тюрьму посадят. Да я и не пойду, зачем?
- Но вы же угрожали врачам!
- Деточка, ну какие угрозы? — тихо шепчет Василий Ильич, вытягивая вперед тощие, в синих венах руки. — Что я уже могу? Меня так избили 5 июля в отделении! Врачи, здоровые мужики, повалили на пол, били ногами по голове, по зубам. Сломали челюсть в двух местах. Зубы повылетали из десен. Две недели питаюсь только размоченным в молоке хлебом.
«После выписки я подумал: раз у меня забрали лекарства, я заберу назад свою взятку»
- Василий Ильич, зачем вы напали на доктора?
- Все началось давно, еще когда я первый раз лег в онкодиспансер. Лечащий врач начал намекать мне насчет взятки. Я занял у родных, принес ему сто долларов. Мне назначили день операции, вручили список необходимых лекарств. Я купил их в аптеке почти на 400 гривен. Для меня это очень дорого — у меня пенсия тогда была 260 гривен. Все препараты не использовали — под кроватью остались еще две коробки. Потом пришла медсестра и забрала их. Я возмущался, говорил, что она не имеет права, но без толку. После выписки подумал: раз у меня забрали лекарства, я заберу назад свою взятку.
- Ну вы даете!
- И забрал. Доктор вернул мне купюру, свернутую в трубочку. Потом я написал заявление в облздрав, чтобы отдали лекарства, но они отписались: мол, «в связи с тем, что больница небогатая, пришлось взять у больного немного лекарств для нужд других пациентов».
Через три года после операции мне стало хуже. Иду к своему доктору в диспансер, а он говорит: «Никто вам операцию делать не будет, у нас с вами не сложились отношения». Я — к заведующему отделением Карлову: «Мне надо сделать операцию!» А он мне так ехидно: «А вы умеете?» Я опешил: «Ну, я-то не врач. Так вы же умеете!» Заведующий засмеялся: «Я много чего умею, но вам делать операцию не буду!» Начали делать мне анализы, чтобы запихнуть в химиотерапию. Заведующий и медсестра Солод поставили катетер, наверное, выбрали самый толстый. Через сутки выдернули. С тех пор и начались у меня страшные мучения. Сначала я думал — просто поцарапали, потом понял, что они занесли какую-то инфекцию.
После курса химиотерапии мне стало хуже. Маленькие язвочки срослись в одну. Моча ее разъедает, — Галыгин страдальчески сморщился. — Я ведь в резиновой перчатке вынужден ходить, чтобы одежда не пачкалась. Боль ежесекундная. Пошел посоветоваться к заведующему урологией, а он мне заявляет: «Это вам, чтобы почаще нас вспоминали!» — «Как это?» — «А вот так: у вас болит, а вы нас вспоминайте!» — «Умоляю, помогите». А он только и твердит, что про марганцовку.
Тогда я в тот же день пошел к своему урологу в районную больницу, и он подтвердил, что это инфекция! — голос старика звучит торжествующе. — Пожалел меня, прописал мазь и таблетки! Тогда я решил последний раз поговорить с Карловым, убедить его помочь мне. У него весь кабинет увешан дипломами, он знает, чем это лечить! А если не поможет, решил взять нож и ударить доктора в то самое место, где болит у меня. Чтобы он, гад, почувствовал, что такое боль. За что, за что он внес мне этот вирус?
Видите, я ничего не скрываю. Я взял острую пику, заточенную с двух сторон. Нашел ее в лесу в тот день, когда узнал, что у меня возобновился рак: узнав приговор врачей, я бродил там несколько часов.
В восемь утра я пришел в урологию, дождался заведующего. Он снова начал советовать марганцовку! А потом говорит: «У вас эта шкура так и будет слазить до конца жизни, так и будет болеть!» И я не выдержал…
От того факта, что во время драки он ранил двух медсестер, Галыгин категорически отказался. «Что вы, как бы я мог?!» Хотя припомнил, что действительно кричал: «Солод виновата вместе с ним!» — потому что именно эта медсестра вместе с врачом ставила пациенту катетер.
- Добавили вы себе неприятностей, Василий Ильич!
- Да, на суд теперь потянут. А может, я уже не доживу до него? — безрадостно протянул собеседник. — Я сейчас только и хочу, что поскорей умереть. Понимаете, не могу больше, устал мучиться от этой страшной боли.
Начальник следственного отдела Сосновского РОВД Черкасс Людмила Цында, в чьем ведении находилось уголовное дело об «умышленном нанесении телесных повреждений средней тяжести» (санкция этой статьи предусматривает исправительные работы на срок до двух лет или ограничение свободы на срок до трех лет, а возможно, и лишение свободы сроком на три года), рассказала «ФАКТАМ», что «ввиду резонансности дело передано в областную прокуратуру».
- Представитель прокуратуры в суде выступал против того, чтобы выпускать Галыгина на подписку о невыезде, — сообщила Людмила Цында. — Но Сосновский районный суд проявил гуманность к тяжелобольному человеку. К тому же в СИЗО нет условий для его содержания и медицинской помощи.
1151Читайте нас в Facebook
