Умывальники и «ватерклозеты», кровати с изголовьями из жести поразили постояльцев киевских ночлежек, организованных в хiх веке меценатами братьями терещенко
Для жителей городских районов, в которых расположены нынешние приюты, их обитатели нередко представляют собой… угрозу
Марина ЕВГРАШИНА
«ФАКТЫ»
Едва на столичном Отрадном открылся приют для бездомных, как из двориков близлежащих домов «сдуло» все металлическое. Жители этих домов взялись возводить заборы, а некоторые поверх оград даже колючую проволоку решили пустить…
Приюты для Киева — не новость. Однако полтора века назад появление подобных заведений не вызывало у киевлян столь бурной реакции. Может быть, потому, что, давая пристанище бездомным, устроители приютов думали еще и о том, как научить их обитателей зарабатывать деньги?
Во дворе ночлежного
дома устроили бесплатные
квартиры для вдов с семействами
Первые приюты в Киеве открылись для детей. Один из них — Мариинский — был основан благодаря графине Анне Мелиной, но сначала не имел собственного помещения и размещался в частных домах. Со временем городская Дума выделила участок под здание для приюта, только на какие деньги его строить? Выручили сахарозаводчики и меценаты братья Терещенко, выделив 25 тысяч рублей, на которые для 50 детей был построен приют, где их могли не только содержать, но и обучать. Кроме постоянных воспитанников, были приходящие — этих насчитывалось до 100 человек.
Ребят в Мариинском приюте учили грамоте, арифметике, чистописанию, а также несложным ремеслам. Причем уровень преподавания предметов позволял воспитанникам поступать в гимназию — а для этого ведь нужна была хорошая подготовка. Тем же, кому наука оказалась не по силам, находили работу. В советское время в здании приюта расположился Институт психологии.
Известен своим вниманием к обездоленным и бывший крепостной, а впоследствии владелец одной из киевских гостиниц Григорий Гладынюк. Он пожертвовал 60 тысяч рублей на строительство и оборудование «приюта-ясель для младенцев, покинутых родителями». Киевовед Виталий Ковалинский приводит письмо родственницы Гладынюка Лукии Божковой, опубликованное в газете «Киевлянинъ»: «Нужно только представить себе тот ужас положения несчастной обольщенной, самым гнусным образом обманутой и брошенной на произвол судьбы каким-то саврасом «из общества» роженицы-матери, обезумевшей от стыда и горя, мечущейся со своим «плодом любви несчастной» по улице и не находящей для него иного приюта, как помойная яма, ретирад или подъезд первого попавшегося дома. А потом — розыск матери, суд над ней и тюрьма. Проклятье, слезы, слезы без конца!.. Вот эти-то слезы и желал осушить великодушный благотворитель, а не потворствовать избавлению от лишних детских ртов «известных родителей». Здание бывшего приюта и сегодня живо — это дом Ь 25 по улице Клинической в Соломенском районе столицы, где размещается сейчас Институт сахарной свеклы НАН Украины.
Организаторы детских приютов не только думали о том, чтобы одеть и накормить их обитателей, но и уделяли внимание их социальной адаптации. К примеру, на пожертвования сахарозаводчиков и меценатов братьев Терещенко, активных членов Добровольного общества земледельческих колоний и ремесленных приютов, организовали Рубежовскую колонию на окраине Киева. Одно только имя первого директора колонии чего стоило — известный педагог Константин Ушинский! Овладев каким-либо ремеслом в организованных специально мастерских, воспитанники могли пойти работать на предприятия.
Федор и Никола Терещенко одними из первых поняли необходимость приютов и для взрослых. То есть подобие таких заведений существовало, начиная с XVIII века. По словам киевоведа Анатолия Макарова, для впавших в бедность строили «шпитали», а те, кто зарабатывал на хлеб, обитали в так называемых общинных домах. Одно такое поселение описано корреспондентом газеты «КиевлянинЪ» уже в конце XIX века: «Нищие, поселившиеся на Юрковицах, живут не только по квартирам, но частью и в общинных домах, выстроенных неизвестно кем сто лет назад или около того. Настоящего хозяина эти дома не имеют, а считаются собственностью живущих в них, пользующихся здесь приютом бесплатно… Эти дома приходят в ветхость один за другим, сносятся по распоряжению полиции».
Общинные дома разрушались, а нищих не убавлялось. Кроме того, в Киев тянулся на заработки бедный люд. Не из одного человеколюбия, а еще из практицизма следовало позаботиться о том, чтобы эти люди имели какое-то, пусть временное, пристанище. Ведь где неухоженность — там инфекции, а значит, и эпидемии…
Сначала с просьбой выделить на Подоле участок под ночлежный дом к городскому голове обратился Федор Терещенко, вызвавшись построить ночлежку и содержать ее. В 1881 году подано соответствующее заявление, а в 1882-м дом уже принял первых постояльцев. Умывальники и «ватерклозеты», кровати с изголовьями из жести поразили клиентов ночлежки. На кроватях, правда, не было матрацев и белья, но дареному коню в зубы-то не смотрят! В первый же год в доме переночевало 190 тысяч человек! А за 20 лет их набралось три миллиона с лишком.
Во дворе ночлежного дома устроили бесплатные квартиры для вдов с семействами. С каждой потенциальной квартирантки Федор Артемьевич знакомился лично, после чего решал: стоит ли предоставлять ей место под крышей?
Пример Федора Артемьевича вдохновил брата, и Никола Артемьевич попросил участок на улице Бассейной возле Бессарабского рынка — там всегда собиралось множество рабочего люда, нуждающегося во временном пристанище. Приют Николы Терещенко был рассчитан на 500 человек, но в зимнее время сюда набивалось и до 600. Устройство дома обошлось в 60 тысяч рублей. Столько же Никола Артемьевич выделил на его содержание.
За пьянство и дерзость
из богадельни можно
было вылететь в два счета
Терещенковские приюты были бесплатными, хотя другие владельцы брали по пять копеек за ночлег. Дорого это или нет, можно судить по тому, что десяток яиц в те годы стоил 15 копеек, а пуд сахара-рафинада — 20 копеек. Но для бездомного человека и копейка — деньги. Поэтому братья Терещенко считали зазорным отнимать ее у постояльцев. Более того, меценаты заботились о том, чтобы несчастные имели возможность эту копейку заработать. При доме была открыта ткацкая мастерская, выпускавшая грубый мешочный холст. Даже без особой подготовки здесь можно было рассчитывать на заработок.
В том же направлении действовал и Дом трудолюбия. Трехэтажное здание под него в Кадетском переулке (район нынешнего Воздухофлотского проспекта) построил домовладелец Захарий Мирович, открыв швейную, чулочную, переплетную, коробочную и кулечную мастерские.
О своем намерении открыть приют заявил и купец Михаил Дегтерев. Но уже не ночлежку, а богадельню для немощных христиан. Он внес в банк 100 тысяч рублей, которые стали неприкосновенным капиталом, дававшим проценты, на них и содержалась богадельня. Впрочем, рассчитывать на теплый прием в этом заведении могли далеко не все: за пьянство и дерзость отсюда выдворяли в два счета.
Освоившись в деле помощи бедным, Михаил Парфентьевич затеял новое предприятие — «Вдовий дом». 45 квартир четырехэтажного здания на Подоле на стыке улиц Покровской, Андреевской и Боричева тока — было приспособлено для нужд малоимущих вдов с детьми. На общей кухне каждый квартирант имел свое отделение у очага, закрывающееся на ключ. На счет «Вдовьего дома» купец положил тоже 100 тысяч рублей, проценты от которых шли на обслуживание заведения. Нетрудно догадаться, что после революции дом превратился в… коммунальную квартиру.
Ночлежка, богадельня, приют… Названия разные, а назначение одно — дать пристанище бездомным. Как и сейчас, не все они были пьяницами и бездельниками. Одних на улицу выгнали обстоятельства — таким людям сам Бог велел помогать. Ну а кому-то крышу над головой следовало дать уже хотя бы для того, чтобы он не становился источником инфекций. Собственно, из этих соображений открываются приюты и теперь — с той только разницей, что их обитателей не учат зарабатывать на жизнь. Поэтому многие представляют собой угрозу для жителей тех районов, где эти приюты «прописались».
393Читайте нас в Facebook
