«на четвертые сутки после рождения сынишке полностью перекроили сердце и поменяли местами подходившие к сердцу сосуды. Врачи говорят, что теперь ребенок здоров, а без операции шансов на жизнь у него не было»
Леся ждала здорового ребенка. Малыш родился 10 ноября в 18. 00. Вес нормальный — 3 килограмма 850 граммов. На вид крепыш. Но врачей обеспокоило то, что мальчик тяжело дышал и кожа была синюшной. Сначала решили: у него кислородное голодание, плохо работают легкие. А увидев, что лекарства не помогают, заподозрили порок сердца.
- Мы были в панике, — говорит мама малыша Леся. — Однако специалисты киевского роддома Ь 7 связались с кардиохирургами. Спустя несколько часов после рождения Ярославчику сделали УЗИ сердца и с помощью специального зонда провели процедуру, позволяющую улучшить кровоток, а через четыре дня хирург Илья Емец прооперировал сынишку. Операция длилась около десяти часов. Я о плохом не думала. Время от времени сцеживала молоко, чтобы не пропало. Все говорят, что мамино молоко для малышей — и еда, и лекарство. Увидела я ребенка в реанимации. Он спал, а следящая аппаратура контролировала сердцебиение, дыхание. Мне сказали, теперь его сердечко практически здоровое.
- Это действительно так, — подтверждает директор Научно-практического медицинского центра детской кардиологии и кардиохирургии Министерства здравоохранения Украины, главный кардиохирург Минздрава доктор медицинских наук Илья Емец. — Опыт показывает: чем раньше удается избавить ребенка от сложного порока, тем лучше работает сердце, меньше страдают другие органы. Обычно этим малышам даже не нужны лекарства. В год в Украине рождается от трех с половиной до четырех тысяч детей с пороками сердца. Срочная операция нужна почти полутора тысячам новорожденных. Важно, чтобы неонатологи роддомов, педиатры и детские кардиологи как можно раньше заподозрили порок и направили малышей в специализированные клиники или в наш центр. Были случаи, когда мы оперировали детей даже в первые сутки после рождения.
Еще не состоялось официальное открытие центра, но врачи работают с полной нагрузкой. Дети с пороками сердца рождаются ежедневно, их надо спасать. Сегодня делать это стало легче.
«Сердце новорожденного размером с его же кулачок»
Впервые мы увидели маленького Ярослава на третий день после операции, когда он находился в реанимации. Врачи говорили, что мальчик быстро пошел на поправку, несмотря на то, что перенес операцию даже более сложную, чем пересадка сердца.
- Чтобы провести такое вмешательство, как Ярославу, мы останавливаем сердце и ремонтируем его, — объясняет Илья Емец. — Иногда приходится ставить заплату на межжелудочковую перегородку, закрывать Боталлов проток. Реконструированное сердце надо перешить, поменяв местами перепутанные природой сосуды. Этот порок называется транспозицией магистральных сосудов. Операция идет больше шести часов. Нужна максимальная точность движений: диаметр коронарных артерий — два-три миллиметра. Поэтому хирурги оперируют в специальных очках, увеличивающих изображение в четыре-шесть раз. Сердце новорожденного размером с его же кулачок. Но времени ждать, пока оно подрастет, у нас обычно нет…
В клинике Ярослав и его мама провели 16 дней. Они уже дома, и мы с фотокорреспондентом навестили семью.
- Как и все малыши его возраста, сынишка плачет, если хочет есть или болит животик, — говорит Леся. — Шов на грудной клетке уже зажил, и врачи сказали, что особые меры предосторожности нам не нужны. Конечно, важно, чтобы ребенок не простудился. Но это касается всех детей. Кормлю его по часам восемь раз в день. Он выпивает из бутылочки 90 граммов за кормление. Ярослав подрос, окреп. И муж, и родители, и младшая сестра помогают мне ухаживать за ребенком. Все говорят, что он — копия мужа. Только глаза мои, голубые… Наша семья пережила страшное потрясение, но теперь, надеюсь, все плохое позади.
«Над операционным столом — видеокамера, передающая изображение на монитор в моем кабинете. Я вижу ход каждой операции»
Не перестаешь удивляться, как могут руки хирурга, которые кажутся просто огромными по сравнению с сосудами-ниточками, выполнять такие сложные манипуляции.
- Взгляните на экран — и все станет ясно, — пытается убедить меня в обыденности работы детских кардиохирургов Илья Емец. — В моем кабинете находится монитор, на который передается изображение с видеокамеры, установленной прямо над операционным столом.
Вижу, как хирурги запустили сердце и начинают зашивать ребенку грудную клетку. Зрелище не для слабонервных.
- У меня есть громкая связь с хирургом, — продолжает Илья Емец, — могу на любом этапе операции вмешаться, дать указания, проконтролировать процесс. Кроме того, в конференц-зале, где мы проводим лекции для педиатров, кардиологов, кардиохирургов, установлен большой экран и тоже идет прямая трансляция. Можно прокручивать и анализировать видеозаписи операций. А ведь раньше даже ассистент не видел того, что делает хирург, учиться было очень тяжело. Теперь все по-другому.
«ФАКТЫ» не раз писали, в каких тяжелых условиях последние годы приходилось работать детским кардиохирургам. Потребность в операциях новорожденных росла, а в клинике, расположенной в Институте кардиохирургии имени Николая Амосова, не хватало мест, в небольших палатах находилось по шесть-восемь малышей с мамами. После сложнейших вмешательств выхаживать детей и врачам, и родителям было непросто. Недавно Центр детской кардиологии и кардиохирургии переехал в новое здание, расположенное на территории столичной больницы «Охматдет». Врачи говорят, что такая, как здесь, аппаратура есть не во всех ведущих клиниках мира.
- Благодаря современному диагностическому оборудованию можно увидеть малейшие изъяны в сердечке новорожденного, определить, какая именно операция понадобится, — говорит заместитель директора Центра детской кардиологии и кардиохирургии доктор медицинских наук Надежда Руденко. — У нас будет ежегодно проводиться семь-восемь тысяч обследований и около двух тысяч операций. Центр рассчитан на 100 коек. Оборудовано 25 реанимационных мест. Следящая аппаратура помогает пережить сложнейший послеоперационный период. В создание центра вложены огромные средства — как государственные, так и пожертвованные меценатами. За три недели выполнено более 30 вмешательств. Ярослав был в числе наших первых пяти пациентов.
- Впервые операцию новорожденному с таким же пороком сердца, как у Ярослава, я провел 14 лет назад, — вспоминает Илья Емец. — Риск был большой, но если бы я побоялся оперировать, спасти ребенка не удалось. Сейчас Миша Кикоть уже подросток. Благодаря тому, что операция оказалась успешной, он жив и практически здоров. За эти годы мы сделали новорожденным тысячи операций. Время от времени бывшие пациенты приезжают на консультацию, и для меня просто счастье видеть, как они выросли, знать, что особых проблем с сердцем у них нет. Бывает и так, что во время первой операции исправить все изъяны невозможно. Некоторые виды вмешательств показаны уже в подростковом возрасте. Тогда дети возвращаются к нам, и мы продолжаем их лечить.
725Читайте нас в Facebook
