Эдуард шеварднадзе: «услышав выстрелы со стороны белого дома, я сказал жене, что пойду выпить пива, и поехал с друзьями выяснять, что происходит»
19 августа 1991 года, все радиостанции и телеканалы Советского Союза разнесли весть о том, что власть в стране переменилась. С того дня Союзом брался управлять Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), в состав которого вошли личности в равной степени забавные и зловещие.
Объявление чрезвычайного положения и отстранение от власти президента СССР Михаила Горбачева ускорили ряд политических событий, в том числе и объявление независимости Украины. Поэтому в этот день многие вспоминают о том, что тогда происходило. И, конечно, очень ценными являются рассказы непосредственных участников.
Эдуард Шеварднадзе — министр иностранных дел СССР периода перестройки — одна из наиболее колоритных личностей того времени. Именно он в декабре 1990 года на Съезде Советов первым предсказал надвигающийся путч и в знак протеста против бездействия Горбачева подал в отставку, которую президент принял.
Сегодня бывший советский министр и президент независимой Грузии ушел на покой и работает над мемуарами, в которых намерен рассказать о своей бурной политической карьере. Частью воспоминаний он согласился поделиться с корреспондентами «ФАКТОВ».
«Я заявил, что, если Горбачев знал о готовящемся путче и ушел в отпуск, он тоже предатель»
Окраина Тбилиси. Узкая дорожка петляет между двумя высоченными заборами. У калитки возле дачи Шеварднадзе бдительные охранники изымают у нас паспорта, мобилки и даже калькулятор.
Вдоль дорожки, ведущей к дому, растут старые ели. У забора — надгробие из черного камня. Это могила недавно умершей супруги Эдуарда Шеварднадзе. Оградка из того же черного камня выложена таким образом, что видно: рядом с могилой есть место для еще одной.
Коридор, увешанный картинами с изображениями кавказских гор, грузинских святых и московской церкви Василия Блаженного, приводит к кабинету хозяина дома. Здесь на стенах фотографии Шеварднадзе с выдающимися людьми. Буш-старший, Хавьер Солана, Иоанн Павел II, Стиви Уандер…
- Эдуард Амвросиевич, как живется на пенсии?
- Какой же я пенсионер, если пенсию не получаю?
- Что, вам разве не положено?
- Наверное, положено. Не дают, что сделаешь! (Смеется. ) Не устраивать же мне революцию.
- Традиционный когда-то вопрос: где вы были 19 августа 1991 года, когда начался путч ГКЧП?
- 19 августа я находился в Москве, в своей квартире. Это меньше чем в километре от Белого дома. У меня были в гостях два грузина, мои старые друзья. Сидели, беседовали. И вдруг услышали со стороны Белого дома выстрелы и поняли, что там происходит что-то неладное.
Тогда я сказал жене, что мы пойдем выпьем пива, и мы все втроем поехали к Белому дому. Стоявшие там люди, увидев меня, закричали: «Шеварднадзе с нами!» До самого утра я был в Белом доме. Сначала в приемной Бориса Ельцина (в тот момент он был президентом Российской Федерации. — Авт. ), потом в его кабинете. Затем поехал к Московскому горсовету. Запомнился такой эпизод: когда я спускался по лестнице из кабинета Ельцина, увидел на первом этаже сидящего Мстислава Растроповича (знаменитый российский виолончелист, дирижер. — Авт. ). Он дремал, и на руках у него спал ребенок. Я не стал его будить. Кстати, напомните мне, я потом расскажу одну интересную историю про Растроповича.
У Моссовета я выступал перед нашими сторонниками. Говорил, что, если Горбачев знал о готовящемся путче и ушел в отпуск, он тоже предатель.
Он потом меня спрашивал, зачем я это сказал. Я ответил, что такова логика: если ты знал и говорил о том, что готовится контрреволюция, и при этом уехал отдыхать, значит, ты был заодно с ними.
- Допускали ли вы, что путчисты могут победить?
- Тогда никакой вариант нельзя было исключать. Но нужно отдать должное Ельцину, он действовал смело и решительно.
- Члены ГКЧП потом очень хорошо устроились в России. Занимали высокие посты. Вы с ними контактировали?
- Нет. Я и с Горбачевым после этого несколько месяцев не разговаривал, даже по телефону. Правда, потом, уже после Беловежских соглашений, когда ему стало тяжело, он мне сам позвонил: «Мы были не согласны по многим вопросам, но давайте забудем об этом». Он хотел собрать вокруг себя авторитетных людей. Мы встретились вчетвером: Михаил Горбачев, я, Александр Яковлев (член Политбюро ЦК КПСС. — Авт. ) и Вадим Бакатин (председатель КГБ СССР. — Авт. ). Пытались его успокоить. Но Горбачев видел, что власть от него ускользнула. Ельцин к тому времени уже все взял в свои руки и стал реальным президентом России. Но мы были с Горбачевым до конца его пребывания в Кремле.
«На заседании Политбюро я отказался от поста министра»
- За полгода до возникновения ГКЧП вы выступили с предупреждением о готовящемся путче и подали в отставку. Что вас заставило так поступить?
- Мое заявление было самым коротким за всю жизнь. Я сказал с трибуны Съезда Советов всего несколько слов: «Контрреволюция наступает, и, если народ не проснется, мы потеряем все, что приобрели за годы перестройки».
Но Горбачев, как всегда, промолчал. Он вообще за все время нашей совместной работы ни разу меня не защитил. Наоборот, на следующий день он выступил с опровержением, мол, никакой контрреволюции не будет. Он был зол на меня за то, что я ему ничего не сказал.
Но через месяц в Минске Горбачев уже говорил, что контрреволюция — действительно реальная угроза и, если мы не мобилизуем весь народ, они возьмут власть.
- А как вы стали министром иностранных дел СССР? Ведь вся ваша предыдущая карьера была связана с Грузией?
- Меня пригласил сам Михаил Сергеевич. Мы с ним были давно знакомы. Он часто приезжал отдыхать в Пицунду. Там мы много общались. Оказалось, что наши мнения по многим вопросам совпадают.
Когда Горбачев уже был генеральным секретарем, он позвонил и сказал: «Мы посоветовались и решили пригласить тебя секретарем ЦК КПСС или министром иностранных дел». Я категорически отказался. На следующий день он снова позвонил: «Знаю, что ты будешь возражать, но вопрос уже решен. Завтра состоится заседание Политбюро, и тебе надо приехать».
Ну, что сделаешь? Тогда законы были такие: если Политбюро решает, любой коммунист должен подчиниться. И я полетел в Москву, но на заседании снова сказал, что министром быть не хочу. Во-первых, никакого опыта у меня нет. За все годы моей жизни я был только в четырех или пяти странах, да и то лишь на съездах коммунистов. Во-вторых, я всегда считал, что посты генерального секретаря, министра иностранных дел, председателя КГБ и министра обороны должны занимать русские. Иначе возникнут серьезные проблемы. При любом, даже правильном, решении будут говорить, что оно принято в ущерб России. (Жизнь подтвердила эти опасения. Российские СМИ до сих пор активно обсуждают тему «измены Шеварднадзе». — Авт. )
Но все члены Политбюро поддержали Горбачева и назначили меня министром. И уже на следующий день я вылетел в Хельсинки, где три часа разговаривал с Джорджем Шульцем (госсекретарь США в Администрации президента Рейгана. — Авт. ). Обычные переговоры. Не ругались, не критиковали друг друга. Беседовали о путях ликвидации холодной войны.
А тогда был такой порядок (кстати, он и сейчас существует): когда говорит министр, рядом сидит человек и все записывает. И я знал, что эти записи завтра попадут в Политбюро. И поэтому, уже попрощавшись с Шульцем, вдруг подумал: не решат ли там, что я был с ним слишком либерален? И тогда я сказал Шульцу: «Джордж, в течение нашей беседы я убедился, что за вами опыт, а за нами правда». Он не отреагировал, наверное, догадался, почему я так сказал.
Когда я вернулся в Москву, члены Политбюро, которые читали запись разговора, говорили, что не ошиблись с назначением. Вот, мол, как Шеварднадзе ему ответил. Все остались довольны.
«Самым большим знатоком анекдотов, какого я знал, был Рональд Рейган»
- Как вы считаете, не будь путча, Советский Союз сохранился бы?
- Путч здесь вообще ни при чем. Еще до него неоднократно встречались Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич (председатель Верховного Совета Белоруссии. — Авт. ). Они обсуждали идею образования союза славянских народов. Но потом из этого ничего не получилось, так как Украина заявила о своей независимости…
- Они встречались еще до ГКЧП? Мы не знали об этом.
- Это еще не все, чего вы не знали (смеется).
- Говорят, вас связывали очень теплые отношения с первым президентом независимой Украины Леонидом Кравчуком.
- Кравчук — очень хороший человек, и он был хорошим президентом. Однажды он выручил Грузию из большой беды. В 1991 году был момент, когда Грузия полностью распалась. На нас наступали и абхазцы, и русские, и северокавказские народы. Взяли Сухуми и позже захватили город-порт Поти. А это ворота Грузии. Только через Поти мы можем получать продовольствие.
В это время я был в Москве на встрече президентов России, Грузии, Азербайджана и Армении. Обратился к Ельцину за помощью: чтобы российские солдаты хотя бы охраняли вагоны с продовольствием для Грузии, которые загружали в Поти.
Ельцин обратился к министру обороны Павлу Грачеву: «Дай-ка мне карту Грузии». Тот принес. На этой карте Грузия была уже разделена красной линией на две части. Ельцин говорит: «Помочь вам сейчас невозможно, мы предлагаем разделить Грузию. В восточной части будет сидеть Шеварднадзе, а в западной — Звиад Гамсахурдия (первый президент независимой Грузии. — Авт. ).
Услышав это, возмутился Гейдар Алиев: «Сегодня вы так поступаете с Грузией, а завтра — с Азербайджаном и другими странами». А я не стал спорить, собрался и ушел. Сел в самолет и полетел в Грузию. Всю дорогу размышлял, кому позвонить, у кого попросить помощи. Наконец позвонил Кравчуку. Говорю: «Грузия погибает. Мы умираем с голоду, помогите!» — «Чем я могу помочь?» — «У вас Черноморский флот, пошлите на подмогу» (тогда Черноморский флот был в двойном подчинении Украины и России. — Авт. ) — «Вы могли бы позвонить Ельцину? Потому что без него мне неудобно отдавать такое распоряжение». — «Нет. Пусть погибает Грузия, но Ельцину я звонить не буду».
Кравчук, видно, догадался, в чем дело, и обещал перезвонить через час. И ровно через час он сообщил мне, что флот двинулся в сторону Поти. Не прошло и полутора суток, как корабли подошли к городу. Увидев эту армаду, захватчики просто разбежались. Флот взял город под охрану и через неделю передал грузинским силам. Так Украина спасла Грузию от гибели.
Я, когда писал мемуары, позвонил Кравчуку и спросил, не будет ли он против, если я расскажу об этой истории. Он ответил, что это будет для него большой честью.
- В российской прессе были сообщения о том, что Шеварднадзе с Аркадием Вольским (президент Научно-промышленного союза СССР, позднее Российского союза промышленников и предпринимателей) и Александром Яковлевым вывезли за границу 200 миллиардов долларов «золота партии».
- (Возмущенно. ) Не нужно даже задавать такие вопросы! Для порядочного человека это оскорбительно! Как можно допускать, что я взял такие деньги?
- Но тогда все говорили о «золоте партии». Было ли оно вообще?
- Где говорили?
- В Москве, в Киеве…
- Я получал точную информацию: в Москве никто об этом не говорил.
- По слухам, вы в свое время не побоялись жениться на дочери «врага народа»…
- Да, отец моей жены действительно был репрессированным офицером.
- Где вы с ней познакомились?
- Отдыхали вместе в Боржомском ущелье. Она очень нуждалась. Работала в пионерском лагере. Я тогда заканчивал политическое училище.
Она знала, что человек, который хочет заниматься политикой, не должен иметь отношений с родственниками «врага народа». Поэтому, когда я сделал предложение, она ответила: «Нет, ничего не получится». Но потом умер Сталин, был издан указ, что дети за отцов не отвечают, и мы смогли пожениться.
У моей сестры была квартира — 7 квадратных метров. И она туда приняла нас с женой. Сейчас у меня такие огромные хоромы, даже не поверишь, что когда-то мы так жили.
- Про вас рассказывают много историй, похожих на анекдоты, в которых трудно отделить вымысел от правды. Говорят, например, что однажды на встрече руководителей России и трех закавказских стран президенты Армении и Азербайджана поспорили, чей коньяк лучше. И обратились к вам как к ценителю. А вы якобы ответили: «Не знаю, какой коньяк лучший на Кавказе, но знаю точно, что лучший в мире — грузинский». Было такое или это анекдот?
- (Смеется. ) Почему же анекдот? Было.
- Вы обещали рассказать историю о Растроповиче.
- Растропович был дружен со Щелоковым (министр внутренних дел СССР. — Авт. ). И вот однажды, я тогда был министром внутренних дел Грузии, к Растроповичу приехал один грузин и спрашивает: «Хочешь чемодан денег?» «Хочу, как не хотеть», — отвечает Растропович. «Тогда уговори Щелокова, чтобы он убрал Шеварднадзе из Грузии». Растропович, конечно, денег не взял, а потом, когда приехал в Тбилиси, сам мне рассказал про тот случай. Я ему говорю: «Вы потеряли эти деньги потому, что мне не предложили половину».
- Вы знаете анекдоты о себе?
- Нет, я этим не увлекаюсь. А вот самым большим знатоком анекдотов, какого я знал, был Рональд Рейган. Я с ним встречался
12 раз. Он всегда устраивал обед и за едой непрерывно рассказывал анекдоты.
Однажды я сделал ему комплимент, какая у него удивительная память, как он помнит анекдоты и случаи 20-30-летней давности. Он задумался, а потом говорит: «Знаете, со мной творится что-то неладное: то, что было 20-30 лет назад, помню отлично. А то,
что было вчера, не помню». Потом стало ясно, что это у него уже начиналась болезнь Альцгеймера.
Через несколько лет, когда Рейган уже ушел на заслуженный отдых, я был в Америке и попросил, чтобы меня свозили к нему в Калифорнию. Я ждал его в больничной палате. Он вошел. Такой же высокий и мощный мужчина. Поздоровался со мной, обнял и смотрит совершенно бессмысленными глазами. А Нэнси, его жена, говорит: «Он уже никого не узнает, кроме меня». Он после этого жил еще четыре года и только благодаря Нэнси. Вот что значит хорошая женщина в жизни мужчины.
360Читайте нас в Facebook
