Министр юстиции роман зварыч:»о том, что в киеве у меня есть сын, я узнал… Через пять лет после его рождения»
Несмотря на то что Роман Зварыч уже более 15 лет живет в Украине, отношение к этому политику, а теперь уже высокопоставленному чиновнику остается настороженным. Дескать, да, украинец, но приехал-то из Америки. Это обстоятельство порождает массу слухов, самый популярный звучит так: Роман Зварыч — агент «мирового капитализма» и ЦРУ в Украине.
Многим нравится, а кому-то не очень его украинский язык с американским «прононсом». Но Роман Зварыч действительно еще не стал «своим» в отечественной политике и армии чиновничества. Его выделяют нехарактерные для украинской бюрократии открытость и откровенность. Например, случился скандал с реэкспортом нефти, в который была вовлечена жена министра, — он, не скрывая позиции, сразу обнародовал свою точку зрения. В США живет отец-миллионер пана Романа — он открыто об этом говорит, впрочем, как и об уровне личного благосостояния.
Но корреспондента «ФАКТОВ» Роман Зварыч сразил тем, что отказался читать интервью, подготовленное к печати: «Я этого не практикую». Украинские политики и чиновники перед публикацией обязательно требуют материал — на согласование. При этом вносят существенные коррективы в интервью, порой кардинально меняя изложение собственных же мыслей. Министр юстиции к таким не относится, поэтому «ФАКТЫ» публикуют разговор с ним без каких бы то ни было купюр.
«Когда я решил отказаться от американского гражданства, в посольстве ко мне отнеслись как к предателю»
- Пан Роман, как получилось, что вы поменяли благополучную во всех отношениях Америку на более чем проблемную Украину начала 90-х годов? Вы же были стопроцентным американцем?
- Ну, первая причина в том, что «благополучная Америка» — то словосочетание, которое я не воспринимал. Благополучие в США — это очень широкий спектр материальных благ. А человека с определенными духовными корнями национального характера, который не вписывается в американскую систему ценностей, Америка попросту перерабатывает, пропуская через свою мельницу. Это вызывало во мне очень сильный внутренний протест. Я не могу сказать, что комфортно чувствовал себя в США, тем более в Нью-Йорке, где вырос. Думаю, что даже для самого патриотичного американца жизнь в Нью-Йорке нелегка. Очень тяжелый город, бетонные джунгли, которые психологически растаптывают человека. Во мне были заложены иные духовные и национальные ценности. Поэтому, когда в начале 90-х Украина стала независимым государством, я принял решение вернуться на родину своих родителей.
- И как к вам отнеслись, когда вы решили отказаться от американского гражданства?
- Как к предателю. Так и сказали в посольстве, когда я заявил о намерении отречься от американского гражданства. Для меня это был совершенно логичный шаг, для них — удар. Во время двух собеседований — это формальная процедура в посольстве — меня пытались переубедить. Не получилось. Даже после предупреждения, что, если я откажусь от гражданства США, меня не пустят в страну и на похороны родственников. Я сказал: «Хорошо, пусть так и будет!» — и положил паспорт на стол со словами: «Это уже ваша собственность. С этого момента я не считаю себя гражданином США». Отец поддержал мое решение, только мама переживала. Но потом привыкла к тому, что я живу в Украине. А теперь вот мой младший брат собирается переехать сюда, чтобы впоследствии перетянуть в Украину всю семью. Он вице-президент одного из крупнейших в США финансовых учреждений — «Сити-банка».
«Отец прибыл в США с пятью центами в кармане… »
- А раньше в Украине вы бывали?
- В 1990 году в декабре приезжал к родственникам. Они у меня разбросаны по Львовской и Черновицкой областям. Мама родилась в большом селе Берегомет Выжницкого района Черновицкой области в очень богатой семье! Когда пришла советская власть, дед, узнав, что будет объектом раскулачивания, взял оружие и ушел в лес. И там погиб.
- То есть он был членом ОУН-УПА?
- Тогда еще не было такого формирования. Это было стихийное движение вооруженного сопротивления. Когда моя бабуня (Роман Зварыч говорит «бабуня», как это принято в Западной Украине. — Авт. ) получила в 1944 году извещение о гибели мужа, вместо того чтобы его похоронить, взяла троих детей, корову Рузю и через Чехословакию — пешком! — пошла в Германию. Поняла, что в Советской Украине ей грозит опасность. Вот только на границе немцы корову конфисковали. Бабуня до конца своих дней не могла им этого простить. Кстати, когда она жила в Германии, ее дом стоял по соседству с домом… Степана Андреевича Бандеры. Он часто играл с моей мамой, качал ее на коленях, когда она была маленькой. Повзрослев и увидев однажды на фото Бандеру, мама поняла, кто был ее сосед.
Отец родом из бедного села Столовичи Перемышлянского района Львовской области. Он тоже, как говорится, был в лесу. В 1942 году его, 14-летнего, арестовали фашисты за то, что носил еду повстанцам. Бросили в концлагерь на три месяца, потом отправили на ферму к немецкому хозяину. После войны отец оказался в украинском лагере для беженцев в Германии, там вступил в ряды Организации украинских националистов. Представители британских спецслужб готовили его к выполнению обязанностей связного. Отца планировали забросить с группой парашютистов на территорию Украины. Но в последний момент операцию отменили. По какой причине, он до сих пор не знает. Скорее всего, из-за того, что в то время — это был 46-й год — британская М-5 (разведка. — Авт. ) уже была нашпигована агентами КГБ, поэтому парашютистов вылавливали раньше, чем они успевали выполнить задание.
В 1949 году отец решил эмигрировать в США. Приехал в Америку с пятью центами в кармане, при себе у него были две пары носков, одни штаны, две сорочки. Но уже в день приезда нашел себе работу — в ресторане «Шварц» в Нью-Йорке. Этот ресторан до сих пор существует. Каждый раз, когда я приезжаю в Нью-Йорк, мы с отцом идем в «Шварц» попить кофе. В том же 49-м в США папа познакомился с моей мамой.
- И как начиналась жизнь семьи Зварычей на чужбине?
- После женитьбы отец работал на разных заводах. Но потом все бросил. Понял, что такая работа бесперспективна. Записался в так называемый колледж строительства, там заочно научился этому ремеслу. И со своим партнером, тоже украинцем, начали строить дома (пан Роман в разговоре до сих пор говорит «хаты». — Авт. ). В Йонкерсе, предместье Нью-Йорка, где он сейчас живет, до сих пор стоят около 400 домов, построенных партнерами. Затем отец воплотил свои грандиозные планы по возведению высоких зданий. Часть из них продал, а несколько оставил для нужд своей фирмы. На этом и заработал деньги.
А начинала наша семья — страшно вспомнить! Я хорошо помню первую квартиру, в которой прошло мое детство: в одной комнате жили пять(!) человек: бабуня, я, брат, мать и отец. Из удобств только ванна, туалет на улице. Когда мне было шесть лет, родители переехали в трехкомнатную квартиру. Туалет все-таки там был в коридоре. Потом папа построил дом, в котором они с мамой до сего времени живут, и где я провел значительную часть своей жизни. Это большой, роскошный особняк. И самое главное: туалет уже в доме! (смеется).
- Дома вы общались на украинском или английском?
- Когда родители меня отдали в садик, я не знал ни одного слова по-английски. Нет, простите, знал аж два: Микки-Маус. И все. Ведь у нас не было даже телевизора. А в семье разговаривали на украинском. Английский выучил в школе.
«Мне семь раз в драках ломали нос, выбивали зубы»
- Об уличных бандах Нью-Йорка наслышаны многие. Вы тоже там отметились?
- Конечно! Вырасти в Нью-Йорке и не уметь драться — это нонсенс! Я могу вам показать шрамы на руках, которые у меня остались… от ножей. Драки были практически каждый день и по любому поводу. Например, из-за того, что негры с соседнего района решили играть в баскетбол на нашей площадке. Однажды в седьмом классе за драку с неграми меня выгнали из школы. Я ходил в украинскую греко-католическую школу, в моей группе учились эмигранты из Украины, Италии, Ирландии, местные. Кстати, украинцы были большими хулиганами! Сами получали по голове, но и другим давали отпор.
Моя жена, например, до сих пор удивляется, что я, спокойный человек, при определенных обстоятельствах становлюсь очень агрессивным. Поэтому мне говорит: «Я иногда боюсь быть рядом с тобой, потому что ты сразу пускаешь в ход кулаки». В общем, одним словом — Нью-Йорк! Семь раз ломали нос в драках, выбивали зубы. Правда, не только в драках, но и на баскетболе.
- Спортом увлекались?
- Да, отец нас с братом заставил боксом заниматься. Но это был даже не бокс, а уличные кулачные бои. У Игоря рост — два метра, плечи, как у Захара Беркута. Эдакий медведь, поднимает меня одной рукой. В Нью-Йорке на улице все знали, что зацепишь одного Зварыча, будешь иметь дело с двумя. Поэтому нас никто особо не трогал.
- Как вас дразнили на улице?
- Были разные клички. Например, Сосидж, что в переводе означает сосиска.
- ???
- А не знаю почему, но так и называли. Еще дразнили Гало, потом какое-то время Зи (видимо, производная от фамилии. — Авт. ). Но я не жил все время на улице. Например, в украинской, то есть в диаспорной жизни я был членом «Союза украинской молодежи». Диаспора меня фактически спасла от улицы.
«Конечно, ЦРУ мной интересовалось»
- С детством все понятно. А как складывалась ваша взрослая жизнь?
- После школы поступил в Колумбийский университет. В США документы можно подавать в несколько вузов одновременно. Я выбрал только один. И если бы не поступил в Колумбийский, то не знаю, что со мной было бы. Отец говорит: «Мухи съели бы». Этот университет считается элитным и сам по себе уникален. Расположен в центре одного из районов Нью-Йорка — в сердцевине академического мира. То есть АКАДЕМИЯ — в этаком первичном, греческом понимании слова.
- Как вам удалось туда поступить?
- Причина весьма проста — Збигнев Бжезинский, которому я приглянулся. Дело в том, что при поступлении я выбрал Советский Союз как направление, по которому хотел бы работать. И почему-то профессор Бжезинский, он уже тогда считался одним из главных специалистов по СССР, заинтересовался мной. Я им восхищался! Это был 1969 год, мне 17 лет. Збигнев Бжезинский читал курс лекций, которые посещали около ста слушателей. Профессор имел привычку опаздывать на две-три минуты. Студенты использовали это время для общения: в аудитории, как правило, стоял шум, гам, хохот. Но как только появлялся Бжезинский, все моментально умолкали. Я никогда не видел, чтобы кто-то так эффективно овладевал аудиторией! Его аура настолько доминировала, что все мгновенно к нему просто прикипали.
- Если вы избрали для себя направление по СССР, то вами наверняка не могло не заинтересоваться ЦРУ. Так работали вы с этой организацией?
- Конечно, ЦРУ мной интересовалось. И это совершенно нормальное явление. Как и в других элитных вузах, в Колумбийском университете ЦРУ имело свое отделение. На 15-м этаже был кабинет, на двери которого висела табличка: «Представительство Центрального разведывательного управления США». Его сотрудники среди студентов искали для ЦРУ специалистов.
- Разведчиков?
- Нет. Политологов, которые могли прогнозировать политические процессы в отдельных регионах, странах. Это совершенно нормально.
- Вас пытались привлечь к такой работе?
- Конечно, приглашали на собеседование вместе с другими студентами. Но я прекрасно понимал, как и большинство моих коллег-студентов, что тебя раз зацепят, возьмут на крючок, и ты с него уже никогда не соскользнешь. Поэтому отказался от сотрудничества и в дальнейшем ни разу не имел связей с ЦРУ.
«Зарабатывал, как сейчас помню, 2 доллара и 25 центов в час»
- За обучение, наверное, платил отец?
- Нет, я получал стипендию, которая покрывала расходы на обучение, проживание в общежитии, питание — на сто десять процентов. То есть мог даже зарабатывать на том, что был студентом. Но когда в университете посмотрели декларацию о доходах моего отца, то стипендию срезали до 75 процентов. Сказали: «Иди к отцу, пусть он оплачивает остальное». Я ответил, что не стану этого делать. Когда отец узнал, то был категоричен: «Не будь глупцом, оплачу». Но я отказался — был слишком горд, хотел сам себя прокормить. Поэтому пришлось днем учиться, а вечерами работать. Кем только не был! Таксистом, разнорабочим на заводах, стройках, в библиотеке, убирал мусор… Хуже всего было на заводе. Зарабатывал, как сейчас помню, 2 доллара и 25 центов в час.
- Дай Бог в Украине многим сейчас так зарабатывать!
- Ну, 2 доллара в час — это низкая оплата труда для Америки, тем более для Нью-Йорка. А работал я на заводе по производству запчастей из графита. В цехах пыль висела в воздухе. Просто невозможно было находиться без маски. Да и ее приходилось часто менять. Потом работал таксистом…
- Таксист в Нью-Йорке — довольно-таки опасная работа…
- На третий день я убедился в этом. Первая ночная смена, заступил в полночь, взял какого-то пассажира, проехали немного. И тут вдруг что-то холодное коснулось шеи — нож! А я сделал глупость: оставил открытой стеклянную перегородку, которая отделяет заднее сиденье от водительского. Пассажир с ножом предупредил: все будет нормально, если не стану геройствовать (смеется). Я дал ему понять, что у меня такого желания нет.
- И сколько денег забрал?
- Все, что было в коробке, — 33 доллара и 79 центов. Как сейчас помню! Но дело не в этом. Ему были нужны не деньги, а машина. Он завез меня в какой-то глухой район Нью-Йорка, точнее, я его довез. Потом приказал выйти из автомобиля и идти не оборачиваясь. Я прошагал добрых пять кварталов и только потом оглянулся. Грабитель оставил мне 25 центов на телефонный автомат, правда, высадил в таком месте, где таксофонов и близко не было. Когда же добрался до телефона, позвонил хозяину на фирму, сказал, что у меня украли машину. Ее нашли через три дня.
- За университетскую сборную по американскому футболу (популярная игра, похожая на регби. — Авт. ) не играли?
- Я играл в баскетбол. Еще со школы. Не лукавя скажу, что даже входил в первую пятерку лучших баскетболистов штата. Наша команда тогда дошла до финала так называемого чемпионата штата. Потом получил серьезную травму спины. А в американский футбол мне отец не разрешил играть. Он посмотрел пару раз, как там подкашивают игроков, на кучу тел, которые бьются за мяч, и сказал: «Иди лучше играй в европейский футбол». У украинской диаспоры была своя команда, которая называлась «Крылатые». Я там был вратарем.
- По какой специальности вы обучались?
- Философия, право и международная политика. Получил диплом магистра философии. Но в США не был практикующим адвокатом, только в Украине. Кстати, я не закончил университет, потому что подался в докторантуру. Не закончил и ее — начал преподавать в Колумбийском университете в качестве ассистента учителя. У меня были свои курсы, вел семинары и тому подобное. Потом в Нью-Йоркском университете мне предложили должность профессора. То есть у меня не было титула «профессор», а только звание. Это разные вещи. В Нью-Йоркском университете преподавал семь лет. Разные предметы: философию права, правоведение, этику, интеллектуальную историю.
«В Нью-Йорке у меня была шикарная квартира, окна которой выходили на Центральный парк»
- В США вы, наверное, побольше зарабатывали, чем сейчас в Украине на посту министра?
- Там я пробовал заниматься бизнесом — компьютерным дизайном. Несколько проектов выполнил, но потом понял, что очень быстро это все завалю.
- Ваш отец — миллионер. Пользовались его помощью?
- Он всегда мне помогал, и сейчас тоже.
- Насколько известно, в США никто никогда не скрывает свое благосостояние. Как с этим было у вас?
- Когда работал в университете, арендовал шика-а-арную квартиру на Манхэттене: четыре большие комнаты, окна одной выходили на Центральный парк Нью-Йорка. Ее оплачивал со своей зарплаты.
- Сколько тогда получал преподаватель в США?
- Начинал я с заработка 29 тысяч долларов в год. По американским меркам это чуть больше средней зарплаты. Потом стал получать до 38 с половиной тысяч в год. Имел автомобиль «БМВ-Альпио», третья модель. Редкая была машина… Усиленный двигатель… Сейчас ее уже не выпускают. Потом было еще несколько. «Альфа-Ромео-Спайдер», спортивная, кабриолет. Ее тоже любил. А сейчас моя страсть — джип «Мицубиси-Паджеро», спортивный вариант, который стоит около 40 тысяч долларов.
- Ваш отец продолжает семейный бизнес?
- Фирма существует, но занимается не строительством, а ремонтом квартир. Отцу уже 78 лет! Но он каждый день идет на работу. Да я и не думаю, что это семейный бизнес. Предполагаю, что когда отец наконец переедет в Украину, то на этом семейный бизнес и закончится.
«После рождения ребенка Света оборвала со мной все связи — поменяла место жительства и адрес, не звонила, не писала… »
- Как же вы познакомились со своей супругой? Она тоже из украинской диаспоры?
- Нет, и это, кстати, вторая причина, почему я приехал в Украину. Мы со Светланой познакомились в 1983 году в Польше. Я не буду вдаваться в детали этой истории, потому что до сих пор есть некоторые конфиденциальные — не интимные, а именно конфиденциальные — вещи. Дело в том, что тогда я уже отошел от науки и работал в Мюнхене — офис находился на Цеппелинштрассе, 67 — личным секретарем главы Организации украинских националистов Ярослава Стецько. Отвечал у него за международное направление, а было еще совершенно закрытое, засекреченное — так называемое краевое направление.
- Иными словами, готовили агентуру для работы в Украине?
- Я не сказал бы, что агентуру. Скорее, людей для связи с подпольем. В этом контексте Ярослав Стецько давал мне некоторые спецзадания. Однажды, в 1983 году в Польше, во время выполнения одного из них, установил контакт с курьером из Украины. Курьером была моя Светлана. Другие детали я не могу раскрывать. Она коренная киевлянка. Познакомились, приглянулись друг другу. А в 1985 году в Киеве у меня… родился сын, о существовании которого я ничего не знал до 1990 года!
- То есть?
- После рождения ребенка Света оборвала со мной все связи — поменяла место жительства и адрес, не звонила, не писала… Я пытался связаться с ней, но не сумел. Пять лет ничего не знал о Светлане. Когда в 90-м появилась возможность приехать в Украину, нашел ее. Она работала в Институте этнографии. Встретились, и я понял, что огонь не погас. И вдруг на третью или четвертую встречу она приводит с собой мальчика.
- Узнали?
- Да откуда?!
- И не догадывались?
- Мне и в голову не приходило! Со временем Света призналась, что это мой сын Богдан.
- А вам объяснили, почему не хотели с вами общаться?
- Да, Светлана мне рассказала. Спросила: «Если бы ты узнал, что у тебя в Украине родился сын, что бы ты сделал?» Я говорю: «Конечно, приехал бы сюда». А она отвечает: «Таким образом ты бы нас уничтожил».
Оказалось, что в то время она была под пристальным вниманием КГБ. Света работала в университете, Комитет наблюдал за ней, приходили чекисты, пытались спровоцировать ее, чтобы она заманила меня в Украину. Но ничего у них не получилось. Поэтому и имя у сына такое — Богом данный! Это жена так назвала, а я бы лучшего имени и не смог придумать. Богдану сейчас 19 лет, он учится на третьем курсе юрфака Киевского национального университета имени Шевченко. Живет с нами, в доме на четвертом этаже у него есть своя огромная комната, около 60 квадратных метров. Я не вмешиваюсь в его дела, но он постоянно чем-то занят. Такое впечатление, что у Богдана больше дел, чем у министра юстиции! Даже времени на общение у него нет! Я могу сейчас позвонить ему на мобильный, а он скажет: «Папа, некогда!»
«У меня в семье всем руководит супруга»
- А почему Богдан учится не в Колумбийском университете?
- Я ему предлагал. Не хочет, говорит: «Папа, ты приехал в Украину, потому что хочешь быть тут. Как я буду выглядеть, если уеду учиться в США?» То есть совершенно железная логика.
- К деду в Америку ездит?
- Да, дед тоже сюда часто приезжает. У них свои отношения, которых даже я не понимаю. Они создали какой-то свой, только им понятный мир.
- Как ваш отец отреагировал на неожиданное появление внука?
- Он очень внутренне сдержанный человек, никогда не проявляет эмоций. Отец ни разу меня не похвалил, когда я был ребенком! Когда приносил пятерку, спрашивал: «А почему не пять с плюсом?»
- Во время первой своей пресс-конференции в ранге министра вы обмолвились, что живете за городом…
- Да, в селе Лесники под Киевом. Это старинное село, упоминается в летописях еще XII столетия. У нас была роскошная квартира на улице Репина (нынешняя Терещенковская. — Авт. ) в центре столицы, окна выходили на парк Шевченко. Купить ее мне частично помог отец. Начали ремонт, но так и не закончили. Однажды жена заявила, что хочет переехать в село. Я видел, что в квартире ей будет неуютно, хотя Света с энтузиазмом занималась ремонтом. Просто хочет ближе к земле. Для меня это было чужим, я ведь ребенок асфальта, бетонных джунглей. Но смирился и предложил: «Ищи какой-то участок, если мне понравится, соглашусь». А сам думаю: «Ищи-ищи, вряд ли найдешь то, что мне подойдет!» Поначалу так и было. Душа ни к чему не лежала. Но однажды в газете прочли объявление о продаже недостроенного дома в Лесниках. Поехали смотреть, а там вокруг потрясающий пейзаж! И я сдался. Построили дом, точнее было бы сказать, жена построила — занималась строительством от «а» до «я». Я даже ни одного гвоздя не вбил.
- Мужчине вроде не пристало этим гордиться…
- Так я не умею гвозди забивать — отец, хоть и строитель, не позволял нам с братом этого делать. Поэтому ничего не понимаю в стройках, зато моя супруга знает в этом деле толк. Благодаря ей у нас сейчас большой дом, каждый из четырех этажей занимает около 150 квадратных метров. Есть гараж в подвале, еще один гараж — во дворе. Я только к внутренней планировке руку приложил. Перепланировал то, что предложил архитектор, сделал комнаты просторнее.
- Так кто же в семье глава?
- Здесь нет разночтений: у меня в семье руководит супруга!
- И зарабатывает, наверное, не в пример мужу?
- У Светланы сильный характер, я ее за это очень люблю и уважаю. Она руководит жизнью семьи. Там, где могу помочь, поруководить, применить мужское начало, я — правда, часто неудачно — стараюсь это делать. Но за проколы получаю от жены, когда, например, забываю заплатить за электроэнергию или еще что-то. А забываю я часто. Это плохая моя черта.
- У вас есть свой стиль в одежде. Костюмы, наверное, привозите из-за границы?
- Очень люблю добротные, дорогие костюмы марки «Хуго Босс». Но в Киеве их не покупаю, потому что не хочу платить больше, чем они стоят. Ведь в Киеве «Хуго Босс» в три раза дороже, чем в Европе.
- Там и покупаете?
- Нет, заказываю их по… Интернету.
- Дорогие подарки жене делаете?
- Как когда. Последний ко дню рождения был не из дешевых. Мы с Богданом долго копили деньги, чтобы подарить Светлане самый мощный, самый шикарный, самый «клевый» ноутбук, какой сейчас есть на рынке. «Сони» обошелся нам с сыном в три тысячи долларов.
- А супруга что вам преподнесла в ответ?
- Тоже… ноутбук (смеется).
P. S. «ФАКТАМ» показалось, что Роман Зварыч в разговоре был максимально откровенен. Но, прощаясь, министр юстиции заметил: «Если вы думаете, что в этом интервью раскусили Зварыча, то ошибаетесь»…
807Читайте нас в Facebook
