Бригада-2 часть 3. Прокляты и забыты
(Продолжение. Начало в «ФАКТАХ» за 29, 30 марта)
У этих совершенно не похожих друг на друга людей одинаковые глаза. Точнее, не глаза даже, а взгляд. Это взгляд бездомной, привыкшей к побоям и холоду собаки, которая свыклась уже со своей незавидной участью, хоть и не знает за собой никакой вины.
Имен этих людей нет в материалах следствия по «оборотням». Пока нет. Я верю, что после публикаций Генпрокуратура запросит наконец их уголовные дела, потому что сами они в это давно уже не верят…
Тяжелый крест
О невероятной, фантастической судьбе заключенного монаха Павла Петрова я узнал абсолютно случайно от одного из своих коллег-депутатов.
Сперва я не поверил даже в услышанное. Но стоило лишь немного копнуть это дело, как все сомнения отпали разом. Достаточно сказать, что пистолет, изъятый муровцами при задержании Петрова — одна из главных улик против него, — был найден потом в сейфе арестованного «оборотня» Островского. Да и брали Петрова те же самые люди, что сидят сейчас в «Лефортово» или находятся в бегах.
Но на все мои запросы — и в Генпрокуратуру, и в МВД — приходили в ответ лишь отписки. И тогда вместе с сотрудниками ДСБ МВД отправился я в знаменитый Владимирский централ — учреждение ОД-1/Т2, где сидит сейчас Петров.
«Внутри все особенно страшно тому, кто попал в первый раз.
Здесь лестница в несколько сажень ведет прямо в камеру вас.
При виде открытой каморки, как только войдешь в колидор,
Кругом озираешься робко, и душу терзает позор».
(Из фольклора Владимирского централа. )
… Лязгает за спиной дверь, отделяющая волю от зоны. Сколько раз я слышал уже этот лязг, но никогда, наверное, не смогу отделаться от липкого холодка; от ощущения, будто проходишь в ворота чистилища.
Веселый опер приносит тюремное дело Петрова. На первой странице надпись: конец срока — 23 января 2022 г. Даже зрительно дата эта кажется фантастически недоступной, что-то из Брэдбери или Азимова. 2022-й! Целая пропасть! Мне-то будет тогда почти пятьдесят, а ему?!
… Петров несмело входит в следственный кабинет, присаживается на краешек стула. Длинные волосы, стянутые резинкой. Спутанная поседевшая борода. Круглые очки на добром старушечьем лице.
Поначалу откровенничать он отказывается. «Я ни на что не жалуюсь, — тихим голосом говорит Петров. — На все воля Господа». И лишь после долгих уговоров, апелляций к другим, невинно осужденным людям наконец оттаивает.
«Только, — предупреждает он сразу, — я себя невинным не считаю. Я был плохим человеком. Посадили меня правильно. Так угодно Богу».
… Его судьба точно сошла со страниц житий раскаявшихся грешников. Родился в 1964-м в Вышнем Волочке. Школа. Армия. Завод.
А потом — будто покатился с откоса назад. Развелся. Бросил работу. Отправился в Москву.
Парень он был спортивный, здоровый. На Рижском рынке — Мекке тогдашнего криминала — познакомился с такими же, как он, вчерашними спортсменами. «Бомбили» уличных торговцев, лоточников. Бригада, в которую попал Петров, «держала» всю ветку метро от «Теплого Стана» до «Октябрьской».
Первый срок он получил в 1989-м. В тот же год — вторая ходка: за грабеж. На этот раз дали Петрову пять с половиной лет, но не отсидел он и половины. Добрые люди есть везде. По бумагам Петров числился за колонией в далекой Республике Коми, а на деле — разъезжал по стране в свое удовольствие. Так бы и пролетел незаметно весь срок, но вмешался злой рок. (А может, и не рок. Может, и впрямь есть какая-то высшая, недоступная нам сила, которую Петров именует Богом. ) Поехал за рулем на Украину и сбил двух человек. Тут-то и выплыло, что гр-н Петров в действительности находится в местах лишения свободы.
Разумеется, задним числом его тут же объявили в розыск. За «побег» из колонии ему грозил новый срок. И Петров ударился в бега.
А потом произошло что-то необъяснимое, о чем сам Петров говорить наотрез отказывается: он неожиданно поверил в Бога. Поверил истово, без остатка.
В октябре 1997-го он сам — хотел, наивный, покаяться — звонит по телефону доверия в ГУВД Москвы. В назначенное время у проходной Петровки его уже ждут два человека: наши старые знакомые — «оборотни» Владимир Лысаков и Игорь Островский.
Вопреки ожиданиям, они ведут его не внутрь, а в соседнее здание — «подкрышный» ресторан бригады «Каретный Ряд».
Из объяснения П. Петрова:
«Я рассказал о своих преступлениях в период 1993-1994 годов. Они выслушали и отпустили, сказали, что встретятся со мной позже. Через две недели они предложили мне рассказать о людях, которых я знаю, которые занимаются преступлениями… »
То, что совершил в октябре 1997-го Петров, на языке закона именуется явкой с повинной. В этом случае человек либо освобождается от ответственности, либо наказание ему смягчают.
Но правовые нормы мало волновали «оборотней». Совсем для другого был нужен им Петров. Ни явки с повинной, ни каких других документов муровцы не оформляют. О своем контакте руководству не сообщают, хотя впрямую используют Петрова как агента.
По заданиям Лысакова и Островского он встречается с людьми из блатного мира, выведывает их планы. Для простоты связи «оборотни» выдают ему мобильный телефон, регулярно снабжают деньгами.
Похоже, «оборотни» довольны результатами. Через месяц они предлагают Петрову дать подписку, превратиться в их официального агента. И хотя соблазн велик (»Если тебя вдруг где-нибудь задержат, — расписывают прелести негласного сотрудничества муровцы, — мы тут же приедем и вытащим»), Петров отказывается, это расходится с его представлениями о вере.
Раз за разом «оборотни» доверяют новому помощнику все сильнее. Не таясь, они берут его с собой на встречи с коммерсантами (как правило, встречи такие проходят либо в «Каретном Ряду», либо в другом «подкрышном» заведении — «Пиццерии» в Лиховом переулке). Как-то раз он присутствует даже на «стрелке» с «солнцевскими».
И вот однажды речь заходит наконец о том, ради чего, я уверен, и взяли они под свою опеку беглого уголовника.
Петров: «Островский с Лысаковым стали говорить: найди киллера. Мы скажем, кого убрать, а потом повяжем убийцу с поличным, и все твои грехи снимутся. О человеке, которого собирались убить, я знаю лишь одно: он директор какой-то фабрики».
В предыдущих своих материалах я уже упоминал о загадочных убийствах двух директоров фабрик. В 2002-м в Королеве был расстрелян директор швейной фабрики «Акро» Михаил Струков, начавший войну с «оборотнями» (сначала они вошли в долю, а потом попытались отобрать его бизнес). В августе 1999-го без вести пропал соучредитель другой швейной фабрики — «Радуга» — Григорий Фаустов. Ровно через неделю «оборотни» подкинули его сыну-студенту наркотики и патроны. Еще через месяц был расстрелян родной брат исчезнувшего Фаустова, тоже соучредитель «Радуги».
А не кого-то ли из этих директоров, не Фаустова или Струкова и имели в виду «оборотни», отправляя Петрова на поиски киллера?
Версия вполне правдоподобная, но, увы, это лишь версия. Фамилии будущей своей жертвы Петров узнать не успел. Он сразу смекнул, что дело здесь нечисто.
А если муровцы не успеют схватить киллера, и тот выполнит заказ? А если они и не собираются этого делать? Наоборот даже: проконтролируют убийство, создадут оперативный штаб и по горячим следам возьмут стрелка, а вслед за ним и заказчика. Лучшей кандидатуры не найти: дважды судим, в федеральном розыске. И правде его тогда никто не поверит: обычное дело — бандит пытается оговорить своих тюремщиков.
Стараниями муровцев и следователя на Петрова повесили 11 «глухарей» — все, что не могли раскрыть сыщики: убийства, грабежи, разбои и даже изнасилование. Семь из них Петров, если верить обвинительному заключению, совершил уже после явки с повинной. Фигурировал там и пистолет, который он не видел и в глаза: впоследствии его найдут в сейфе муровца Островского. Для пущей убедительности в деле указали, что Петров — житель Грозного, хотя в Чечне не был он никогда. «Там война, ничьих концов не найти, — объяснили ему муровцы. — Глядишь, получишь даже снисхождение».
Со своими «подельниками» — теми, с кем вместе якобы совершал он налеты, — Петров впервые встретился только на очных ставках. Показательно, что все эти люди были задержаны на территории Юго-Восточного округа — вотчины «оборотней», и у каждого нашли при себе «джентльменский набор» бригады: пистолет, россыпь патронов…
Накануне суда в камеру к нему пришел Островский. Принес крестик из святых мест. Успокоил: все будет хорошо, приговор дадут мягкий, да и родственников мы не оставим.
Пожалел волк овцу! В апреле 2000 года Гагаринский райсуд приговорил Петрова к 23 годам 10 месяцам лишения свободы.
«Ты уж прости, судья подвела, — развел руками Островский сразу после приговора. — Но мы тебя все равно не оставим».
На этот раз слово свое сдержал. Летом 2001-го подполковник Островский приехал к Петрову в централ. Привез телевизор, перевел на его лицевой счет 10 тысяч рублей.
Факт этот абсолютно достоверный, ибо сразу после встречи с Петровым я не поленился зайти в тюремную бухгалтерию, где за 10 минут нашли мне все, датированные июлем 2001-го, бумаги: заявление Островского о переводе денег и приходный ордер к нему.
На волю монах Павел Петров должен выйти через 17 лет. Ему будет тогда пятьдесят восемь…
В тисках у «оборотней»
Удивительно устроено наше правосудие. Левая рука не ведает, что творит правая. Даже после того, как «оборотни» оказались за решеткой и вся страна узнала о конвейере провокаций (этакая фабрика тюремных звезд), жертвы этих провокаций все равно продолжали сидеть по зонам и тюрьмам.
Но ведь это элементарно! Первое, что должна была сделать, разгромив «оборотней», прокуратура, — провести тотальную проверку всех уголовных дел, к которым были причастны они. Но, как всегда, было не до того: горел план, следователей не хватало…
Суд над Сергеем Бутенко и его «подельниками» состоялся в самый разгар дела «оборотней». В январе 2004 года Бутенко был приговорен к 9 годам строгого режима за торговлю оружием. Правда, те, кто бросал его за решетку, триумфом своим насладиться не смогли: в этот момент они сами сидели в «Лефортово»…
… Жили в подмосковных Люберцах два соседа-приятеля: Сергей Бутенко и Александр Семин. Вместе ездили отдыхать, встречались семьями. В 1997-м дороги их разошлись.
Семина арестовали за изнасилование и посадили, Бутенко занялся бизнесом. Вновь увиделись они только в 2000-м. Обнялись. Распечатали бутылку.
За стаканом жаловался Семин на горькую судьбу, рассказал, что живет на вольном поселении, скоро надеется выйти на волю — выходить, правда, некуда: пока сидел — жена ушла.
Конечно, было Бутенко приятеля жалко. И когда через год тот пришел к нему за поддержкой, согласился помочь не раздумывая. Семин поведал, что подружился он с неким коммерсантом, который помогает ему освободиться досрочно и обещает отправить на Север. И надо на этого коммерсанта произвести впечатление. Давай, мол, я скажу, что ты серьезно занимаешься бизнесом, торгуешь автозапчастями, и в подтверждение чего-нибудь ему продадим.
«Чего продадим?» — удивился сперва Бутенко.
«Да какая тебе разница, — отмахнулся Семин. — Я буду отдавать тебе запчасти, а ты ему их пару раз передашь, да и дело с концом».
На жизнь зарабатывал Бутенко тем, что перегонял из Прибалтики иномарки. В принципе, работа смежная. А тут еще Семин пустил слезу: ты у меня один остался. Ну как откажешь человеку в беде?
… Коммерсанта-благодетеля звали Сергеем. На первую их встречу в ноябре 2001-го он приехал в Люберцы сам, за рулем «Мерседеса». Сергей больше молчал, качая головой в такт словам Семина: посмотри, дескать, какие у меня серьезные друзья.
«Значит, вы можете поставлять мне любые детали?» — спросил он под конец.
«Могу. Все что угодно».
«Ладно. Первый заказ я сделаю через Александра (Семина. — Авт. ). Об остальном договоримся в процессе».
Вскоре Семин позвонил, попросил приехать. В багажник бутенковской «восьмерки» погрузили мешок из-под сахара с какой-то железкой внутри, похожей на коленвал. За «коленвал» коммерсант Сергей должен был передать 600 долларов. Все деньги до копейки Бутенко в тот же день вернул Семину.
Ему и в голову не могло прийти, что человек, которому он искренне хочет помочь, на самом деле — провокатор, толкающий его в петлю. Ведь в мешке лежал вовсе не коленвал, а… автомат Калашникова.
Из приговора Люберецкого горсуда:
«Бутенко С. Н. 21 ноября 2001 г. прибыл к месту хранения оружия, взял автомат Калашников АКМ с 1 магазином к нему и 30 патронов к нему, погрузил их в автомашину. В тот же день, примерно в 14 часов 20 минут, совместно с неустановленным посредником встретился с Сечкиным С. В. и продал их последнему за 600 долларов США».
- Неужели вас не удивила такая сложная схема? Семин отдает вам сверток, вы — Сергею, деньги возвращаете Семину?
Налысо стриженный человек в арестантской робе долго молчит. Потом наконец отвечает:
- Удивила, да. Но жалость к Семину пересилила. Он был такой несчастный, потерянный… Я ведь нормально жил. Имел пару штук «зелени» в месяц. Ни копейки от Семина я не брал. Наоборот даже, сам ему помогал чем мог… О том, что в мешках не запчасти, а что-то другое, я стал догадываться только после третьей передачи.
- Почему же не остановились?
Он вновь думает, низко опустив голову.
- Не знаю. Это трудно объяснить… Был очень тяжелый разговор с Семиным. Я сказал, что всЁ, завязываю. Но он чуть ли не на коленях умолял: в последний раз, скоро уеду на Север.
… Мы сидим с Сергеем Бутенко в следкабинете колонии Ь 8 Ярославского УИН. Это совсем не тот Бутенко, который смотрит на меня с фотографии, вклеенной в тюремное дело. И не потому даже, что он стал худее вдвое. Глаза! Глаза на его лице живут отдельной, самостоятельной жизнью. Это глаза человека, примирившегося с собственной смертью.
Как бы я хотел, чтобы в эти глаза посмотрели многочисленные адвокаты «оборотней» — те, кто кричат сегодня на всех углах о героях-сыщиках, брошенных в жертву политической конъюнктуре…
… Перед поездкой в колонию по моему запросу МВД подняло оперативное дело, которое предшествовало аресту Бутенко. Предчувствие не обмануло меня. Оказалось, что дело «Барбосы» тоже было полностью сфальсифицировано. Заводили его совсем по другим людям — двум жителям Зеленограда, которые якобы торгуют оружием. Фамилия Бутенко появляется там только через полгода: 2 ноября 2001-го — то есть сразу после «вербовки» его Семиным. Будто бы Бутенко — близкая связь подозреваемых, вместе с ними сбывает боеприпасы.
Прежде я приводил уже немало примеров таких вот слепленных, сшитых, как в ателье, под заказ, оперативных дел. «Оборотни» всегда действовали по одним и тем же сценариям. Сфальсифицированные разработки. Штатные провокаторы. (Как тут не вспомнить Артамонова-Серого или Седого-Смыслова, которые подбрасывали забулдыгам пистолеты и тут же вталкивали их в объятия муровцев. )
Но на одних бомжах и алкоголиках далеко не уедешь. Чтобы показать класс работы, «оборотням» нужен был масштаб, размах: не одиночки, а целые организованные группы.
Играя на жалости, он втягивает Бутенко в хитроумную, иезуитски просчитанную комбинацию. Под именем коммерсанта Сергея выступает старший опер 5-го отдела МУРа Сергей Сечкин. К их первому свиданию фамилия Бутенко уже вписана в попавшееся под руку оперативное дело: всякое лыко — в строку.
Остальное — уже дело техники. Каждая встреча с Бутенко оформляется в МУРе как оперативное мероприятие. Все их разговоры записываются. Оружие, которое получает от Семина Бутенко, а потом передает Сечкину, тщательно осматривается потом на Петровке и с соблюдением всех условностей оформляется протоколом добровольной выдачи.
Передач таких было три. На четвертой по счету Бутенко задержали. К тому времени он уже догадывался, что дело нечисто, потому и взял с собой своих знакомых: автослесаря Арояна и инспектора ДПС Мартынова. (Последний был в форме — деталь очень важная. ) Ни тот, ни другой ничего о Сечкине и запчастях не знали.
Итог: Арояна превратили в подельника Бутенко. Милиционера Мартынова застрелили при задержании. Убил его муровец Сечкин.
Потом по факту смерти Мартынова прокуратурой Люберец будет проведена проверка: более поверхностного, глупого документа мне не доводилось читать давно. Следователи даже не удосужились опросить ни врачей «скорой помощи», ни Арояна с Бутенко, полностью доверившись операм.
По версии муровцев, в момент задержания старший сержант Мартынов якобы попытался скрыться и начал сдавать машину назад. При этом в руке у него была боевая граната.
Как можно одновременно переключать передачу, крутить руль и держать в руках гранату? Да и время-то было позднее, на улице темень. Даже если поверить, что граната была, ее б никто не увидел.
«Когда меня швырнули об лед, — восстанавливает события Бутенко, — Мартынов упал рядом. Пуля вошла ему в щеку. Я запомнил все до деталей. Никакой гранаты рядом с ним не было».
Правильно, не было. Граната появилась потом, к приезду врачей. А вместе с ней — патроны и взрыватели, которые нашли на обыске у Мартынова дома: чтоб наверняка… (»Коррумпированный сотрудник милиции», — сказано о Мартынове в приговоре: оказывается, можно судить не только живых, но и мертвых. )
Из письма ко мне В. Волицкого:
«В обвинительном заключении пишется, что я на ВАЗ-2108 в тайниках (бак и левая обшивка двери) провез через 2 границы 4 автомата, пулемет РПК, пистолеты, взрывчатку, патроны, 10 гранат и еще многое другое. Вот представьте, как это можно все засунуть в бензобак и проехать 2 тысячи километров?»
Обвинение оригинальностью не отличалось. По версии следствия, Бутенко, Ароян и Волицкий (напомню, что двое последних никогда не видели в глаза ни Семина, ни Сечкина и между собой не были даже знакомы) за 3 месяца продали автомат Калашникова, ручной пулемет и 2 пистолета-пулемета, гранату, несметное множество патронов. Оружие якобы привозил Волицкий. Ароян хранил. Бутенко сбывал.
Для пущей убедительности следователь приписал Волицкому, что оружие тот доставлял из-за кордона, но случилась промашка: выяснилось, что в указанные сроки тот границу вообще не пересекал. Пришлось ограничиться тем, что смертоносный груз он приобретал у «неустановленного лица» и затем привозил в Москву, пряча в тайнике под дверной обшивкой.
В Люберцах судьи оказались менее требовательными. Их не смутило даже то, что главный герой всей истории, стержень ее Александр Семин испарился в воздухе одновременно с арестом «бандитов». В материалах дела он фигурировал как «неустановленное лицо». А когда защита потребовала все же допросить его, следователь клятвенно уверил, что Семина найти он не смог, хотя-де на уши подняты были все оперативные службы…
Финал: Бутенко приговорили к девяти годам. Волицкого — к семи. Арояна — к пяти с половиной. Все они сидят в разных зонах страны и на чудо давно уже не надеются.
А сотрудники МУРа получили за раз-гром «люберецкой банды» ордена и наградное оружие. Правда, судьбы их сложились по-разному.
Начальник отделения МУРа Николай Сазонов — тот, что, по словам Бутенко, пытал его вместе с Самолкиным, — стал через год начальником 7-го, «противоугонного» отдела, однако продержался недолго. Во время чистки ему пришлось уволиться.
Замначальника 5-го отдела МУРа Юрий Самолкин находится сегодня в «Лефортово».
Сергей Сечкин чудом избежал репрессий, благополучно открестился от связей с «оборотнями» и продолжает службу в МУРе. Теперь он уже — заместитель начальника отдела. (С этим человеком я столкнулся во время суда над Айваром Альясом, о котором подробно рассказывалось в предыдущем материале. Именно за подписью Сечкина приходили в суд лживые письма из МУРа. ) Стал начальником отдела и следователь Тихонов.
Продвигается по карьерной лестнице и еще один участник операции — Роланд Осепашвили. Именно он вместе с Сечкиным задерживал Бутенко и Арояна, и именно под его началом версталось сфальсифицированное оперативное дело «Барбосы». С недавних пор Осепашвили возглавляет отдел по борьбе с оргпреступностью УВД Зеленограда. Город-спутник может спать спокойно.
А само оперативное дело «Барбосы» благополучно было прекращено. В связи с арестом Бутенко и тем, что Л. и К. — те самые жители Зеленограда, на которых и заводилась разработка, — «от преступной деятельности отказались».
Это произошло ровно за два месяца до ареста «оборотней» и их главного покровителя-вдохновителя генерала МЧС Ганеева: 24 апреля 2003 года…
Продолжение в следующем номере «ФАКТОВ».
Материал предоставлен еженедельником «Московский Комсомолец» в Украине».
540Читайте нас в Facebook
