Леонид кравчук: «после возвращения из беловежской пущи приехал к себе домой в конча-заспу, а там здоровенные хлопцы с автоматами. Ну, думаю, все, за мной пришли»
Принято считать, что точку в истории Советского Союза поставило подписание лидерами трех бывших советских республик Борисом Ельциным, Леонидом Кравчуком и Станиславом Шушкевичем Беловежских соглашений 8 декабря 1991 года. На самом же деле СССР распался месяцем раньше -- 14 ноября 1991 года. Именно в этот день последняя попытка Президента СССР Михаила Горбачева подписать новый Союзный договор завершилась неудачей. А предшествовали ей длительные переговоры, названные впоследствии «новоогаревский процесс». Как это происходило, «ФАКТАМ» рассказал один из основных его участников, тогдашний председатель Верховного Совета Украины Леонид Кравчук.
«Помню, как мы гуляли по Ново-Огарево, погода была хорошая, тепло… »
-- Леонид Макарович, почему затея Горбачева с договором провалилась?
-- Потому что лидеры России, Казахстана, Узбекистана и Украины настаивали на том, чтобы новый Союзный договор отвечал интересам каждой суверенной республики. Мы предложили подписать соглашение на конфедеративной основе (когда члены конфедерации сохраняют свои суверенные права -- как во внутренней, так и во внешней политике. -- Авт. ). Нас было четверо -- Ельцин, Назарбаев, Каримов и я. Михаил Горбачев колебался, но склонялся к федеративному (большая зависимость регионов от центра. -- Авт. ) государству, однако категорически все же не возражал. А вот его окружение напрочь не принимало конфедеративную форму государственного правления, особенно против был председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов.
-- Чем они мотивировали свою позицию?
-- Говорили, что федерация -- это единственная форма государственного правления, которая себя оправдала и отвечает интересам многонациональной страны. Тогда же Горбачев ухватился за термин «обновленная федерация» и стал доказывать ее полезность.
Были и другие проблемные вопросы. Например, на одно из заседаний в Ново-Огарево, где комиссия в составе руководителей 12 республик (республики Прибалтики не участвовали. -- Авт. ) работали над Союзным договором, пришли главы парламентов республик. А там сидит 38 человек, вместо 12-ти. Оказалось, массовку создавали представители… автономий. То есть, с их помощью Горбачев хотел протолкнуть федеративную модель государства.
Мы, конечно были удивлены. Ельцин, Назарбаев и Каримов сразу же выступили с протестом. Я их поддержал. Думаю, это была огромная ошибка Горбачева и его окружения. После этого переговорный процесс резко затормозился. Это было летом 1991 года, еще до ГКЧП. Я помню, как мы гуляли по Ново-Огарево, погода была хорошая, тепло…
Когда организаторы встречи, в частности, председатель ВС СССР Анатолий Лукьянов почувствовали, что нужный сценарий протолкнуть не удается, то есть республиканские лидеры склоняются к конфедеративной форме союзного государства, он пригласили Горбачева на заседание Верховного Совета с отчетом, где ему сделали выволочку и приняли решение: только федеративное устройство может отвечать интересам государства.
-- Значит, Горбачев уже тогда ничего не решал?
-- По сути, ему высказали недоверие -- дескать, новоогаревский процесс идет не в нужном направлении. Поэтому Союзный договор так и не был подписан.
«В Москву не поехал. Понял, что там будут выкручивать руки… »
-- Может, ГКЧП и путч состоялись как раз из-за того, что вы, Ельцин, Назарбаев и Каримов не захотели подписать Союзный договор в назначенный срок -- 20 августа?
-- Не могу утверждать, но во всяком случае это подтолкнуло к принятию каких-то решений в центре, чтобы сохранить федерацию, Советский Союз. Ведь путч сводился именно к требованиям оставить все как есть.
После путча было принято решение продолжить переговорный процесс по поводу того, как жить дальше. Ведь нужно было в конце концов определить форму сосуществования бывших союзных республик. Тогда я выступил и сказал, что Верховный Совет УССР принял Акт о независимости. Горбачев ответил, мол, Верховный Совет Украины не уполномочен решать такие вопросы. Я не мог ему категорически возражать, потому что знал, что подобные проблемы решаются на референдуме. Лишь сказал тогда: «Да, Михаил Сергеевич, здесь есть некоторая незавершенность, но право на это Верховного Совета у нас записано в Конституции». Для себя же сделал вывод: необходимо провести референдум.
Горбачев почувствовал, что процесс пошел в другом направлении -- к обретению полной независимости бывших советских республик и сделал неожиданный ход. Он собрал всех членов Совета Федерации в Георгиевском зале Кремля, чтобы транслировать на весь мир подписание нового Союзного договора. Это было, по-моему, 14 ноября 1991 года. Но я туда не поехал, кстати, единственный из фигурантов, ибо понял, что там будут выкручивать руки, то есть заставлять подписать документ.
Я сделал дипломатический ход -- послал туда своего заместителя Ивана Степановича Плюща и Константина Ивановича Масика -- первого заместителя председателя Совета Министров Украины. Но без права принятия решений. Сам же сослался на занятость в предвыборной президентской кампании (выборы состоялись 1 декабря 1991 года. -- Авт. ). Тем временем в Кремле все, кроме Украины, поддержали Союзный договор, предложенный Горбачевым. И тогда Михаил Сергеевич произнес фразу: «Без Украины Союзного договора не будет». Ее потом взял на вооружение и Ельцин, говоря, что без Украины не будет СНГ. Затем началось давление на меня из Москвы, чтобы подписать Союзный договор. Но еще до этого мы -- Ельцин, Шушкевич и я приняли решение встретиться и обсудить будущее наших государств, но уже без Горбачева.
-- Почему?
-- Чтобы можно было свободно, без давления поговорить, что нас ждет. Причем задачу перед собой принимать какие-то решения, которые впоследствии были приняты в Беловежской Пуще, мы не ставили. Но в начале декабря 1991 года Борис Ельцин (его уже избрали тогда президентом Российской Федерации) приехал с официальным визитом в Белоруссию. Мне звонит Станислав Шушкевич и говорит: «Леонид Макарович, мы в Москве договаривались встретиться без Горбачева. Вот появился хороший повод. Ельцин здесь. Ждем вас с частным визитом. Поедем в Беловежскую Пущу, поохотимся». Я уже был избран Президентом Украины 1 декабря 1991 года. 5 декабря состоялась инаугурация, и на следующий день я полетел в Белоруссию. Прилетели с Шушкевичем на моем самолете в Беловежье и там ждали Ельцина, который после завершения официальной части своего визита присоединился к нам.
«Я сказал Горбачеву, что это -- воля украинского народа, а народ нельзя назвать предателем»
-- Говорят, вы в Беловежской Пуще кабана подстрелили?
-- Нет, это все выдумки, ничего я не подстрелил. Я вам рассказываю все как есть. Мы все собрались за ужином. Ельцин мне сказал, что Горбачев как президент СССР поручил ему внести в Союзный договор все пожелания Украины. С этого и начался разговор.
Я задал Борису Николаевичу вопрос: «Скажите мне, если бы в России состоялся референдум и 91 процент граждан проголосовал бы за независимость и в тот же день избрал вас президентом, гарантом этой независимости, вы бы подписали договор, что ваша страна входит в другой союз без воли народа?». Он ответил: «Конечно, нет». -- «Вот и я не подпишу. Теперь я не волен от своего имени подписывать. Теперь я избранный народом президент, а украинский народ сказал, что Украина независима», -- сказал я. Наступила длинная пауза, а потом возник новый вопрос: что будет вместо СССР? И вот после этого мы стали обсуждать возможность создания нового межгосударственного объединения -- Содружества независимых государств.
-- Как отреагировал Горбачев на произошедшее в Беловежской Пуще?
-- Известно как -- назвал предательством. Я ему говорю, что это -- воля украинского народа, а народ нельзя назвать предателем. Меня можно, но народ проголосовал за свою независимость.
«Мы поняли, что Кремль шел на всякие ухищрения, дабы выманить нас из своих стран»
-- Правда ли, что в Беловежской Пуще во время подписания документа о создании СНГ Борис Ельцин был навеселе?
-- Это ложь. Все ведь при мне происходило. Спиртное было, выпили по две-три рюмки водки «Зубровки». И все. Хотя Шушкевич и произносил тосты, мы много не пили. Потом погуляли по парку, отдохнули. Кстати, тогда был сильный мороз -- градусов 16, снега -- по колено. О какой нетрезвости можно говорить?..
-- Когда подписали, отметили это событие?
-- Отметили, но очень быстро. Дело в том, что после подписания Ельцин подошел ко мне и сказал, что у него есть информация, что нужно быстро уезжать оттуда.
-- ?!
-- Возможен силовой вариант развития событий по отношению к нам. Думаю, Ельцин получил предупреждение от тогдашнего министра обороны Шапошникова, что нас могут арестовать и доставить в Москву. А арестовать нас тогда было очень легко. Например, у меня было всего два охранника. Получив такие сведения, мы летели в Киев, даже не сообщив свой маршрут.
-- Информация о готовящихся арестах позже подтвердилась?
-- Да, нас хотели арестовать и привезти в Москву, а там заставить аннулировать Беловежское соглашение. На следующий день утром в Киев мне позвонил Горбачев и попросил срочно приехать в Москву. «Зачем?», -- спросил я. «Вы там такое натворили, весь мир на голове стоит, мы должны это обсудить». Сказал, что у него сидит Назарбаев, приедут Шушкевич и другие. Я сразу все понял, и ответил, что в Москву не приеду. Во-первых, я уже был президентом независимого государства, а во-вторых, в Беловежье мы поручили Ельцину проинформировать Горбачева о подписанном соглашении. Зачем в Москве мое присутствие?
Как потом оказалось, Горбачев сказал мне, что Шушкевич готов приехать в Белокаменную, а Шушкевичу по телефону сообщил, что Кравчук согласился на приезд. Созвонившись потом со Станиславом Станиславовичем, мы поняли, что Москва шла на всякие ухищрения, дабы выманить нас из своих стран.
-- Не делало ли наше украинское КГБ, которое подчинялось союзному, каких-либо попыток доставить вас в Москву?
-- Ну, тут вообще интересная история получилась. Вечером, когда я прилетел из Белоруссии, приехал к себе на дачу в Конча-Заспе. Захожу на территорию, а мне навстречу -- здоровенные хлопцы с автоматами. Ну, думаю, все, за мной пришли. Но иду дальше. И тут один парень, я как сейчас вижу его перед глазами, подходит ко мне… отдает честь и говорит: «Пане президент, мы прийшли вас охороняти». Таким счастливым, как в тот момент, я никогда не был. У меня появились слезы на глазах, я не знал, что ему сказать. Только и выдавил из себя «спасибо».
А вот совсем недавно я точно узнал, что готовился мой арест и переправка в Москву. Я об этом еще не рассказывал. Встретился с руководством киевского отделения одной крупной российской нефтяной компании, которая работает на украинском рынке. Заместитель руководителя киевского офиса этой компании во время одной из встреч говорит: «Леонид Макарович, я хочу вам рассказать интересную историю». И рассказал, что ему после путча была дана команда из Москвы возглавить бригаду, чтобы арестовать меня и отвезти в Белокаменную. Этот человек руководил группой особого назначения в бригаде КГБ под Полтавой. Был прямой звонок из Москвы из этого ведомства с таким заданием. Он отказался, его уволили. Вот такие люди!.. А ведь его тогда могли наказать намного строже, все же был еще СССР. Могли назвать и дезертиром, который не выполнил приказа. Как, впрочем, и меня можно было назвать предателем, преступником. Так и называли!..
Читайте нас в Facebook
