«да что тут сложного? Утром встали, корову подоили, покормили кобылу, кролей, свиней, кур, себе поесть приготовили -- и в школу», --
С раннего детства судьба особо не баловала Юру и Сашу. Когда младшему мальчику еще не было четырех, их мать сбежала из дому с каким-то цыганом. Ее, беспутную тетку, которая приехала на Волынь откуда-то с Ивано-Франковщины, в селе недолюбливали. Тем временем на отца мальчишек, и без того выбитого из колеи изменой жены, свалились новые беды: колхоз распался, в КСП ему работы не нашлось. Пытаясь подработать, он взялся за криминальный бизнес: попробовал торговать маковой соломкой. Естественно, попался, отсидел два года. В тюрьме заболел туберкулезом, долго лечился, работу так и не нашел, начал пить… В общем, сиротами при живых родителях Юра и Саша стали давно.
Но, кроме непутевых родителей, были у них замечательные, любящие бабка и дед. Владимир Карпович и Ольга Николаевна, несмотря на почтенный возраст, не только взяли на себя все заботы о внуках, но и умело управлялись с немаленьким хозяйством. Впрочем, мальчишки тоже не сидели сложа руки -- с раннего детства они были приучены к крестьянскому труду. Поэтому семья Чулей -- двое старых и двое малых — жила вполне благополучно. Только в начале этого года на их хату обрушилась страшная беда…
«Перед смертью был деду сон. Пришла жена-покойница и говорит: «Долго ты тут еще без меня хозяйничать будешь?»
-- Недаром люди говорят: високосный год -- страшный, -- рассказывает сосед мальчиков Анатолий Гелич. -- Этот год для хлопцев ужасно начался. За месяц двух покойников вынесли из хаты. Я эту семью знаю девять лет. Дед и баба хозяйские люди были. Вы сами видите: две хаты у них, добротный сарай, пристройки. Был и хлеб, и к хлебу.
Ольге Николаевне было 78 лет, Владимиру Карповичу -- 67. В последний год старик начал болеть, но чувствовал себя относительно неплохо. И тут 4 февраля скончалась бабка.
-- Сразу после ее смерти дед слег и лежал ровно месяц, -- продолжает Анатолий Гелич. -- Внуки его обхаживали, соседи тоже приходили. Страшно было в хате -- дед мучился от боли, кричал. Перед смертью 12 дней ничего не ел и не пил. Приехали врачи и сказали: «Куда мы его заберем?» Дали обезболивающее и все. Вскоре после смерти жены дед рассказал, что сон ему был. Пришла баба и говорит: «Долго ты тут еще без меня будешь хозяйничать?»
Владимир Карпович ушел вслед за женой 4 марта. Хоронить обоих стариков мальчикам помогали соседи, больше всего -- семья Шевчиков, в которой живет друг Юры и Саши, Володя. Другие односельчане приносили еду, организовывали поминальные столы. И все же основная тяжесть в организации похорон легла на плечи 15-летнего Юры: вместе с отцом Володи он ездил в город, заказывал гробы, договаривался о месте на кладбище.
Трудно мальчишкам было пережить свалившееся на них огромное горе. Отплакав свое, дети поняли: нужно как-то жить дальше. Становиться на ноги братьям снова-таки помогали соседи. У семьи Шевчиков был маленький трактор: они вспахали часть поля Чулей, помогли отсеяться. Но у ребят случилось еще одно несчастье -- сдохла корова. И тогда соседка повезла Юру и Сашу в райцентр, в Ковель.
-- Она привела ребят прямо ко мне, -- рассказывает глава Ковельской районной государственной администрации Виталий Карпюк. -- Говорит: бабушка у них умерла и корова сдохла. «Так что вы хотите, хлопцы?» -- спрашиваю. -- «Помогите корову купить». У нас в Люблинце есть очень хорошая школа-интернат для сирот на 300 человек. (В той школе, правда, только 50--60 детей настоящие сироты, а остальные -- сироты при живых родителях). Но мальчики наотрез отказались идти в интернат. Сказали, что не могут бросить хозяйство на произвол судьбы -- все ведь пропадет. «Что ж, -- говорю, -- подбирайте корову, купим ее вам».
Так Юра и Саша остались дома -- хозяйствовать.
«Из вишен я компоты сделал, а из абрикос варенье наварю -- меня научили!»
Незадолго до смерти дедушка и бабушка сделали для внуков великое дело: написали завещание, в котором отдали все, что имели, -- и дом, и землю, и скотину -- не сыну, а мальчикам. Скоро истекает полугодичный срок для оформления наследства, и сотрудники районной администрации собираются проследить за тем, чтобы все было оформлено честь по чести и на собственность Юры и Саши никто не мог претендовать -- даже родной отец.
-- Какие они были, дедушка и бабушка? -- спрашиваю у Саши.
-- Они хозяева были. Баба 25 лет коров доила, а дед пас. Дед еще был хорошим столяром, колодцы строил.
-- Ходите к ним на могилу?
-- Ну а как же!
Сашу я застала дома одного -- его старшего брата районная администрация отправила на две недели отдохнуть в спортивно-оздоровительный лагерь. Ехать предлагали обоим мальчишкам, но Саша наотрез отказался: должен же кто-нибудь присматривать за хозяйством. Кроме того, Юра зарабатывал по 50 гривен в месяц, собирая по селу молоко. Чтобы не терять выгодную работу, Саша пока подменяет его.
Уж на кого-кого, а на бедного сиротку одиннадцатилетний Саша совсем не похож. Это очень симпатичный, стройный и крепкий мальчишка, светловолосый, коротко стриженный, с выгоревшими до белизны бровями. Взгляд уверенный. И рассуждает он очень основательно, как взрослый. Но порой на его лице все-таки проскакивает какое-то совершенно по-детски довольное и хитрое выражение: мол, ну как из меня хозяин вышел? Небось, не хуже взрослого дядьки!
Нарядившись по случаю приезда гостей в новую футболку, Саша повел показывать свое хозяйство:
-- Вот кроли наши. Сейчас осталось трое, остальных мы позабивали и поели. Но одна крольчиха беременная, скоро будут еще.
-- Сами забивали?
-- Ну а что тут сложного?.. Еще кур у нас 12 штук, не считая цыплят. Вот две свиньи — им по два месяца всего. Раньше у нас были свиноматка и кабан. Они погуляли, когда еще баба была жива, и народилось восемь поросят. Свиноматку и кабана забили, шестерых поросят продали, а этих вот себе оставили откармливать.
-- А чего они грязные такие?
-- Что, мне еще и свиней мыть?! -- искренне возмутился Саша. -- Их никто не моет, так чего мне их мыть?
А вот корова. Навоз я из хлева раз в два дня выношу. Но посмотрите, какая она чистая! -- Саша хлопает маленькую безрогую черную коровку по блестящему боку. -- Только молока дает немного: сдавать практически нечего, самим еле хватает. И вредная она: когда ее доишь, все норовит лягнуть задней ногой и перевернуть ведро. А доить я давно уже умею. Меня бабка учила.
Сколько у нас огорода? Да немного больше гектара. Пахать помогли соседи с трактором. Но у нас есть свой конь и плуг. Удобрения тоже есть. Кое-где сами конем пахали. Посеяли овес, кукурузу, кормовые буряки, ячмень, пшеницу. Есть еще картошка, лук, морковка, столовый буряк, огурцы. Вишни я уже собрал и наварил варенья: меня научили. А вот компотики -- пять баночек пол-литровых и три трехлитровых. Яблоки будем сушить. Абрикосы поспеют -- варенье сделаю. Пшеницу обмолотим, и будет мука на вареники и пироги. Кукуруза поспеет -- качаны пообламываем, порубаем -- и в хлев. Потом туда еще муки, буряка -- и готова еда корове!
-- Думаешь, на зиму скотине еды хватит?
-- А вон! -- уже полный сарай сена! Когда заготавливали его, нам фермеры Игорь Завадский и Володька Грицюк помогли -- дали прицеп. А когда мы отсеялись, отец ходил и хвалился по селу, что он сам все насеял -- и овес, и кукурузу, и пшеницу. Дров уже заготовили полный сарай.
-- Сами накололи?
-- А чего их там колоть? У нас есть циркулярная пила.
Отца мальчики все же жалеют, но в свою хату не пускают. А мать, бросившую их, называют… Леськой
Саша с Юрой обосновались пока в маленькой летней хате, а большую занял отец. Но дома он появляется редко.
-- Где батька сейчас?
-- Есть у нас такая одна, -- задумчиво говорит Саша. -- Приехала… Он к ней ходит, все ей носит.
-- А вы его кормите?
-- Нет. Он сам себе хозяин. Я его не пускаю в нашу хату. Чего он будет мне там туберкулез свой разносить?
… Потом люди рассказали мне, что, несмотря на показную суровость, мальчики все-таки жалеют отца и надеются, что он, наконец, возьмется за ум и будет жить как человек. А вот к родной матери отношение совсем другое…
-- До того, как отец попал в тюрьму, -- рассказывает Саша, -- мы хорошо жили. Но как сел -- через два месяца его жена пришла, все вытащила из дому. Кур сложила в мешок и об стену -- бах! Всех побила. Пилу «Дружба» забрала…
-- Какая жена? Новая?
-- Да нет, эта… Леська… Мать наша… Она в соседнем селе живет. Этот ее цыган еще сюда приходил. А дед тогда еще здоровый был, крепкий -- как вмазал ему кулаком по морде! Баба говорит: не трогай цыган, неприятностей не оберешься. А Леська со своим цыганом пропила корову, пропила все. Потом он разошелся с ней. Она села в тюрьму, отсидела два года, вышла и вот какого-то нашла себе: живут, уже ребенка имеют…
В селе рассказывали, что однажды Леська заявилась-таки проведать сыновей и даже хотела дать им по 20 гривен. Мальчишки деньги не взяли и даже говорить с бывшей матерью не захотели…
«Когда у нашей кобылы будет жеребенок, мы его оставим -- двумя конями пахать легче»
Рыжая кобыла Алена -- предмет особой гордости Саши:
-- Мы ее купили еще в прошлом году. Когда Леська позабирала все, дед продал хату своего дядьки, которая досталась ему в наследство. На эти деньги купили себе корову. Та народила бычка, потом еще одного. Мы их долго держали, откормили как следует, потом продали на мясо и купили вот эту кобылу. Дешево взяли, всего за 775 гривен. Но видели бы вы, какая она была худая! Как палка. Ее бывший хозяин не умел обращаться с лошадьми -- в год ее запряг в воз, представляете?! Этого делать нельзя. Коней нужно в два с половиной года запрягать. И то не одного, а сначала в паре. А он ее не только в год запряг, а еще и в полтора года пустил к жеребцу. Кобылу к жеребцу ведут только после двух лет. А у нее в два с половиной года уже жеребенок был. Зато сейчас посмотрите на нее -- гладкая, откормленная, красивая! Подойдите ближе, она не кусается. Когда у нее снова будет жеребенок, мы его, наверное, оставим -- парой коней все-таки легче пахать
-- А когда ты ездить верхом научился?
-- В семь лет сел. Два раза всего упал.
-- И все время без седла ездишь?
-- На что мне это седло? Как из седла будешь падать, обязательно что-нибудь себе поломаешь. А без седла упал -- и ничего страшного.
-- Во сколько ты обычно утром встаешь?
-- В половине пятого. Корову дою, цежу молоко. Молоко или на кислое ставлю, или кашу варю -- как когда. Корову выгоняю, еду свиньям даю, кролям, курам, цыплятам, собакам -- всем. Это где-то до восьми. Потом есть наварю -- это не очень долго. Да и все, пожалуй…
-- А что ты сегодня варил на завтрак?
-- Картошку молодую. Вон там, на огороде растет.
-- Как ты отдыхаешь?
-- На пруд с хлопцами ходим купаться. Отдыхать ведь тоже иногда надо.
-- Уважают вас люди?
-- Хорошо относятся. Есть, правда, одна баба, которая нам завидует: ездят, говорят, к ним… Лучше бы пенсионерам помогали.
-- В церковь вы ходите?
-- А как же! Батюшка у нас один на два села. Одно воскресенье служба там, другое -- здесь. Разве трудно раз в две недели пойти службу отстоять?
-- К причастию ходите, исповедуетесь?
-- Ну а как же?!
-- Как же вы будете успевать справляться с хозяйством, когда осень начнется и надо будет в школу идти?
-- А что тут сложного? Встал, корову выдоил, покормил ее, лошадь, свиней, кур, кроликов, собак (все же готовое в хлеву!), себе есть наварил -- и пошел в школу.
-- Ты брата своего слушаешься?
-- Слушаюсь. Он старший: как он скажет, так я должен делать. А если я скажу, он, конечно, может меня и не послушаться.
Как жить дальше, Саша уже давно решил. И, кажется, не только за себя, но и за брата:
-- Юрка, думаю, после девятого класса пойдет куда-нибудь учиться -- на механизатора, скорее всего. Я пока школу кончу, тут буду за хозяйством смотреть. Потом он вернется, будет здесь работать, а я пойду в училище.
«Если хозяйство есть — так и не пропадешь. А если руки опустить, сидеть и ждать, то ничего не будет»
Юра Чуль -- хрупкий тоненький мальчик с большими зелеными глазами — выглядит, пожалуй, ненамного старше своего младшего брата. Его на две недели отправили отдохнуть в спортивно-оздоровительный лагерь «Обериг», выстроенный районной администрацией для детей-сирот и детей из малообеспеченных семей. Место это райское -- в тополиной роще на берегу озера Ухо разбросаны красивые белые коттеджи с остроконечными крышами.
Глаза у Юры были грустные -- через четыре дня его смена заканчивается, а мальчик, кажется, впервые в жизни распробовал, каково это целыми днями купаться в озере, играть в волейбол. В общем, быть не главой семьи, а просто ребенком, о котором заботятся другие. Но все-таки по утрам он встает раньше всех мальчишек -- что поделаешь, привычка…
-- Тут так классно, просто уезжать не хочется! -- говорит Юра. -- Так бы и остался. Кормят отлично: сегодня на завтрак были рис с котлетой, на обед -- борщ. Добавки бери, сколько хочешь. А еще -- абрикосы, арбузы. Мы дома еще арбуз не покупали.
-- По Саше не скучаешь?
-- Нет, даже не вспоминаю про село. Да, кстати, Саша возит молоко? О, молодец, мою работу не бросил. А там еще не молотят ничего? Овес, небось, уже желтый.
-- Да нет, еще наполовину зеленый.
-- Ну, пшеницу, наверное, уже можно молотить.
-- Теперь нужно брата твоего уговорить приехать в лагерь. А то он уперся: «На кого я корову оставлю?»
-- Да ладно! Если Сашка поедет, что я, ее не выдою?
-- Юра, что бы ты посоветовал людям, оказавшимся, подобно вам с Сашей, в трудной ситуации?
-- Да что тут советовать… Если хозяйство есть -- так и не пропадешь. А если руки опустить, сидеть и ждать, то ничего не будет.
-- Думаете, все стремятся работать? -- говорит глава райгосадминистрации Ковельского района Виталий Карпюк. -- Это целая проблема -- найти нормального столяра, хорошего водителя, сварщика… И в то же время сколько народу сидит на пособии по безработице и ноет: «Нельзя сегодня жить!» А тут мальчишки, школьники на собственном примере доказывают: можно жить -- если хотеть работать!
P. S. Редакция благодарит райгосадминистрацию Ковельского района Волынской области за помощь в подготовке материала
651Читайте нас в Facebook
