«как только дмитро гнатюк, обращаясь к леониду брежневу и броз тито, запел когда-то запрещенную «вiвцi моi, вiвцi», по лицу председателя кгб усср стало понятно: жди неприятностей»
Когда-то улочку дачного поселка в Конче-Заспе, на которой получили «хатиночки» министр культуры Романовский и министр внутренних дел Головченко, партаппаратчики нарекли Министерским тупиком. Ничего не скажешь, словом владели -- сразу за крайними участками начинается луг. Сегодня старожил Министерского тупика Алексей Романовский поделился с читателями «ФАКТОВ» своими воспоминаниями.
«Павло Тычина пообещал Сидору Ковпаку килограмм отборных ягод с Бессарабки»
-- Судя по фотографиям, вы были знакомы с дважды Героем Советского Союза Ковпаком.
-- В 1961 году заместитель председателя Президиума Верховного Совета УССР Сидор Ковпак, -- рассказывает Алексей Романовский, -- вручал мне, секретарю Киевского горкома партии по идеологии, орден «Знак пошани». После церемонии орденоносцев пригласили к скромно накрытому столу. Все пребывали в прекрасном настроении, много шутили.
Заведующий организационным отделом ЦК Иван Вивдиченко поведал, как весело отдыхалось в крымском санатории «Харакс» (сейчас «Украина». -- Авт. ). По установленному порядку приехавшие на отдых должны были пройти у него процедуру «прописки». Проще говоря, поставить бутылочку. Кто-то из отдыхающих спешил на пляж, кто-то -- на свидания, а Иван Иванович строго следил, чтобы ни один новенький не остался без «прописки».
И вот перед отъездом Ивана Вивдиченко из санатория молодые ребята решили над ним подшутить. Подобрали на пляже два увесистых плоских камня и подложили их в чемоданы цэковца. Иван Иванович свой багаж никогда не носил, поэтому и не обратил внимания на тяжелую поклажу. Только в Киеве жена, распаковывая чемоданы в поисках подарков, увидела морские камешки: «А это зачем?.. »
В ответ Сидор Артемьевич Ковпак вспомнил анекдотическую историю, приключившуюся в Конче-Заспе. Соседом Ковпака по даче был академик Павло Тычина. Вдоль садовых дорожек поэт посадил декоративные кусты, а Сидор Артемьевич вдоль своих -- малину.
Однажды утром, поджидая Павла Григорьевича, командир соединения по-партизански затаился в кустах. Академик вышел из дому, сладко потянулся, несколько раз присел, подняв худенькие ручки, после чего подошел к чужим кустам и откушал ягодок. «Вот кто нашу малину крадет! -- выкрикнул знаменитый партизан, поднимаясь из-за кустов. -- То-то я гляжу, что урожай исчезает!» Застигнутый врасплох академик пообещал привезти к столу Ковпака килограмм лучших ягод с Бессарабки, на что Ковпак, еле сдерживая смех, сказал: «Мне с базара не надо. Я свою малину холю-лелею, ночей не сплю… » Интеллигентный Тычина не знал, куда деться от неловкости. С большим трудом Сидору Артемьевичу удалось его успокоить, переведя разговор в плоскость сальных шуточек типа «А вы женщину стоя пробовали?» Павел Григорьевич второй раз чуть не упал в обморок: «Как можно?», сразу же позабыв о малине.
-- В том же 1961 году произошла Куреневская трагедия. Как вы о ней узнали?
-- Утром 13 марта в Киевском горкоме партии шло заседание бюро, членом которого я был. Слушалось утверждение Веры Ивановны Денисовой на должность первого секретаря Подольского райкома. Первый секретарь горкома Синица поздравил женщину с новым назначением: «Бюро доверяет вам район и надеется, что вы поднимете свой Подол на небывалую высоту!»
Мужчины, уловив двусмысленность, дружно захохотали. И тут в приемной раздался телефонный звонок -- первому секретарю горкома сообщили о ЧП. Нам сразу же стало не до смеха. Бюро в полном составе выехало на место трагедии.
Один из многочисленных уличных ларьков оказался залит застывшей жижей почти до крыши. Расчистили будочку от полутораметрового слоя грязи только через три дня, и там оказался живой киоскер. Пожилой еврей торговал в ларьке папиросами, печеньем и карамелью. После того как его освободили, мужчина произнес: «Слава Богу, что теперь можно покушать куриный бульончик!»
-- Правду говорят, что вскоре после случившегося председатель Киевского горсовета Алексей Иосифович Давыдов покончил с собой?
-- Нет. Председатель горсовета умер в 1963 году от сердечного приступа, ему было 55 лет. Незадолго до этого Алексей Давыдов вернулся из командировки в Финляндию, где на многочисленных встречах его усердно угощали крепким кофе и напитками…
Алексей Иосифович руководил Киевсоветом с 1947 года, не нажил никаких дач и машин, знал Киев, как свои пять пальцев, и был настоящим хозяином города. При нем улицы сияли чистотой. Сотрудникам отдела по благоустройству приходилось вставать в пять утра, чтобы к началу рабочего дня город блестел. Однажды при новом мэре Бурке на одном из совещаний встал начальник жилищного управления Малюта и сказал: «Теперь мы спим, как ученые, до десяти утра, и никто нас не трогает. Разве при Давыдове, встававшем с петухами и следившем за чистотой, была жизнь?»
«О повороте северных рек вспять Борис Патон сказал: «Бозя был умнее нас с тобой»
-- С чьей легкой руки вы оказались в Институте литературы АН УССР?
-- После расформирования горкомов и замены их промышленными и сельскими обкомами, -- вспоминает Алексей Романовский, -- я, тогда уже кандидат филологических наук, решил не возвращаться на партийную работу. Обратился за помощью в трудоустройстве к академику Борису Патону, с которым часто встречался на всех партактивах и конференциях. Во время нашей беседы Борису Евгеньевичу позвонил первый заместитель председателя Совета Министров СССР Марчук с просьбой приехать в Москву: «Будем рассматривать вопрос о повороте северных рек вспять». «Знаешь, Алеша, -- пророкотал академик Патон. -- Бозя был умнее нас с тобой. Как он сделал, так и должно быть. Никуда я не поеду и никакие реки поворачивать не собираюсь!» Это был 1963 год.
-- Через 10 лет ваша биография сделала очередной кульбит и вы стали министром культуры республики. С союзным министром Екатериной Фурцевой как работалось?
-- Екатерина Алексеевна была очень умной и красивой женщиной, обожала старину. В ее кабинете была обстановка, напоминающая интерьер Малого театра: диваны на витиеватых ножках, на стенах -- картины, украшения, в том числе и наши рушники. Екатерина Фурцева радовалась, если украинцы привозили ей в подарок расписные глиняные тарелки: «Вот угодили, так угодили! Как я люблю такие вещи!»
Однажды министр культуры СССР была по делам в Харькове, а я находился там по вопросам реконструкции оперного театра. Екатерина Фурцева провела совещание с культработниками. После милой беседы сказала: «Ну есть хоть в Украине мужики, с которыми можно выпить по чарке?» Я уже давно дал команду накрыть стол в ее трехкомнатном люксе. Под конец вечера из всей мужской компании остался в строю только начальник управления культуры Харьковского горисполкома Владимир Ивашко. На что Екатерина Алексеевна сокрушалась: «Украинские казаки должны быть стойкие, а у вас даже выпить не с кем!» Но разума при любом количестве выпитого стойкая женщина не теряла. Бывает, напившийся человек несет Бог знает что, а Фурцева всегда рассуждала, как и подобает руководителю высокого ранга.
-- И что, никаких недоразумений не случалось?
-- Да всякое бывало, конечно. В 1973 году для встречи президента Югославии Иосипа Броз Тито в Киев приехал генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. По случаю приезда высоких гостей первый секретарь ЦК КПУ Владимир Щербицкий дал обед в Мариинском дворце. Я отвечал за концертную программу. До сих пор помню, как в банкетном зале дворца появился статный Дмитро Гнатюк, театрально протянул руки к высоким гостям и запел «Вiвцi мої, вiвцi, вiвцi та отари». Сидевший рядом со мной министр внутренних дел Иван Головченко произнес: «Посмотри на мину Федорчука (председателя КГБ УССР. -- Авт. ) -- завтра же вызовет тебя на ковер».
Федорчук хорошо знал, что в первоначальном варианте, который исполнял народный артист СССР Павло Кармалюк, звучало «вiвцi та барани». Из-за этого песню было запрещено исполнять на правительственных приемах. Не спасло бы меня и то, что Гнатюк деликатно заменил «баранов» на «отари». Но когда певец исполнил еще и «Черемшину», супруга Броз Тито Йованка встала и начала аплодировать. За ней поднялись остальные присутствующие. После такого триумфального завершения концерта председатель КГБ вызывать меня не отважился.
«Чтобы убрать меня с министерской должности, мне вынесли выговор за жену Лутака»
-- Владимир Щербицкий, интересовавшийся украинской культурой, помогал вам в работе?
-- Владимир Васильевич был очень внимательным и в то же время требовательным руководителем, -- продолжает Алексей Корнеевич. -- При нем в ЦК партии все ходили, как по ниточке. А нашу творческую интеллигенцию боготворил. Очень любил концерты, на которых выступали украинские звезды. Обязательно посещал республиканские смотры художественной самодеятельности. На таких концертах министры садились в следующем ряду за членами Политбюро (причем жены располагались отдельной группой сбоку) и следили за реакцией руководителей республики.
Скажем, когда выступила еще совсем молоденькая Мария Стефюк, Владимир Щербицкий, у которого был хороший слух, сразу сказал: «Вот наше будущее». Это означало, что артистку можно смело представлять к званию. Если у первого секретаря ЦК возникала мысль поддержать кого-то из исполнителей, он опять же смотрел в мою сторону, мол, нужно отметить.
-- Говорят, вы вынуждены были уйти на другую работу, потому что не сработались с идеологом Маланчуком?
-- Секретарь ЦК по идеологии Маланчук был суетливым и неприятным человеком. Частенько я приходил к нему на прием, чтобы посоветоваться по вопросам поддержки или награждения творческих людей. Но как только заходил в кабинет, Маланчук сразу же начинал перелистывать бумаги и перекладывать с места на место книжки, повторяя: «Я занят, занят. Мне некогда, некогда!» -- и убегал куда-то. При такой манере работы за четыре года министерской службы я ни разу не смог переговорить с секретарем ЦК по делу.
Владимир Маланчук стал докладывать Щербицкому: «Надо разобраться, почему с министром Романовским не получается контакта». Чтобы убрать меня с министерской должности, следовало записать взыскание. Для проработки меня вызвали на Секретариат ЦК, где рассматривался вопрос о том, что в пору моего руководства Киевским пединститутом имени Горького стремительно сделала карьеру жена второго секретаря ЦК Лутака Марсель Бойко: возглавила кафедру педагогики, написала докторскую диссертацию, получила профессорскую ставку.
Во-первых, рассматриваемый вопрос не имел никакого отношения к культуре. Во-вторых, с тех пор прошло более двух лет. В-третьих, Марсель Ивановна Бойко была очень эрудированным преподавателем, как заведующая кафедрой исполняла обязанности профессора и получала соответствующую ставку.
Словом, крутились-крутились вокруг моих «недоработок» и влепили мне выговор без занесения в учетную карточку. Когда я все-таки созрел к переходу на научную работу, пошел к председателю Совета министров УССР Александру Ляшко посоветоваться, как быть со своим выговором за жену Лутака. Александр Павлович меня успокоил: «Это же спектакль, обычные подковерные игры. Куда ты хочешь пойти? В инязе как раз нет ректора».
-- Не эта ли история послужила поводом для перевода Ивана Лутака в Черкассы первым секретарем обкома?
-- Возможно. При Иване Кондратьевиче Черкасская область стала одной из лучших по урожайности. Владимир Щербицкий сам же и представил секретаря обкома Лутака к званию Героя Социалистического Труда.
Но его жена вынуждена была подать докторскую на защиту в Москву, потому что в Украине ей хода не давали. Даже посылали комиссию объездить все места, где Бойко работала в школах, с проверками, действительно ли у нее есть высшее образование…
Я с 1978 года более 15 лет работал ректором Киевского института иностранных языков и сегодня продолжаю трудиться здесь же, в Лингвистическом университете, профессором-консультантом.
736Читайте нас в Facebook
