«я не помню случая, чтобы при таких травмах ребенок выжил», -- говорит врач, оперировавший 8-летнюю девочку после автокатастрофы, в которой погибли ее родители
Ее время словно остановилось в мае этого года… Кажется, что вот-вот будет последний звонок в их втором классе, она выйдет на школьную сцену в новом, купленном мамой, платье. Катя никак не может поверить, что уже прошло лето, наступила осень и ее подружки сели за парты уже в третьем классе. «А где мама и папа?» -- часто спрашивает она у бабушки, прислушиваясь к необычной тишине, царящей в квартире. «Они не могут приехать», -- прячет глаза бабушка. И Катя, лежа на диване и листая тоненькими, словно прутики, руками альбомы с фотографиями, побыстрее переворачивает те, на которых они вместе: папа Андрей, мама Женя и она, Катюша, -- нарядная, веселая. «Обиделась на родителей, что не приходят, -- украдкой плачет Алла Зиновьевна, -- ну как ей сказать, что их уже никогда не будет?!»
Старенькие «Жигули» сплющились, словно консервная банка, раздавив сидящую внутри семью
Алла Зиновьевна вместе с мужем ждали детей и внучку в субботу, 24 мая, на даче. Около 16 часов Николай Михайлович позвонил зятю на мобильный. «Часов в восемь вечера будем», -- ответил Андрей. Но в тот день в небольшом домике у поселка Первомайское Синельниковского района гостей так и не дождались. А утром, оставив на всякий случай ключи соседке, хозяева вернулись на электричке в Днепропетровск. Ни квартирный, ни мобильный телефон детей не отвечал, тогда Алла Зиновьевна набрала номер аптеки «Витамин», где ее Женечка работала заведующей. Пожилая провизорша, услышав знакомый голос, заплакала:
-- Разве вы не знаете? Катюша в реанимации…
-- А дети?
-- Их нет… Они погибли…
Когда хоронили семью Бондаренко, лицо 33-летней Евгении было закрыто: его изувечило так, что даже золотая сережка, возвращенная родителям, превратилась в бесформенный слиточек металла. Поэтому умницу и красавицу Женю все запомнили такой, какой она была при жизни, -- всегда элегантная, улыбчивая, с пышной шапочкой рыжих волос. Алла Зиновьевна так и не узнала подробностей страшной аварии -- не до того было все эти месяцы.
По рассказу водителя КРАЗа, принадлежавшего одному из частных предприятий города Синельниково, «Жигуленок» внезапно вылетел ему навстречу из--за крутого поворота, по-видимому, не вписавшись в свою полосу. Пытаясь избежать столкновения, КРАЗ резко вильнул вправо к обочине и начал тормозить. Но легковушку уже невозможно было остановить: через мгновенье она буквально вмялась в бок тяжелого грузовика, вся передняя часть машины вдавилась в салон, не оставив пассажирам шансов на спасение. До родительской дачи не доехали каких-то 800 метров…
Приехавшие на место аварии сотрудники Синельниковского ГАИ вначале подумали: в машине было двое. И только начав извлекать с передних сидений изуродованные тела, услышали слабый стон сзади. Зажатая между спинками на полу лежала девочка. Головка ее была раздавлена, из рваных ран торчали переломанные кости.
На тельце Кати не было живого места, но она дышала
В условиях районной больницы о спасении девочки нечего было и думать -- здесь не имелось необходимого для этого оборудования. И врачи, поминутно консультируясь со специалистами по телефону и всеми средствами поддерживая в ребенке жизнь, вызвали реанимационную бригаду из специализированной службы «Медицина катастроф». Опытный врач-анестезиолог Ирина Белогуб, прибывшая на «скорой», ужаснулась, увидев пострадавшую: у Кати были открытые смещенные переломы рук, ног и тазобедренных суставов, перелом ключицы, челюсти и носа, но самое страшное -- осколками лобной кости были разрушены мозговые оболочки и серое вещество проступало через зияющие раны, как сквозь решето.
Катю везли на специальном щите, поддерживая дыхание и проводя противошоковую терапию. Томограмма, сделанная ребенку в областной клинической больнице, показала массивное кровоизлияние под мозговую оболочку. После таких травм люди, если и выживают, то к активной жизни вернуться уже не могут. «Шансов практически нет», -- сошлись во мнении специалисты компьютерной диагностики. Но «скорая», завывая сиреной, уже мчалась по ночной Набережной в сторону областной детской больницы. Здесь, в отделении реанимации, к операции готовились две бригады врачей: реаниматологи, анестезиологи, нейрохирурги, травматологи. Кроме них подняли по тревоге специалиста ультразвуковой диагностики: нужно было выяснить, насколько пострадали внутренние органы.
-- Если бы девочку привезли хоть на полчаса позже, -- сказал заведующий реанимационным отделением Евгений Варун, -- спасти ее было бы невозможно. -- Конечно, немаловажно, что отделение оснащено самым современным оборудованием. Такого во всей Украине -- единицы. И мы имели в тот момент возможность приобрести любые необходимые препараты.
Нужно сказать, что отделение реанимации Днепропетровской областной детской больницы, действительно, уникальное лечебное подразделение даже в масштабах страны. Каждый день со всей области привозят сюда ребятишек с тяжелейшими, часто несовместимыми с жизнью, травмами, и врачи вытаскивают их буквально с того света. «ФАКТЫ» уже писали о мальчике Рокасе, через сердце которого прошел разряд молнии. «После такого, -- прокомментировал тогда этот случай Евгений Прокофьевич, -- в больницу уже не попадают, это не совместимо с жизнью». Но, пробыв в коме почти два месяца, Рокас пришел в себя и сегодня находится на реабилитации в обычной больнице.
Для того, чтобы сделать лечение детей еще более успешным и эффективным, здесь создали Реанимационно-консультативный центр и «Фонд помощи детям в критических состояниях». Теперь телефонную, мобильную и пейджинговую связь со специалистами-реаниматологами можно получить буквально в первые минуты после несчастья, минуты, которые зачастую стоят всей жизни.
Вот и в этот раз синельниковские врачи постоянно были на связи со специалистами областной реанимации еще до приезда бригады скорой помощи, а фонд обеспечил осиротевшую девочку всеми необходимыми, кстати, очень дефицитными и дорогостоящими, препаратами.
Кости черепа девочке складывали, как мозаику
Катю оперировали одновременно две бригады лучших специалистов. Областной детский нейрохирург, заведующий отделением нейрохирургии, Сергей Щипицин и лечащий врач Эдуард Резунов словно мозаику из кусочков черепа заново складывали Катину головку, лорврачи восстанавливали разрушенный внутренний нос.
-- Осколки кости буквально взрезали мозг ребенка, -- рассказывает Эдуард Резунов. -- Мы насчитали четыре больших фрагмента диаметром более 3 сантиметров и почти десяток маленьких. Самые мелкие кусочки вообще пришлось удалить. Девочка находилась в критическом состоянии, она сама не дышала, и работу легких поддерживала специальная аппаратура.
Самое ужасное, что эта сложнейшая операция была лишь малой толикой того, что Кате предстояло пережить. Но одновременно делать операции на руках, ногах, суставах нельзя -- может не выдержать сердце. И только через три дня медики зашинировали Кате сломанную челюсть, потом, уже в начале июня, поэтапно стали сращивать сломанные кости и суставы.
-- Отек мозга был просто катастрофический, -- вспоминает Эдуард Владимирович. -- Я не помню случая, чтобы после такой травмы ребенок выжил. Но у этой хрупкой крошечной девчушки оказалась просто невероятная воля к жизни. И хотя никто не мог предугадать, какими последствиями обернется для Кати тяжелейшая травма, по сути разрушение мозга, мы делали все возможное…
Похоронив дочку и зятя, Алла Зиновьевна в тот же день была под дверью реанимации, где за жизнь ее внучки боролись врачи. Две недели, пока Катя находилась здесь, она приезжала каждый день. И хотя к ребенку никого не пускали, бабушке казалось, что внучка чувствует ее присутствие, и это ей помогает.
Первый раз она увидела Катюшу 4 июня, когда ее везли на очередную операцию, -- и не узнала девочку. Не было пушистых светлых волос, а большие серые глаза внучки, обведенные черными кругами, смотрели безжизненно и пусто. Она никак не отреагировала на бабушку. И страх, что ее любимая шалунья, отличница и умница никогда с нею не заговорит и не станет прежней Катенькой, поселился в сердце Аллы Зиновьевны.
После перевода девочки в отделение нейрохирургии бабушка буквально умолила врачей поставить ей кровать рядом с Катей и теперь уже не отходила от нее ни на шаг.
-- Катюша долго была на вытяжке, появились пролежни, а это такая боль, -- вспоминает Алла Зиновьевна. -- Кормили ее со шприца, чтобы хоть как-то жизнь поддержать. Но девочка не говорила, только слезы текли по впалым щечкам.
Врачам срочно понадобился дорогостоящий препарат «Кортексин», которого и в Украине-то не было. «Фонд помощи детям в критических состояниях», на беду, в этот момент закрыли (кому-то не понравилось, что врачи купили на его средства несколько мобильников и пейджеров -- не по назначению, мол, средства тратят). Куда бежать? Из всех, к кому обращалась в эти дни Алла Зиновьевна, откликнулась только еврейская община: в Москве Кате Бондаренко заказали 20 ампул «Кортексина», купили противопролежневый матрасик, детское питание.
Когда медики начали курс лечения этим препаратом, Алла Зиновьевна сразу почувствовала во внучке какие-то перемены. Взгляд девочки стал осмысленнее, она уже узнавала бабушку и улыбалась ей. А в один из дней, который Алла Зиновьевна не забудет никогда, кто-то из посетителей палаты, где лежало еще несколько детей, обратился к внучке: «Тебя как зовут?» И она вдруг тихо сказала: «Катя… »
Схватив плюшевые игрушки, лежащие на кровати, бабушка стала по очереди их показывать: «Это кто?» И Катюша заговорила: «Мишка. Зайчик. Кошечка… » А потом, словно вспомнив что-то, спросила: «А где Мася?»
Масей звали персидскую кошечку Кати, подаренную родителями дочке ко дню рождения. Кошка умерла через десять дней после гибели хозяев -- наверное, от тоски. Но воспоминание о домашней любимице словно разбудило Катину память. «А где мама с папой?» -- спросила девочка. «Они пока не могут прийти», -- ответила Алла Зиновьевна. И по сей день она не в силах сказать внучке, что родителей уже нет в живых…
-- Если б не бабушка, вряд ли в Катином здоровье были бы такие положительные сдвиги, -- говорит Эдуард Владимирович. -- Молодые родители такого напряжения, как правило, не выдерживают. Почти 100 дней и ночей не отходить от постели ребенка -- это настоящий подвиг.
Легкую, как пушинка, внучку бабушка выносит во двор на руках
На днях Катя вернулась домой -- в ту квартиру, где они жили с мамой и папой. И бабушка переселилась к ней. Врачи считают, что привычная обстановка должна быстрее вернуть девочку к реальности и восстановить ее память. Действительно, дома Катюша начала кушать, хотя пока что кормит ее с ложечки бабушка. Алла Зиновьевна читает внучке книги, поставила рядом с ее диваном телевизор. И однажды, зайдя в комнату, увидела, как Катя сама перелистывает страницы книжки. «Почитай, Катюша», -- попросила тихо. И девочка стала медленно складывать слова.
Вспомнила Катя английский алфавит, которому ее учили, решает уже простые примеры по математике, рисует, пишет.
-- Внучка в школе была круглой отличницей, -- рассказывает бабушка. -- Родители уделяли ей очень много внимания. Три последних года она посещала бассейн, занятия танцевального коллектива. Возможно, Катенька и выжила благодаря тому, что легкие и сердечко у нее крепкие.
Девочке еще очень много предстоит пережить: ей необходимы пластические операции, длительные сеансы массажа, дорогостоящие препараты, улучшающие мозговое кровообращение, хорошее питание. И хотя заметно, что достаток в семье очень скромный, веришь, что бабушка сделает для Кати все возможное и даже невозможное.
Осторожно спускаясь по лестнице с 4 этажа (лифта в доме нет), Алла Зиновьевна ненадолго выносит почти невесомую Катю во двор на прогулку. И радуется вместе с ней, когда девчушка узнает дворовых ребятишек, берет в ослабевшие руки пучок желтых листьев и улыбается теплому осеннему солнцу. Ведь это значит, что она возвращается к жизни.
830Читайте нас в Facebook
