Летом 1938 года маршал василий блюхер обнаружил, что границу возле озера хасан нарушили не японцы, а советские пограничники, и потребовал наказать виновных
65 лет назад возле дальневосточного озера Хасан завершился вооруженный конфликт между советскими и японскими войсками, представленный в официальной историографии в качестве одной из славных вех боевого пути Красной Армии, символа незыблемости наших границ, вдохновившего поэтов и композиторов на создание известных патриотических хитов.
Увы, исследования последнего времени показали, что на самом деле там все происходило далеко не так, как рисовала пропаганда. И пусть не покажется нашим ветеранам, что этой публикацией мы хотим опорочить участников тех событий, среди которых были и украинцы. Солдаты не должны отвечать за промахи политиков. Они всегда честно выполняют свой долг и приказ. И если надо -- умирают. Только всегда ли это надо?
«Часовые Родины» хотели улучшить обзор японской территории и перенесли границу на три метра»
Справедливости ради не будем и японцев выставлять паиньками и пострадавшей стороной. Их правители еще при царизме зарились на обширные территории и богатства российских Дальнего Востока и Сибири. Не получилось с Россией -- оттяпали у китайцев Маньчжурию. Но еще в советские времена некоторые участники тех событий хмурились и отводили глаза, когда читали о том, что боевые действия японцы начали 29 июля, через два дня перешли пограничную реку и вторглись на советскую территорию. Ибо на самом деле, как знали они тогда и как выяснили мы теперь, никаких боевых действий со стороны Японии в те дни поначалу не было. Хотя не первый месяц тлел конфликт за господствующую в том районе высоту Заозерную, по гребню которой проходила граница. Оттуда неплохо просматривалась сопредельная территория, за исключением «японского» склона, приличная крутизна которого позволяла нарушителям подобраться к границе скрытно. Но если ее, эту самую границу, передвинуть вперед буквально на три шага -- взору открывались бы все выемки и ложбинки.
Вот и решили наши пограничники улучшить себе обзор. В первых числах июля они скрытно поднялись на вершину холма, передвинули границу вперед на три метра и принялись сооружать на ней окопы и проволочные заграждения.
Японцы, понятное дело, запротестовали. Особенно усердствовал один жандарм. И вечером 15 июля начальник инженерной службы Посьетского погранотряда, руководивший строительными работами саперов, не выдержал -- взял у бойца винтовку и выстрелил в нахала. Начальству доложили, что труп убитого японца лежал якобы на советской территории в трех метрах от линии границы. Японцы же утверждали обратное.
В ответ на протест японского поверенного заместитель наркома иностранных дел СССР заявил, что «ни один советский пограничник ни на вершок не заступил на сопредельную землю».
Героя гражданской войны Ворошилов обвинил в пораженческих настроениях
Как ни странно, с «принципиальной» позицией советских дипломатов и политиков не согласился не менее принципиальный (без кавычек) человек, чья профессия, казалось бы, -- молча выполнять приказы Родины, отстаивать справедливость силой оружия. Это был герой гражданской войны, кавалер ордена Красного Знамени N 1 (высшей награды до учреждения звания Героя Советского Союза и ордена Ленина), командующий Особой Дальневосточной армией, преобразованной в те дни во фронт, маршал Советского Союза Василий Блюхер. Чувствуя, что никакой справедливостью там и не пахнет, 24 июля он неожиданно для члена Военного совета и начальника штаба и якобы втайне от прибывших в Хабаровск заместителя наркома обороны -- начальника Главного политуправления РККА грозного Мехлиса и не менее грозного замнаркома внутренних дел Фриновского организовал расследование действий пограничников. И созданная им комиссия установила, что они в самом деле перенесли границу на три метра и стали виновниками конфликта. Возмущенный Блюхер отправил в Москву телеграмму с требованием арестовать начальника погранучастка и других виновных. Но Сталин и Ворошилов обвинили маршала в саботаже вооруженного отпора японцам, назвали его позицию пораженческой, велели прекратить «возню со всякими комиссиями» и немедленно выехать на место для руководства боевыми действиями.
Верный воинской и партийной дисциплине, маршал не мог ослушаться приказа. Тем более что в стране бушевала вторая волна репрессий. Пришедший на смену расстрелянному палачу Ежову Лаврентий Берия, призванный якобы устранить произвол своего предшественника, теперь крошил тех, кто якобы был виновен в беззакониях 1937 года. К слову сказать, по иронии судьбы именно Блюхеру было приказано руководить расстрелом маршала Тухачевского и других соратников. Обезглавленные репрессиями войска, получившие 2 августа приказ с боем взять высоту, были плохо обучены, шли в наступление по крутому склону под проливным дождем. Призванные прикрывать пехоту танки застревали в непролазной грязи.
Ситуация осложнилась тем, что наши правители вдруг решили играть в соблюдение законности и, игнорируя законы тактики наступательного боя, напрочь запретили командирам нарушать границу, велели действовать исключительно в пределах своей территории, то есть наступать в лоб. Хотя японцев, прочно засевших на гребне высоты, можно было выбить лишь зайдя с флангов по чужой земле, где не было ни сел, ни каких-либо хозяйственных объектов, которые в случае боевых действий могли бы пострадать.
И сверху, с гребня высоты, шеренгу за шеренгой косили наших бойцов и командиров японские пулеметы. Самое интересное, что в тот же день, 2 августа, ТАСС сообщил, что на рассвете японские войска якобы вновь повели наступление на высоту, хотя ее японцы заняли тремя днями раньше и наступать дальше им не было нужды. Они яростно защищали только свою территорию и ожидали дипломатической развязки. Но когда наше наступление захлебнулось кровью, ТАСС «уполномочили» заявить о захвате агрессором советской территории на глубину четыре километра!
Лишь спустя несколько дней после многих безуспешных атак войскам было разрешено перейти границу и ударить с флангов, что позволило наконец взять высоты Безымянная и Заозерная. Причем с вершины последней японцев так и не выбили -- они ушли сами только после завершения мирных переговоров. И красный флаг был установлен на склоне высоты.
После боев на Хасане советское руководство приняло новую военную доктрину
За неполных полтора месяца боев за крохотную полоску полупустынной земли советские войска потеряли, как сообщалось в приказе наркома обороны, 408 убитых и 2807 раненых красноармейцев и командиров. Спустя годы в результате поисков, проведенных сотрудниками музея Краснознаменного Тихоокеанского пограничного округа, появилась новая цифра -- более 600 убитых. К сожалению, еще не все архивные документы доступны для исследователей. Но удалось установить, что наши воины погибли не только от японских пуль.
После первых неудач и массовой гибели людей некоторые бойцы и командиры испугались, впали в состояние нервного срыва. Чтобы вернуть их «боевой дух», по распоряжению присутствовавшего здесь начальника Главного политического управления РККА Л. Мехлиса рядом с передовой заработал скорый на руку армейский трибунал, который быстренько приговаривал «трусов и подлецов» и новых «врагов народа» к расстрелу. Приговоры исполнялись немедленно.
Главным виновником неудач и потерь Сталин считал командующего фронтом. Маршал Блюхер не принадлежал к числу подхалимов, воспевающих гениальность вождя и героизма нарком Ворошилова. Настоящую цену этим людям он знал еще с гражданской войны. И они боялись, что рано или поздно этот бесстрашный и очень толковый военный не только расскажет людям об их дутых подвигах, но своим авторитетом в армии может и потеснить кое-кого в Москве.
Блюхера сняли с должности и вызвали в Москву, где он провел две недели в ожидании нового назначения. Пока ему якобы подыскивали достойную должность, нарком обороны Ворошилов предложил маршалу вместе с семьей отдохнуть на его даче «Бочаров ручей» в Сочи.
Они жили там, как на необитаемом острове, вспоминала позже Глафира Блюхер, вдова полководца. Никто им не звонил, не писал.
А ранним утром 22 октября к ним на дачу прямо в спальню вошли сотрудники НКВД. В течение трех недель Василия Блюхера почти непрерывно допрашивали, жестоко истязали. Семь раз допрашивал маршала сам Лаврентий Берия.
«Мне лично приходилось забирать из кабинетов следователей заключенных в шоковом состоянии, избитых до неузнаваемости, -- вспоминала бывший врач Лефортовской тюрьмы Александра Розенблюм. -- Среди них были Блюхер и его жена». 8 ноября на очередном допросе измученное сердце маршала не выдержало пыток.
Именно в дни боев на Хасане в Москве была сформулирована новая военная доктрина СССР. На смену идее «могучего удара и победы малой кровью» пришел девиз «Победа -- любой ценой!», которым Сталин и его окружение руководствовались и в финскую кампанию, и затем в тяжелейшие годы Великой Отечественной. И лет через двадцать после войны известный композитор написал к хорошему фильму «Белорусский вокзал» неплохую в общем-то песню со словами «Мы за ценой не постоим». Правда, услышав ее, многие выключают телевизор.
429Читайте нас в Facebook
