21-летняя женщина, осужденная за попытку убийства собственного ребенка с отсрочкой приговора, по ночам отгоняла крыс от кровати дочки и писала стихи… О материнской любви
Едва только родившись, Саша Заворотняя стала печально известной на всю страну. История о том, как родная мать ноябрьским морозным днем выбросила новорожденную дочку в общественный туалет, а малышка выжила всем смертям назло, обошла многие средства массовой информации. (»ФАКТЫ» подробно рассказывали об этом в феврале и мае 2002 года). Казалось, после того, как матери девочки районный суд вынес вполне лояльный приговор, можно было бы поставить на этой истории точку. Но недавно Оксана, от которой год не было никаких вестей, напомнила о себе сама…
«Что же ты не плачешь, малыш?» -- прошептал милиционер, не в силах найти ребенка в кромешной тьме выгребной ямы
-- 28 ноября 2001 года в райотдел милиции поступило сообщение, что на территории больницы в общественном туалете плачет ребенок, -- вспоминает оперуполномоченный уголовного розыска Солонянского райотдела УМВД Украины в Днепропетровской области лейтенант Александр Баховский. -- Когда мы прибыли на место происшествия, возле туалета уже толпились люди. Многие были растеряны, не знали, что делать. Ведь ребенка, который находился внутри выгребной ямы, нельзя было достать рукой или вытащить каким-либо другим способом. Мои коллеги и работники больницы попробовали разбить узкое бетонное отверстие кувалдами. Но бить в полную силу боялись: плита могла обрушиться и раздавить ребенка. Когда отверстие расширили, поняли, что пролезть туда будет практически невозможно.
Прикинув, кто из подчиненных все же сможет пролезть в эту дыру, тогдашний замначальника райотдела Михаил Крыжовец скомандовал лезть в яму 22-летнему Саше Баховскому. Молодой оперуполномоченный, судя по комплекции, мог протиснуться в развороченное отверстие туалета. Парень разделся до трусов, и, обвязав его веревками, коллеги стали спускать Баховского.
Саша рассказывал, что едва не потерял сознание, опустившись в яму -- настолько там была велика концентрация аммиачных паров. К счастью, яму с нечистотами сковал ноябрьский мороз и ребенок не провалился в вязкую жижу. Изо всех сил стараясь задержать дыхание, оперуполномоченный шарил руками по зыбкой поверхности ямы. Как назло, малыш, который раньше жалобно плакал, вдруг замолчал, и в кромешной тьме трудно было определить его местоположение.
-- Я тихо сказал: «Поплачь, что же ты не плачешь!» -- и вдруг услышал, как он жалобно заскулил, -- вспоминает Саша. -- Я протянул руку, нащупал спинку, поддел малыша под животик и осторожно подал его наверх…
-- Младенца, всего посиневшего и перемазанного фекалиями, немедленно доставили в отделение, -- вспоминала начмед Солонянской райбольницы Валентина Коташвили. -- Состояние девочки было тяжелым -- ведь температура ее тела упала до 32 градусов, а человек может погибнуть от переохлаждения даже при 35. Весь день и всю ночь мы не отходили от ребенка, проводя реанимационные мероприятия. Утром малышку было не узнать. Она похорошела, порозовела. Ни хрипов, ни насморка, как будто это случилось не с ней! Мы тогда еще подивились, насколько у девочки сильный организм, раз она пролежала голой два часа на холоде в ядовитых испарениях и не заболела!
«Таких, как ты, стрелять надо!» -- воскликнул один из врачей
-- Прокуратура и милиция занялись установлением личности женщины, которая это совершила, -- рассказывает в беседе с корреспондентом «ФАКТОВ» старший следователь Солонянской прокуратуры Николай Костюк. -- Вскоре в круг подозреваемых попала 19-летняя Оксана Заворотняя (имя изменено. -- Авт. ). Но нашли ее не мы, а другие люди. Когда после родов в туалете она потеряла сознание во дворе больницы, случайные прохожие доставили ее в отделение. После того как она пришла в себя, мы смогли ее допросить.
Оксана выдвигала несколько разных версий. Сначала утверждала, что родила мертвого ребенка на квартире, а потом привезла и выбросила в больничный туалет. Потом настаивала на том, что в туалете произошли стремительные роды и ребенок упал прямо в отверстие. Еще не было известно, что именно произошло, но жители райцентра, не ожидая результатов экспертиз, сами вынесли Оксане приговор. По словам Оксаны, к ней в палату ворвался один из врачей и, спрашивая: «Как она могла это сделать?», стал говорить, что таких, как она, нужно убивать. Негодовали и роженицы, с которыми Оксана сталкивалась в коридоре.
-- Особенно возмущались женщины, лежавшие на сохранении, -- вспоминает Николай Васильевич. -- Они готовы были пройти через все, чтобы не потерять долгожданного ребенка, и не могли понять, как можно родить и выбросить собственное дитя?.. Через четыре дня Оксана окрепла настолько, что могла уже кормить ребенка. Но тут встал вопрос: давать ли ей дочку? Лишить мать родительских прав мог только суд.
-- Когда Оксане впервые принесли малышку на кормление, в палате воцарилась мертвая тишина, -- рассказывает следователь. -- Все ждали, как она отреагирует на ребенка. Мама прижала дочку к себе, заплакала и дала ей грудь. Когда люди это увидели, одни плакали, другие ругались, третьи смеялись.
Улыбнулась и Оксана, решив, что все проблемы позади. Но они только начинались. Прокуратура возбудила уголовное дело, обвинив молодую женщину в покушении на убийство. Заворотнюю выписали из больницы под подписку о невыезде. Вместе с мамой выписали и малышку, на которую сразу же свалилась скандальная слава.
«Работники прокуратуры были шокированы, получив по почте письмо-исповедь Оксаны»
Новорожденная, перенесшая ледяное крещение в туалете (в тот день стоял мороз), сразу же стала героиней репортажей. Конечно же, журналисты не могли обойти стороной и молодую мпму. Удивительное дело, но обвиняемая не бежала от телекамер и диктофонов, а, наоборот, стремилась выговориться, словно пытаясь понять сама, почему это произошло?
Когда Оксана рассказывала о своей жизни, многое становилось понятным. Тяжелое детство, непутевая пьяница-мать, таскающая детей по городам и весям в поисках «счастья». Первое неудачное замужество Оксаны в 16 лет, от которого остался двухлетний сын Саша, отсутствие своего жилья, хроническое безденежье, плюс унылая жизнь в захолустном селе, откуда до райцентра можно добраться на попутках. Единственным светлым лучом в жизни девушки был Солонянский аграрный лицей, где она училась на повара. Но и лицей вскоре пришлось оставить -- Оксана забеременела во второй раз.
Очередная попытка наладить личную жизнь тоже оказалась неудачной. Узнав, что 18-летняя Оксана ждет ребенка, любимый исчез. Но все же этих жизненных невзгод было «недостаточно», чтобы родить в туалете ребенка, «перекусить зубами пуповину, взять его за ноги и, держа вниз головой, забросить его в туалет, в сторону от отверстия» (цитата из приговора суда. -- Авт. ).
Понимала это и Оксана, внезапно представившая, что она натворила. Вдруг осознав ценность человеческой жизни -- и своей, и ребенка, -- молодая женщина стала отчаянно сражаться за то, чтобы остаться на свободе, рядом со своими детьми. На следствии она изъявила желание излагать все показания собственноручно, тщательнейшим образом расписала подробности совершенного ею преступления. Полагая, что такой ее открытости и откровенности недостаточно, девушка прислала по почте следователю письмо, которое напоминало исповедь священнику.
Разрушая все каноны и условности, обвиняемая по-простому обращалась к следователю, как если бы это был ее давний приятель. «Николай Васильевич, -- писала она. -- Я совершила преступление и грех. В содеянном раскаиваюсь. Не забирайте у моих детей то, что у них дороже всех на свете -- маму… Малышка передает вам привет».
-- В прокуратуре все были шокированы этим письмом, -- вспоминает Николай Костюк. -- Я пытался объяснить обвиняемой, что ее судьбу решаю не я, а суд. Письмо было подшито к делу. Каким бы наивным оно ни выглядело, думаю, это положительным образом повлияло на исход суда. Суд с помощью письма смог понять раскаяние Оксаны и не лишить ее материнства. Я представляю, как сложно было судье принять правильное решение, чтобы и преступление было наказано, и дети не остались без матери, и не была полностью травмирована Оксана, которая, может быть, действительно, оступилась единственный раз в жизни. Думаю, приговор -- пять лет лишения свободы с отсрочкой приговора на семь лет -- был хоть и мягкий, но справедливый.
Приговор означал, что если в течение семи лет женщина, осужденная за покушение на умышленное убийство собственного ребенка, не совершит нового преступления и не передаст ребенка на воспитание другим людям, в исполнение его не приведут и молодая мать останется на свободе.
-- Я была очень благодарна, -- вспоминает Оксана, -- и судье, и своему адвокату, и прокурору, и врачам из больницы, которые не только спасли моего ребенка, но и пришли на суд, чтобы свидетельствовать, что я в больнице относилась к малышке хорошо. Я понимала: они дали мне шанс.
Когда в сельсовете Оксане не выделили дров, она стала растапливать печь… тетрадками со своими стихами
Вскоре об Оксане все… забыли, кроме, пожалуй, оперуполномоченного Саши Баховского, который проведывал и опекал молодую мать и свою крестницу Сашеньку (Оксана назвала дочь в честь ее спасителя). Впрочем, женщина и не нуждалась в излишнем внимании людей. Она растила детей, ухаживала за старушкой, проживающей рядом с ее бабушкой, а когда подопечная умерла, по просьбе родственников перешла в ее жилье, чтобы домишко не растащили.
Получив в свое распоряжение целых две комнаты, летнюю кухню и кусочек огорода, Оксана почувствовала себя самой богатой женщиной на земле. Полы в доме были источены крысами, ветхая мебель рассохлась, стены были покрыты плесенью. Молодая женщина вытравила грызунов, накрыла кровати чистыми тряпками (денег на постельное белье не было) и привела в дом детей. У нее не было ничего -- ни посуды, ни игрушек для детей (у Сашеньки только одна старенькая кукла), ни одежды для себя. Зато было огромное желание начать новую жизнь. Оксана стала писать по ночам стихи. Включив свет в комнате, где спали дети ( крысы боялись света и остерегались забегать в комнату), женщина изливала свои чувства на бумагу. К сожалению, ни одного стихотворения не осталось. В ту зиму в сельсовете ей не выделили дров, и Оксана топила печь хворостом, собранным в посадках, и… тетрадками с собственными творениями.
Нынешним летом появились хозяева дома и назвали цену за домик -- тысяча гривен. Несколько сотен гривен нужно было еще отдать за переоформление. Для Оксаны это были немыслимые деньги, и, не зная, что делать, в августе она позвонила собкору «ФАКТОВ» по Днепропетровской области Наталье Гармаш и попросила встречи с ней. Моя коллега написала о проблеме Оксаны в одной из местных газет. Вскоре на имя девушки пришел перевод на восемьсот гривен от жительницы Днепропетровска Людмилы Рахун.
-- Когда я увидела перевод, была очень благодарна и Людмиле Егоровне, и вашему журналисту Наталье Григорьевне, -- говорит Оксана. -- Правда, где брать остальную сумму, не знаю. Работу найти трудно. Да и в нашем селе нет садика, и мне не на кого оставить детей, чтобы пойти на работу. Некоторые смеются надо мной, видя, в какой хате я живу. Но лучше такая, чем жить с детьми под забором!
Как только жилищная проблема наполовину решилась, Оксану надумала проведать ее мама, до сих пор не принимавшая участия в жизни дочери. 40-летнюю женщину вместе с ее сожителем и двумя маленькими детьми недавно выгнал из квартиры хозяин, которому они не смогли оплатить аренду жилья. И мать переселилась со всем семейством в гараж хозяина.
-- Мама просилась ко мне в дом, -- вспоминает Оксана. -- Говорила: «Пусти меня к себе, ты же моя дочь!» Я говорила: «А ты моя мать! Где ты была, когда я была маленькой? Когда меня бросил муж, когда я не знала, что делать со вторым ребенком, и такое сотворила? Где ты была, мама, когда шел суд? Когда у меня стало все устраиваться, ты пришла!».
Она до сих пор не может простить мать, которая бросила ее в детстве и отдала на воспитание бабушке. О том же, что когда-то самой Оксане придется объяснить дочери подробности ее появления на свет, молодая мать старается не думать.
-- К тому времени я сделаю для дочери все, чтобы она простила меня, -- твердо говорит Оксана.
Читайте нас в Facebook
