Под нажимом неизвестных свидетельница «забыла» о том, что разговаривала с убитой девушкой уже после официального времени ее гибели
Василий не выносит боли. Шестилетним мальчиком отец-комбайнер взял его с собой на поле. В поле комбайн загорелся, и на Васю выплеснулось горящее машинное масло. 60 процентов кожи ребенка были обожжены, за его жизнь долго боролись врачи и родители. Спасли, но одна рука усохла. С тех пор Василий, красивый, высокий спортсмен-легкоатлет, даже в жару носит рубашки с длинными рукавами. Никогда и не подумаешь, что было в его жизни такое испытание. А боль после перенесенного в детстве терпеть не может. Поэтому, когда два с лишним года назад его задержали по подозрению в убийстве коллеги и допросили с пристрастием, он признался в том, что убил Ларису. С тех пор уже три раза суды различных инстанций пытались найти в деле доказательства его вины и, не находя их, отправляли дело на доследование. Когда в июне Киевский апелляционный суд рассматривал апелляцию прокуратуры Шевченковского района столицы, не соглашавшейся доследовать дело, сотрудница прокуратуры позицию своего ведомства объяснила тем, что прошло два года и собрать требуемые судом доказательства уже невозможно.
Убийцу кассирши валютного киоска взяли «по горячим следам»
Ранним утром 14 апреля 2001 года была убита Лариса Остапенко, кассир киоска по обмену валют, находившегося возле Центральных железнодорожных касс на бульваре Шевченко в Киеве. Перед смертью девушку били по голове камнем, а потом задушили шнуром от электроприбора. Наличные (гривни, марки и доллары), которые были в киоске, исчезли. Возле дверей обменного пункта нашли ключ от связки, принадлежавшей убитой, и окурок сигареты. А дома остались сиротами двое детей, младшему из которых исполнился всего годик. Достаточно быстро следствие установило, что в 8. 15--8. 20 утра к кассиру заглядывал Василий Колесников, технический работник, ранее обслуживавший компьютерную технику фирмы, которой принадлежал обменник. Версия начала выстраиваться. Колесникова очень быстро задержали, и уже через сутки он написал явку с повинной, хотя сразу же указал в ней, что писана она под нажимом и под диктовку оперативников. Его жена Тамара, работавшая с ним в одной фирме, сходила с ума, когда муж не пришел ночью домой, и только когда к ней пришли с обыском, выяснилось, что случилось.
-- С первым адвокатом мужу не повезло, -- вспоминает Тамара Колесникова. -- Он говорил Васе: «Не надо отказываться от своих показаний -- будет намного хуже и тебе, и твоей семье». А позже этот человек, считающий себя адвокатом, еще и давал свидетельские показания против мужа, своего бывшего клиента.
И до суда, и на судебном заседании Колесников утверждал, что сотрудники районной милиции били его, принуждая к самооговору. Василий узнал одного из особо усердствовавших -- тот присутствовал на одном из судебных заседаний. Увы, ни во время досудебного следствия, ни в суде на заявления Колесникова никто не реагировал и проверку не проводил. По его словам, кроме побоев, ему еще и угрожали тем, что с женой и дочкой может что-то случиться. Из-за этих угроз они даже на время переселялись к родственникам.
Суды у нас вообще-то независимы и наделены теперь массой полномочий. Они могут принять решение об аресте, о возбуждении или закрытии уголовного дела, о защите свидетеля, наконец. И в СБУ существует подразделение, призванное этого свидетеля охранять. Конечно, если соответствующее решение будет принято. В деле об убийстве Ларисы Остапенко тоже была свидетельница, показания которой «не вписывались» в выстроенную следователями линию. По их версии, убийство произошло в 8. 30. Но уборщица железнодорожных касс точно помнила -- и в суде об этом рассказывала! -- что говорила с Ларисой в 8. 45--8. 50!.. После этого к уборщице на работу пришли незнакомцы и под страхом смерти потребовали изменить показания. Веря в то, что ее защитят, женщина написала в суд жалобу и попросила защиты. Но ни суд, ни правоохранительные органы на ее заявление не отреагировали. И когда дело в очередной раз передавалось на доследование, уборщица «прозрела» и вспомнила, что разговаривала с Остапенко в 8. 10--8. 15. Правда, с 8. 09 до 8. 20 Лариса не выходила из киоска и ни с кем не общалась, потому что проводила операции с валютой в своем помещении. Это подтверждается реестром и квитанциями. А другая свидетельница слышала вздохи и шорох за закрытой дверью киоска между 9. 30 и 10. 00. Но на это следователь внимания уже не обратил.
Версия о том, что кассир была убита любовником, которого она шантажировала, особенно понравилась следователям
Загадок при расследовании этого дела хоть отбавляй. Чего стоит хотя бы то, что на изъятой 16 апреля у Колесникова одежде при первом осмотре специалист-эксперт Сикорская не обнаружила пятен крови? Но ее вывод об этом исчез из дела, как с запечатанного ею 19 апреля пакета с одеждой исчезла ее печать. Зато появилась печать оперуполномоченного Коваля -- якобы от 16 апреля. Это значит, видимо, что пакет пришлось распечатывать и опечатывать вновь. Может ли после этого вызывать доверие вывод некой Костылевой (даже не эксперта, а стажера, не имевшего права подписывать выводы экспертизы!) -- уже о том, что на одежде Василия обнаружены пятна той же группы крови, что и у убитой. Тем более, что пробирки с кровью Ларисы хранились неопечатанными, а к моменту суда уже и сама одежда подсудимого, служившая вещдоком, исчезла. Не многовато ли нестыковок?
Суд, конечно, обращал внимание на все эти и многие другие несуразности -- не мог не обратить. Недаром ведь Киевский апелляционный, а позже районный Шевченковский и снова апелляционный суды настаивали на дополнительном расследовании. И всякий раз после этих судебных решений у Колесниковых зарождалась надежда, что дело-таки расследуют и обвинение с Василия снимут. Прокуратура упорствовала, не выполняя вполне конкретные указания судов, подавая апелляционные и кассационные жалобы, которые не находили отклика в судах различных инстанций.
А Колесников сидел в СИЗО, в том числе пару месяцев и незаконно, без «оформления». Его 12-летняя дочь, тяжело пережившая арест отца, маялась тяжелейшими головными болями, причину которых врачи не могут установить, а жена металась между несколькими работами, чтобы тянуть семью и помогать мужу. Нормальная жизнь казалась им безвозвратно утерянной. И при этом на каждом судебном заседании Тамара слышала, что ее Василий убил Ларису, потому что состоял с ней в интимной связи и она-де начала шантажировать его. Мол, расскажу все жене, если не женишься. Такой вот мотив преступления был придуман следствием.
Деньги же, исчезнувшие из кассы, Василий якобы взял для отвода глаз -- чтобы инсценировать убийство из корыстных побуждений, а потом… выбросил их в контейнер для мусора! И ничего, оказывается, особенного, что связь Колесникова с Остапенко ничем и никем не подтверждалась и что денег тех не нашли. (Откуда только вообще взялся этот контейнер?) Зато красиво. Как в детективах. Не так, конечно, как у Донцовой, но тоже малоправдоподобно и психологически не выверено.
-- Ни в его вину, ни в его измену я не верю, -- говорит Тамара Колесникова. -- И потому, что хорошо знаю Васю и доверяю ему, и потому, что у нас много общих знакомых, ничего подобного не замечавших. И все они знают: у Ларисы был другой. Искал ли кто его? Проверял ли его алиби?
Дело в очередной раз направлено на доследование. Казалось бы, раз не удается доказать вину подсудимого -- принимайте соответствующее решение. Но решимости сделать это суду не придают ни мнение председателя Верховного суда Украины Василия Маляренко о пагубности подобных направлений на дополнительное расследование, ни основополагающий правовой принцип, в соответствии с которым все сомнения трактуются в пользу обвиняемого, ни мысль о том, что два с половиной года в СИЗО сидит человек, чья вина не доказана в суде.
P. S. Виктор Шулеско, один из следователей по делу Колесникова, вместе с коллегой выполняют сейчас указания суда, проводя дополнительное расследование. До конца июля они намереваются передать дело в суд и надеются, что на этот раз он сделает окончательные выводы.
252Читайте нас в Facebook
