Когда авиаконструктор олег антонов отказался от второй золотой звезды героя соцтруда, брежнев не мог поверить, что есть люди, которых не интересуют награды
На галстуке моего попутчика по купе поблескивала необычная заколка в виде самолетика, а седовласая шевелюра и синий костюм делали его похожим на командира экипажа самолета. 80-летний Юрий Захаров с детства мечтал о небе и сумел осуществить свою мечту. До войны он был членом команды авиамоделистов Новосибирска. 25 лет проработал на киевском авиазаводе.
«На этом самолете мы и полетим», -- сказал Горбачев, принимая в подарок модель «Руслана»
-- Недавно наш АНТК «Антонов» отпраздновал свое 55-летие, -- рассказывает Юрий Васильевич. -- Вообще эту дату следовало отмечать 31 мая прошлого года, но из-за напряженной трехсменной работы антоновских рабочих и инженеров на Омском авиазаводе по восстановлению потерпевшего аварию Ан-70 в Якутии, юбилей перенесли. В числе приглашенных на праздничный концерт в Национальный дворец «Украина» были и 20 сибиряков, переехавших в 1952 году из новосибирского КБ Антонова в Киев. Вместе с ними во втором ряду сидел и я.
-- Какую должность вы занимали в АНТК?
-- До выхода в 1981 году на пенсию 25 лет проработал начальником модельного цеха. Наши модели украшают все международные авиавыставки и салоны. Обычно на авиационном заводе гостям дарят модели изделий. Например, к приезду Горбачева в Киев в 1985 году наш цех подготовил ему в подарок модель Ан-124 «Руслан».
Михаил Сергеевич в сопровождении первого секретаря ЦК Компартии Украины Щербицкого и других руководителей республики вел разговор с антоновцами о том, правильно ли он поступил, сократив торговлю спиртным. Женщины одобрительно улыбались. Наш директор Дмитрий Донец вручил подарок генеральному секретарю. Михаил Горбачев сказал: «Вот на этом самолете мы и полетим».
Все модели первых Анов (Ан-2 и его модификации), которые сегодня находятся в заводском музее, я делал еще в Новосибирске. Сельскохозяйственный самолет СХ-1 (позже Ан-2) свой первый полет совершил в 1947 году. В настояще время ему принадлежит абсолютный рекорд долголетия -- более пяти десятилетий эксплуатации.
-- Первые модели Анов вы делали в Новосибирске. Как вы оказались в этом городе?
-- Я коренной сибиряк. Авиамоделизмом занимался еще до войны. На всесоюзных соревнованиях 1938 года, традиционно проводившихся в 20--30-х годах в Коктебеле (с 1944 года переименован в Планерское. -- Авт. ), новосибирская команда поделила первое и второе место со сборной Москвы. Фото команд-победительниц тогда опубликовал журнал «Самолет». Столичные моделисты имели единую форму с надписью «Москва» на футболках. Нам же, одетым кто во что горазд, фотограф скомандовал: «А ну, абиссинцы, раздевайтесь!» (в то время как раз закончилась война Италии с Эфиопией). Узнав о победе, в Новосибирском обкоме партии нам пообещали выдать форму.
«После перелета инструктора на По-2 в Турцию соревнования планеристов и моделистов в Коктебеле не проводились»
-- Но с 1939 года соревнования в Коктебеле уже не проводились. Летчик-инструктор По-2 перелетел из Крыма в Турцию (по правилам соревнований модели, идущие на рекорд, сопровождались самолетами). Чтобы избежать подобных инцидентов, соревнования перенесли на хутор Вишневый под Константиновкой Донецкой области. Правда, на следующих состязаниях в Вишневом наша команда, хотя и была одета в форму, завоевала только третье место.
К соревнованиям нас готовил Николай Трунченков, звезда Западной Сибири по авиамодельному спорту, установивший девять мировых и 17 всесоюзных рекордов. Когда он привозил на соревнования новые модели, на них сбегались смотреть зрители и участники.
В те годы увлечение авиамоделизмом считалось престижным, повсюду висели плакаты: «От модели к планеру, от планера -- на самолет», «Моделист -- первое звено в авиации». В конце войны это первое звено авиации решили разместить в ОСОАВИАХИМовских лагерях под Новосибирском, где мы, бывалые планеристы, учили молодежь и готовили инструкторов для области.
-- Кто же вам сообщил военную тайну -- об открытии на военном заводе в Новосибирске нового конструкторского бюро?
-- Олег Константинович уважал и ценил своих работников. С удовольствием брал на работу авиамоделистов, считая их готовыми инженерами-механиками. Даже если у них не было дипломов о высшем образовании. Антонов лично приехал домой к Трунченкову, чтобы пригласить его на работу в КБ. И вот весной 46-го ко мне приехал Николай Трунченков: «Юрка, есть такая интересная работа! Антонов открывает новое КБ на заводе имени Чкалова, я там уже работаю!»
Надо сказать, что мы очень боялись серийного производства. Попадаешь, например, в фюзеляжный цех -- только это и будешь знать. А тут намечалось что-то новое! Через месяц, отведенный на проверку документов при поступлении на военный завод, я приступил к работе в конструкторском бюро под руководством Антонова. Кстати, из сибиряков, которые и сегодня, отработав по 55 с лишним лет, продолжают трудиться в АНТК, осталось только двое -- Анисенко (бывший начальник КБ, в настоящее время ведущий конструктор) и я.
«Посмотрев на модель, Антонов мог сказать: «У вас стабилизатор перекошен на столько-то миллиметров… »
-- Невозможно говорить о заводе Антонова и не вспомнить самого Олега Константиновича…
-- Олег Константинович Антонов лично принял меня в маленьком кабинете в КБ, рассказал об обязанностях, покорив своей интеллигентностью. Всегда подтянут, в белоснежном халате. Голос никогда не повышал, даже если внутри у него все кипело. Не курил. За столом мог долго-долго пить бокал красного сухого вина, в то время как остальные успевали опрокинуть не одну рюмку.
Как-то во время обеденного перерыва я отполировал подготовленную в подарок кому-то модель планера. У меня осталась смоченная в спирте ватка, которую я поджигал, разогревая оргстекло для его вытяжки. Ею я несколько раз протер модель, потом сухой тряпочкой -- она вся заиграла.
После перерыва ко мне в комнату заглянул Олег Константинович: «Что случилось с моделью?» «Пока обедал, отполировал», -- ответил я. «А чем?» -- поинтересовался главный конструктор. Я сказал, что спиртом. «О, это хорошее дело», -- похвалил меня Антонов и посоветовал описать эту технологию в авиационном журнале.
Кстати, в 1958 году на международной выставке в Брюсселе наша отполированная модель Ан-10 получила золотую медаль и диплом. А мне за то, что я рассчитал, сколько спирта потребуется для полировки каждой модели, выписали премию как за рацпредложение.
Главный конструктор замечал малейшие погрешности в работе. Мельком взглянув на модель, мог сразу сказать: «У вас стабилизатор стоит с перекосом на столько-то миллиметров». Перемеряем -- перекос.
У Олега Константиновича было правило: уволившихся работников обратно не принимать. Он считал их ненадежными. Но в нашей семье в 1950 году родился сын, и жене пришлось уйти с работы. Яслей в заводском поселке не было, а каждый день возить в город ребенка невозможно.
Когда через два года после рождения сына все уладилось, я подошел к Антонову и сказал: «Я вашу принципиальность знаю, но у меня совсем другое дело». Олег Константинович рассказал, что скоро КБ уезжает в Киев. Если я согласен на переезд, то он возьмет жену обратно. И начал мне рассказывать, какой цех будет в Киеве, какие станки, оборудование. А я слушал и думал: «Вот мечтатель!» Но Киеве все сложилось так, как «фантазировал» Антонов.
Во время восьмичасового полета Антонов записал в свой блокнот предложения по улучшению салона Ил-12, в котором мы находились
Перелет из Новосибирска в Киев длился восемь часов. Находясь в салоне Ил-12, Олег Константинович что-то рассказывал, а потом мне показалось, что он уснул. Я прекратил разговор. Антонов, сидя с закрытыми глазами, достал из внутреннего кармана пиджака блокнот, ручку и что-то записал, а затем объяснил, что надо сделать для улучшения салона Ил-12. Через некоторое время еще что-то отметил в блокноте.
Когда за создание «Антея» готовились документы к награждению Антонова второй золотой Звездой Героя Социалистического труда (первую ему присвоили в честь 60-летия в 1966 году), Олег Константинович отказался в пользу своего заместителя. Хотя Яковлев, Микоян, Ильюшин -- генеральные авиаконструкторы страны -- были дважды и трижды Героями Соцтруда. Позже в первом (секретном) отделе завода мне рассказали, что Брежнев, прочитав письменный отказ Антонова, очень удивился: «В наше время еще встречаются люди, которые отказываются от наград… »
Последняя памятная для меня фотография с Антоновым была сделана весной 1982 года возле легендарного Ан-2. Корреспондент ТАСС приехал на завод снимать известного авиаконструктора и попросил найти ему собеседника. Референт генерального послал за мной, так как знал, что я допоздна нахожусь на заводе. Олег Константинович спросил: «Ты был в Париже?» Я ответил, что нет. Антонов даже растерялся и некоторое время помолчал. Похоже, он не мог себе представить, что один из старейших работников завода не был в Париже. Если бы я попросил командировать меня во Францию, думаю, возражений не было бы. Но я считал, что конструкторам и инженерам посетить авиасалон в Ле Бурже гораздо полезнее, чем мне. Затем генеральный сказал: «Там есть еще музей под открытым небом, где стоят самолеты Бог знает каких времен!» Я ответил: «Олег Константинович, у нас такой же в Монино, под Москвой, есть. Там стоит наш «Антей» (Ан-22), покоривший специалистов в Ле Бурже». Вот и весь наш разговор перед фотокамерой.
Этот снимок некоторое время демонстрировался в «окнах» ТАСС на Крещатике, но я так и не собрался на него посмотреть. А через два года Олега Константиновича не стало…
711Читайте нас в Facebook
