Певица елена камбурова: «… Мне досталась тахта раневской, такая неудобная, вся в выемках, но на ней хорошо спится… »
Двадцать лет назад Окуджава назвал Елену Камбурову одной из самых ярких представительниц нашей эстрады. Сегодня это звучит не совсем точно. С тем, что происходит на эстрадных подмостках, Камбурова не имеет ничего общего. Она общается со слушателем под гитару и фортепьяно, а то и вовсе без музыки. Она поет Маяковского (кто еще отважился на такое?), Блока, Цветаеву, Вертинского, Высоцкого, Гумилева, Бернса, Тувима.
«Пугачева уговаривала меня принять участие в «Рождественских встречах». Я отказалась»
-- С кем из представителей российской эстрады дружите?
-- Общаюсь с Макаревичем, Градским, Шевчуком.
-- Ну, а с попсой?
-- Я вижу эпидемию, зачем же мне туда? Я иногда, чтоб это изучать, ее включаю. Но долго не могу ни слушать, ни смотреть. Это истязание моей души, настоящая боль.
-- Говорят, Алла Пугачева несколько раз приглашала вас принять участие в «Рождественских встречах».
-- Приглашала однажды. Я отказалась, дух этих «встреч» мне не близок. Думаю, он не близок и Рождеству. Пугачева уговаривала, убеждала, но последний ее аргумент меня потряс: «Мне надоела вся эта «попса».
-- У вас есть программа, посвященная Фаине Раневской. Что связывало вас с этой знаменитой актрисой?
-- Однажды, будучи на гастролях в Ленинграде, Фаина Георгиевна случайно услышала по радио мое выступление и написала мне письмо. Наши отношения переросли в дружеские. Так получилось, что последние три Новых года ее жизни мы встречали вдвоем. Это была такая атмосфера добра и чуда. Помню, с 83-го на 84-й пришла к ней с прекрасным чешским каталогом собачек, это было лучшее, что можно было для нее найти. Она так плохо себя чувствовала, что заснула перед наступлением Нового года и во сне перешла в свой последний год.
-- Слышал, ее вещи теперь хранятся у вас.
-- Основные предметы быта Раневской -- тахта, столик у тахты, шкафчик -- стоят сейчас в моей квартире. Они всегда будут со мной. Мебель мне досталась после того, как забрали все вещи в ее музей в Таганроге, а тахта, столик и комод остались сиротливо стоять в коридоре. Знаете, что удивительно? Тахта, вроде бы такая неудобная, вся в выемках, но на ней спят мои гости -- и все говорят, что им очень хорошо спится. Еще там любят спать две мои кошки -- думаю, Фаина Георгиевна возражать не стала бы. В 96-м, к столетию Фаины Георгиевны, искусствовед Виталий Вульф, Марина Неелова и я подготовили программу воспоминаний. Мы выступаем с ней один-два раза в год, в прошлом году с успехом показали в Киеве в Театре имени Леси Украинки.
-- Недавно видел сборник анекдотов «от Раневской»…
-- В книгах о Раневской, которых вышло немало, много неправды. У нее было очень хорошее чувство юмора, а там собраны пошлые, грубые анекдоты. Раневская -- огромная личность. Она была безумно щедрой, друзья и знакомые уходили от нее, нагруженные подарками, книгами и пластинками. У меня есть заметки, надеюсь, когда отойду от суеты, сумею что-нибудь о ней написать.
«Булат -- мой Учитель. Его песни стали моими песнями»
-- Что значил для вас Булат Окуджава?
-- Булат для меня -- Учитель, и чем больше времени проходит, тем яснее это осознаю. Его песни стали моими главными песнями. Они -- моя собственная система координат. Именно по ним поверяю свою жизнь, свои поступки, свою интонацию. Очень люблю его песни в авторском исполнении: поет он необыкновенно музыкально, в каждой ноте -- доброта. Для меня было совершеннейшим сюрпризом, что в одной анкете на вопрос о любимых исполнителях Окуджава назвал Армстронга и меня.
-- Вы часто встречались?
-- Я всегда помнила, что в жизни места для встреч не так и много, а у Окуджавы -- огромный круг знакомств и дружб. Мне очень не хотелось его собой нагружать, было жаль его времени… Естественно, мы встречались, но я всегда как бы ограждала его от себя.
-- Возможно, он сам ограждался?
-- От меня? Не думаю. Булат всегда расспрашивал о театре, о гастролях -- вообще обо мне… Я говорю о собственных ощущениях: полчасика поговорим, и я чувствую, что нужно исчезать… Но от некоторых людей Окуджава действительно слегка отстранялся.
-- С 1992 года вы -- художественный руководитель собственного Театра музыки и поэзии…
-- Бумагу о выделении помещения нам подписали еще в 1992 году. Но в соперниках у меня оказались мафиозные люди с большими деньгами, дело застопорилось. А потом произошла такая история. На фестивале в Германии я познакомилась с одним весьма влиятельным человеком. Назад мы ехали в поезде вместе с ним и Градским, и новый знакомый сказал: «Ребята, у вас обоих будут свои театры». Он не только оказался пророком, но и очень помог мне на первых порах. Этот человек устроил в Моссовете концерт специально для Лужкова. И вскоре помещение выделили -- первый этаж жилого дома напротив кинотеатра «Ударник», но легче не стало. Все пришлось переделывать, решать множество организационных вопросов. Никогда не думала, что реализовать свою мечту будет так трудно. Реконструкция длилась очень долго, уже готовы один зал на 130 мест и служебные кабинеты. Это счастье, когда можно репетировать, зная, что не надо платить за аренду. Очень надеюсь, он станет крышей не только для меня, но и для всех, работающих в моем направлении. Ведь безумно грустно видеть, что происходит на массовой эстраде.
-- А есть кому прийти вам на смену?
-- Да, в театр приходят молодые певцы. Но они заражены попсой и не могут понять, чего я от них хочу. Программы, которые они предлагают, очень выразительны, талантливы, но это не близко моей душе. Мой жанр -- заповедник, в нем нужно говорить по другим законам…
1148Читайте нас в Facebook
