Валентина шевченко: «я быстренько короля швеции за руку -- и в свою служебную машину»
Этому снимку, у которого своя история и который никогда не публиковался в наших газетах, ровно 25 лет. И запечатлена на нем Валентина Семеновна Шевченко -- единственная женщина в руководстве бывшей Украинской ССР, председатель Президиума Верховного Совета республики.
«Как ты посмел раздеть члена Политбюро? Снять ее босиком»
-- С Валентиной Семеновной Шевченко я бы пошел в разведку, -- говорит автор снимка Игорь Костин, четверть века проработавший специальным корреспондентом АП «Новости». -- Эта женщина, занимая столь высокие государственные посты, не боялась быть сама собой. Представьте, как делался фоторепортаж: мы сели в одну машину и поехали за город -- без всякой охраны! «Оружием» была только моя фотокамера. А на берегу речки героиня репортажа закатывает брюки, снимает туфли и с наслаждением ходит босиком… Поели мы ухи. И Валентина Семеновна говорит: «Что-то не очень уха удалась. Поедем-ка к нам домой, на вареники с картошкой -- мой муж их очень любит». Дома она стала лепить вареники -- маленькие, аккуратные -- и складывать на полотенце. Я все это тоже снимал. И опять-таки не чувствовал, что фотографирую гранд-даму…
Все собирался сказать Валентине Семеновне, что не могу забыть ее вареники. И вот на днях представился случай: мы буквально столкнулись в дверях Фонда культуры. Она -- с коробками, свертками, очень довольная, что везет «гуманитарку» детям в школу-интернат. Совершенно не изменилась! (Сейчас В. С. Шевченко возглавляет Всеукраинский благотворительный фонд в поддержку физической культуры, спорта и туризма. -- Авт. ).
25 лет назад меня упрекали за эти фотоснимки: как ты посмел раздеть члена Политбюро! Снять ее босиком! А я отвечал, что сильный человек не боится вести себя естественно, и никогда не встанет в позу на постаменте. Такую открытость и непосредственность, как у Валентины Шевченко, я встречал только во время съемки Маргарет Тэтчер…
-- Это Летки Киевской области, -- вспоминает, глядя на фотографию, Валентина Семеновна. -- Мы с мужем пробуем уху, а сын Сережа в кадр не попал, он купается в Десне. Редкие минуты отдыха -- когда можно было побыть на природе и почувствовать себя ее частичкой -- выпадали в воскресенье. Суббота, как правило, была рабочим днем.
-- И сколько обычно длился ваш рабочий день?
-- Дома начинался с половины седьмого утра: приготовить завтрак, отправить сына в школу, мужа -- на работу. В восемь я уже выходила из дому и шла, как правило, пешком, мимо завода «Арсенал», по улице Грушевского, через парк Ватутина. По дороге ко мне обращались очень много людей -- со своими бедами, пожеланиями, просьбами. Какие-то вопросы мы обсуждали и решали на ходу. На работе я первым делом просматривала почту и уже потом давала секретарю список запланированного на день.
А заканчивался рабочий день не раньше 10 вечера. Муж звонил: «Йди вже додому, я картоплi напiк… » Обычно он встречал меня возле Верховного Совета, и мы пешком шли домой. Но однажды случился курьез. Я засиделась над документами. Супруг ходит возле Верховного Совета, а меня все нет. Тогда это здание не охранялось так строго, как сейчас, но один охранник был, и он заинтересовался «подозрительной личностью». «Молодой человек, что вы здесь делаете?» -- «Жду жену!» -- «Какую еще жену?!» Тут я выхожу, и муж объявляет: «Пока тебя дожидался, меня чуть не арестовали!»
«Для женщины очень-очень важно, чтобы голова была в порядке»
-- У вас всегда своя, узнаваемая, прическа -- пышно уложенные волосы. Не поделитесь «секретом фирмы»?
-- В школе у меня была коса, и я по тогдашней моде носила длинный локон с бантом. В 25 лет стала секретарем Дзержинского райкома партии и для «солидности» укладывала косу на голове. А когда в 1962 году меня избрали секретарем ЦК комсомола Украины, все вокруг принялись уговаривать обрезать волосы и сделать молодежную прическу. Я долго сопротивлялась, но в конце концов меня отвели в парикмахерскую гостиницы «Украина» (сейчас «Премьер-палац». -- Авт. ), и мастер Мария Александровна сделала мне короткую прическу и завивку. Наутро даже боязно было идти на работу -- казалось, все заметят, что косы уже нет…
Но короткие волосы требуют постоянного ухода, а времени-то всегда в обрез. И вот однажды, когда я уже работала в Верховном Совете, мне позвонили: нужно срочно встречать делегацию. А у меня нет прически. Я бегом в парихмахерскую: «Машенька, сделай мне что-нибудь за 15 минут!» Она быстренько начесала и заложила волосы вот таким образом. И все женщины сразу сказали: «Это же ваша прическа!» С тех пор я укладывала волосы только так. Это очень удобная прическа -- всегда, как говорится, голова в порядке. А для женщины это очень-очень важно.
-- Скажите, а изменить цвет волос вы никогда не пробовали?
-- Нет. Когда появилась первая седая прядь, мне советовали подкраситься, но я сказала: не будем пытаться изменить природу. Я и косметикой никогда не пользовалась и не пользуюсь. В свое время мама мне говорила: «Подоила корову -- последним молочком умойся». Вот и весь макияж…
-- Валентина Семеновна, вы были единственной женщиной в руководстве Украинской ССР. Как вам удавалось выдерживать конкуренцию с мужчинами?
-- Это было очень трудно. Женщине ведь сложнее сдерживать эмоции. Мужчина, если нервничает, может закурить. А у меня, чуть что не так, слезы на глазах. Но жаловаться нельзя -- общаюсь с людьми, улыбаюсь. «Как вы себя чувствуете?» -- «Нормально». Положение руководителя обязывало. Кроме того, у мужчин всегда было больше времени, чтобы сосредоточиться только на делах. Да еще и отдушина бывает -- охота, рыбалка… У меня же, кроме работы, много других обязанностей: дом, семья, ребенок.
-- А домработница разве вам не помогала?
-- Домработницы у меня никогда не было. Мне очень много помогали (и сейчас помогают) муж и сын. Они знали: если хотят в пятницу поехать на рыбалку, то в четверг должны привести в порядок и пропылесосить квартиру. И приготовить поесть они были приучены… С мужем, Владимиром Яковлевичем, мы вместе работали в комсомоле в Кривом Роге. Но потом встал вопрос: кому дальше заниматься общественной работой, а кому все-таки больше дому уделять внимание? Меня к тому времени уже избрали секретарем горкома комсомола. И муж ушел с комсомольской работы. А в общем, чтобы выдерживать конкуренцию с государственными мужами, нужно было очень много работать и постоянно учиться. Я никогда не стеснялась учиться у людей, встречавшихся на моем пути. И, к счастью, вовремя поняла, что от говорильни нет проку -- оставляет след только конкретное дело.
Помню, на второй день работы секретарем райкома партии я была просто в шоке: ко мне пришли сотни женщин с маленькими детьми на руках. Район огромный, промышленный, а мест в ясли и детсады катастрофически не хватает. Начальник строительного управления отмахивается: «Валентина Семеновна, вы думаете, мне больше нечего делать? Тут ГОКи, домны, а вы про детские садики»… А я ему: «Если хотите знать, это самый важный вопрос». И за полтора года в детсадах района появилось 2800 мест! По ночам я с милицией ездила на строительные объекты -- проверяла, в каком они состоянии, чтобы, не дай Бог, молодых мам не обманули. К стройкам мне было не привыкать со времен работы в Криворожском горкоме -- под рукой всегда были плащ и резиновые сапоги…
«В зале наград депутаты получили шок от «выставки» бракованных детских изделий
-- Сейчас романтика и энтузиазм тех лет кажутся почти нереальными…
-- Но результаты труда остались очень даже реальные! Например, лагерь «Молодая гвардия». Помню, как только вернулась с семинара в Крыму, под впечатлением от всесоюзного «Артека», сказала Юрию Никифоровичу Ельченко, тогда первому секретарю ЦК комсомола: «Нам нужно думать об украинском «Артеке!» Мы пошли к Владимиру Васильевичу Щербицкому, в то время председателю Совмина Украины. Он выслушал очень внимательно и поинтересовался: «Проект у вас есть?» Я говорю: «Есть». -- «Так, ребята, Совет министров из резерва даст сколько нужно денег. Но организацию берите на себя». Выходим мы из приемной, и Ельченко спрашивает: «А что, разве у нас есть проект? «Нема, но буде», -- говорю. (Смеется). Мы этот проект с чисто комсомольским энтузиазмом за месяц организовали. И появилась «Молодая гвардия» -- великолепный лагерь. Сегодня он принимает 1600 детей летом и 600 -- зимой…
-- В 1975 году вас избрали первым заместителем председателя Президиума Верховного Совета УССР, позже вы стали главой законодательной власти в республике. С чего начали работу в новом качестве?
-- Первые дни я сидела до 12 ночи в здании Верховного Совета (ВС) и изучала документы. Если в комсомоле, скажем, можно было кого-то уговорить и что-то сделать на энтузиазме, то здесь нужно было действовать только в рамках закона. Работа строилась в двух направлениях: подготовка проектов указов и законов и повышение роли постоянных комиссий ВС по контролю за деятельностью министерств и ведомств. В составе комиссий работали очень квалифицированные специалисты -- после того как они всесторонне изучали проблему, мы подавали докладные записки в президиум и на сессию ВС, в Политбюро.
Помню, члены комиссии побывали во всех домах ребенка (тогда в Украине было около шести тысяч таких ребятишек, оставшихся без родителей), и картина у них сложилась очень неприглядная.
Этот вопрос решили оперативно. За полтора года в Украине тогда построили 32 комфортных здания для Домов ребенка (они и сегодня действуют). Подобрали туда хороших работников, повысили им зарплату. А позже, когда я побывала в женских колониях, то узнала от женщин-заключенных, что они после освобождения не всегда могут разыскать своих детей.
-- Почему это происходило?
-- Ведь младших детишек направляли в дома ребенка или детдома, а старших -- в школы-интернаты, и члены семьи теряли друг друга. Мы в Верховном Совете приняли решение: создать в каждой области такую школу-интернат, где бы вместе жили ребятишки из одной семьи. Братья и сестры знали бы друг друга, а матери, выйдя из заключения, не теряли бы своих детей. Одна из таких школ-интернатов появилась в Марьинке Донецкой области. Но там были проблемы. Приезжаю я в Донецк, иду к председателю облисполкома Гридасову -- очень был авторитетный, могучий человек. «Дмитрий Матвеевич, -- говорю, -- надо поехать в эту школу-интернат». -- «Вы думаете, мне больше делать нечего? У меня в области пять миллионов человек -- шахтеры, металлурги! Поезжайте с моим заместителем». -- «Нет, без вас не поеду!»
В конце концов он сдался. И вот мы в интернате. Зашли в детсадовскую группу на концерт. А пацаны, как увидели Дмитрия Матвеевича, кто на плечи залазит, кто за руки держит, а один обнял за ногу и уткнулся головой в колени. И я вижу: у этого могучего человека текут слезы… Потом он сказал: «Валентина Семеновна, обещаю вам, что для этих детей сделаю все!»
-- Ну, а если бы вы тогда не настояли на этой поездке?
-- Так или иначе проблема бы решилась. Но я стремилась к тому, чтобы все делалось… доходчиво. И когда, скажем, на заседании комиссии ВС слушался вопрос об увеличении производства и улучшении качества товаров и продуктов для детей, решила: пусть все будет наглядно. Загодя попросила депутатов привезти из своих регионов детские товары и питание. Они привезли. Мы тихонько разложили все в зале наград, а в день заседания я предложила: «Товарищи, прежде чем заслушать министра, давайте пройдем в соседний зал и посмотрим одну выставку». Открываем двери, и… Вначале все были в шоке от увиденного, потом стали хохотать. Потом возмущаться. У министра, Олега Яковлевича Касьяненко, вырвалось: «Вот эти брючки, где одна штанина короче другой, сделаны не на наших фабриках, а в Грузии!» Он попросил отдать ему эту «выставку» и перенести слушание вопроса на месяц -- чтобы докладывать не о «состоянии дел в отрасли», а о том, как все-таки это состояние улучшить.
«В Москве мне говорили: «Опять у вас новая вышиванка. И когда же таланты Украины иссякнут?»
-- Валентина Семеновна, поговорим об одежде члена Политбюро. Понятно, что с «комсомольскими» плащом и резиновыми сапогами пришлось расстаться…
-- Да и в брючном костюме или открытом платье не явишься на заседания Верховного Совета и в Политбюро. Я носила костюмы строгого «английского» покроя. Как правило, шились они в ателье «Коммунар» очень хорошими мастером по женской одежде -- Григорием Наконечным. А несколько вещей мне сделала народный мастер, художница -- львовянка Кульчицкая. Познакомились с ней в Каневе, в музее Тараса Шевченко, куда мы с мужем и сыном не раз приезжали на экскурсии. В музее как раз экспонировались оригинальные работы художницы. Мы разговорились, и она предложила: «Давайте я что-нибудь сделаю для вас -- вы же представляете Украину!» Так у меня появился костюм от Кульчицкой -- очень красивый, в гуцульском стиле. Я часто надевала его на официальные приемы. И два пальто, одно из которых по моей просьбе мастер сделала в полтавском стиле -- мой папа родом с Полтавщины. Художница, к сожалению, уже ушла из жизни, а вещи, сделанные ею, я с благодарностью храню до сих пор.
Кроме того, на случай официальных мероприятий у меня в запасе всегда была одна из наших украинских блуз-вышиванок. Я их очень люблю. Бывая в командировках в разных уголках Украины, всегда старалась купить на рынке вышиванку. В Полтаве -- вышитую нежным рисунком, белым по белому, в Тернополе -- с яркой широкой вышивкой по рукаву. Тернопольскую блузу (ее, кстати, вышивал мужчина!) я надевала к костюму, как правило, на официальные приемы в Мариинском дворце или Кремлевском Дворце съездов.
-- И наши блузы смотрелись не хуже модных тогда гипюровых?
-- Они великолепно смотрелись! В Москве мне всегда говорили: «Опять у вас новая вышиванка! И когда же таланты Украины иссякнут?» На что я отвечала: «Никогда!»
-- Вы, наверное, там были единственной женщиной в вышиванке?
-- Да, а если точнее -- единственной женщиной, участвовавшей в заседаниях Президиума Верховного Совета СССР. В начале всегда выступали либо Россия, либо Украина. Горбачев чаще всего первой представлял слово мне. И, конечно, я старалась, что называется, не ударить в грязь лицом: тщательно продумывала выступление, записями пользовалась редко.
«Король Непала закупил в магазине «Каштан» весь хрусталь»
-- Скажите, а вам доводилось встречаться с четой Горбачевых в Киеве?
-- Расскажу об одном памятном случае. Михаил Сергеевич с Раисой Максимовной прибыли в Киев, и отсюда мы сразу же вылетели в Донецк. Вся пресса -- и киевская, и московская -- уже сидит в Донецке. А аэропорт не принимает -- туман. Решаем лететь во Львов, где нас ожидали только через сутки. Там из всех СМИ -- один молоденький оператор местного телевидения. И он, бедняга, старается изо всех сил, чтобы отснять визит.
Вечером возвратились в Киев. Горбачев предложил Щербицкому, мне и Масолу вместе отужинать в резиденции, а пока накроют стол, посмотреть программу «Время». Показывают телерепортаж о пребывании Михаила Сергеевича во Львове. М вдруг Раиса Максимовна говорит: «Миша, а почему они не дали ни одного сюжета о моем посещении Львова?» А я по своей простоте и открытости объясняю: ведь все журналисты были в Донецке и один-единственный телеоператор еле успевал заснять приезд главы государства. На что Горбачева отвечает: «Валя, я такой же общественно-политический деятель, как и Михаил Сергеевич. И они обязаны освещать программу моего пребывания так же, как и его». И тут Щербицкий… наступил мне на ногу: дальше -- молчок! И дипломатично предложил перенести совместный ужин на следующий день, поскольку все устали, а ему еще нужно ехать в ЦК просмотреть бумаги.
-- Валентина Семеновна, а часто ли случались курьезы во время визитов в Киев высоких гостей?
-- Забавное недоразумение приключилось, когда в Киеве гостил король Непала. Он, кстати, очень живописно смотрелся в своем белоснежном костюме и чалме на фоне киевского снега… Приближенные короля попросили помочь приобрести сувениры. И вечером референт мне сообщает: в киевском «Каштане» закупили весь хрусталь, а в магазине «Ткани» на Крещатике взяли 10 рулонов (!) ситца. Потом уже мне объяснили: у короля очень много родственников, и всем нужно сделать подарки. А тут, ситец -- натуральный хлопок! -- ценой 87 копеек за метр!..
Но самый любопытный случай приключился во время визита в Украину короля и королевы Швеции. Мы в президиуме Верховного Совета тщательно готовились и, конечно, очень волновались. Владимир Васильевич предложил мне ехать в аэропорт на его ЗИЛе -- надежном и презентабельном. А я на всякий случай поставила в резерв свою служебную машину. Выехали мы с королевской парой -- эскорт большой! -- из Бориспольского аэропорта, и вдруг возле Ленинградской площади ЗИЛ… заглох. Конфуз! А был конец рабочего дня, масса народу на улицах, и все бегут к королевскому кортежу. Что делать? Я быстренько короля за руку -- и во вторую, резервную машину. Подъезжаем к резиденции. И тут представитель службы протокола Москвы мне говорит: «А на вашей машине нет флага Швеции. Король въезжает в столицу государства без штандарта. Это страшное ЧП!» У меня душа в пятки.
Приношу извинение королю. Тот: «Ну что вы, мадам! Никаких проблем. Это же просто техника». Теперь нужно сообщить о ЧП Щербицкому. Сказать -- значит, расстроить, а не сказать -- хуже, другие доложат и неизвестно, в какой форме. Но Владимир Васильевич только поинтересовался, почему это я решила взять резервную машину и распорядился выяснить, что случилось с его ЗИЛом. На этом инцидент был исчерпан.
«Обеды у нас были платные. В конце месяца подавали счет -- и, будь добр, рассчитайся»
-- Вам довелось увидеться в Киеве с Маргарет Тетчер?
-- К сожалению, нет: я была тогда в Москве. Ведь каждый глава законодательной власти союзной республики являлся одновременно и заместителем председателя Президиума ВС СССР, раз в месяц дежурил в ВС Союза в Москве. Увы! С Маргарет Тэтчер мне бы очень хотелось пообщаться. Я глубоко уважаю эту женщину: умница, с твердым характером и железной волей. И то, что она в какой-то момент сама ушла с высокого поста, говорит о ее силе духа.
-- В свое время, кажется, вы добровольно отказались баллотироваться в Верховный Совет УССР?
-- Да, я заявила на сессии о том, что снимаю свою кандидатуру и дальше баллотироваться не стану. Хотя меня выдвинули коллективы четырех областей Украины, и имелась реальная возможность быть избранной.
-- А остаться насовсем в Москве вас не агитировали?
-- Трижды предлагали. Первые раз еще в 1966 году; на XV съезде комсомола было решение избрать меня секретарем ЦК ВЛКСМ. Я категорически отказалась и все дни съезда… проплакала -- вопрос был согласован с Брежневым, а он находился на Дальнем Востоке, и в его отсутствие отменять решение никто не мог. Но я все же «отбилась» -- рекомендовала другого человека. Позже меня собирались назначить замминистра образования СССР, и вновь удалось вернуться в Киев. А в третий раз отказалась работать в Москве уже при Горбачеве… Без Украины мне жизни нет.
-- Валентина Семеновна, общались ли члены Политбюро семьями?
-- Дело в том, что мы все были разные -- и по возрасту, и по интересам. Нас объединяла работа. А неслужебные, число дружеские, отношения у каждого складывались свои. У меня, например, остались друзья по комсомолу, с которыми общаюсь до сих пор. Это -- молодость! И в день моего рождения весь школьный отдел ЦК комсомола приходит к нам домой. Если вдруг меня нет в Киеве, то гостей принимает муж… А вместе с семьями члены Политбюро собирались, как правило, дважды в году: после демонстраций 1 мая и 7 ноября. Все ехали в Залесье на коллективный обед. Но 1 мая 1986 года все были на работе, и с тех пор семьями уже никогда не собирались. Ну, а что касается дней рождения членов Политбюро, то их отмечали в обеденный перерыв -- обедали мы все вместе.
-- И какие блюда подавались на обед?
-- Разочарую вас: самые обычные. Ни красная, ни черная икра не подавались. Летом на столе были «синенькие», а свежие овощи -- круглый год. На закуску -- либо салат, либо рыба. Первые блюда -- на выбор борщ или суп, на второе -- мясо или рыба. Из напитков -- чай, кофе, компот. Крепкие напитки на столе появлялись только в дни рождения. Выпивали буквально по рюмке, и все. И, хочу подчеркнуть, обеды у нас были платные. В конце месяца каждому давали счет -- и, будь добр, рассчитайся.
Как председателю президиума ВС мне полагались представительские -- для приема делегаций. Но, скажу вам, таких фуршетов, как сейчас, тогда не устраивалось. Кофе, чай, печенье, фрукты, иногда шампанское. А если лично ко мне в конце рабочего дня приходили друзья, я звонила в буфет, и нам приносили бутерброды, а вместе с ними счет. За дачи (правда, те деревянные домики не сравнить с нынешними коттеджами) тоже нужно было вносить плату. Кто-то там бывал регулярно. А, скажем, Владимир Васильевич на дачу практически не ездил -- был очень занят…
«В Москве была колоссальная централизация власти, мешавшая развиваться Украине»
-- Вы были знакомы со Щербицким с днепропетровских времен?
-- Нет, когда я работала в Кривом Роге, то с Владимиром Васильевичем не встречалась, знала только, что есть такой секретарь обкома партии. И намного позже узнала, как он впал в немилость у Хрущева. В 1964-м на Политбюро ЦК КПСС он -- единственный из всех присутствующих! -- возразил против разделения партийных органов по отраслевому принципу. Хрущев сказал: «Сопляк, вон отсюда!» Щербицкий поднялся, вышел в приемную, и оттуда его забрали с инфарктом -- в 38 лет! А после отправили в Днепропетровскую область. Познакомились мы с Владимиром Васильевичем уже в Киеве.
-- И каким был стиль его отношений с ближайшим окружением?
-- Он никогда никого не оскорблял, не унижал. Даже в самых сложных ситуациях разговаривал с людьми очень деликатно. Конечно же, ему многое было известно. Как-то он мне сказал: «Вы еще молоды, вам работать и работать. Мой совет: будьте осторожны с таким-то человеком. А в присутствии такого-то постарайтесь быть сдержаннее в высказываниях».
Однажды говорю ему: «Владимир Васильевич, к вам же хорошо относится Брежнев. Ну поговорите с ним! Пусть уйдет на пенсию почетным генеральным секретарем». А он попенял мне на наивность и объяснил, что Брежнев сам уже ничего не решает -- все решает его окружение, которое и удерживает генсека на посту. Будучи делегатом трех съездов партии и слушая выступления Щербицкого в Кремле, я убедилась: в его выступлениях и докладах лишь одна фраза могла быть адресована генсеку, в то время как, скажем, у Шеварнадзе или Алиева хвалебные годы занимали по 15--20 минут.
Знаю, что он еще много работал над текстом, который ему готовили помощники. Не расставался со своей записной книжкой -- там были цифры, расчеты по Украине и Союзу. И когда я, вернувшись из командировки, рассказывала, как прошел пленум, он спрашивал: «А на рынке вы были? Какой привоз, какие цены?» Это был очень ответственный и порядочный человек, который любил Украину. Ведь ему не раз предлагали перейти в Москву. Последние два года, когда Владимир Васильевич уже плохо себя чувствовал, он просился в отставку. Но Горбачев боялся его отпускать.
-- Почему?
-- Потому что это Украина -- махина, задававшая тон всей стране! Да, в Москве была колоссальная централизация власти, мешавшая развиваться Украине, как и другим республикам. Очень многое надо было менять. Но замечу, что при всех трудностях и проблемах еще в 1990-м Украина занимала 7-е место в мире по национальному продукту на душу населения. Не все было так плохо в нашем доме…
Сейчас жена Щербицкого, Рада Гавриловна, живет в Киеве. Дважды в году гостит у дочери Оли в Софии. Но всегда в день рождения Владимира Васильевича она дома. И всегда в 12 часов на Байковом кладбище мы встречаемся…
-- Эта фотография Владимира Васильевича Щербицкого нигде не публиковалась, -- продолжил рассказ Игорь Костин. -- Первый раз я -- единственный беспартийный репортер в АПН -- попал к нему в кабинет, что называется, с парадного хода. Политический обозреватель АПН готовил для журнала «Совьет Лайф» интервью с первым секретарем ЦК Компартии Украины, я делал снимки. И вот навстречу нам поднялся элегантно одетый мужчина -- на нем был темно-синий в полосочку, очень ладно сидевший, костюм. Обычно наши руководители ходили во всем сером, и одежда на них висела мешковато. А это был другой человек -- от него веяло респектабельностью, спокойствием и уверенностью. И как-то сразу исчезла стена между ним и журналистами.
В ходе беседы выяснились очень интересные вещи. Помню, Щербицкий говорил, что порой ему приходится краснеть за свои распоряжения -- пока они спустятся к исполнителям, то их суть искажается… Рассказывал, что в юности играл в военном оркестре на трубе, что обожает Луи Армстронга, хранит все его записи и работает над докладами под его музыку…
Позже я не раз делал его снимки. И всякий раз в конце он просил: «Игорь, а теперь сними для моего внука!» У меня не было возможности передать эту фотографию внуку Владимира Васильевича, и, пользуясь, случаем, дарю ее через газету.
Читайте нас в Facebook
