Александр Моторный: "Защитники донецкого аэропорта — стальные люди"

Они не любят называть себя героями, но, по сути, уже стали таковыми — тележурналисты и операторы, которые с первых дней противостояния на Майдане и начала военных действий на востоке страны находятся на передовой. Они одеты в каски, бронежилеты, только в руках вместо оружия микрофон и камера. Мы не знаем имен и лиц многих героев войны, но уже хорошо знакомы с журналистами, которые рассказывают о подвигах наших военных. Из этой команды и специальный корреспондент ТСН («1+1») Александр Моторный и оператор Сергей Киселев. Последние две недели они находятся под Донецком и стали первой телегруппой, которой удалось попасть на территорию донецкого аэропорта.

— Вы поехали на восток во время перемирия. Оно хоть как-то ощущается?

— Если месяц назад была более или менее четкая линия фронта, то когда начало формально действовать перемирие, бои стали носить локальный характер. По большому счету, ни о каком режиме прекращения огня речь не шла. Но в то же время мы были на участке дороги между Пантелеймоновкой и Ясиноватой, где командирам подразделений с украинской стороны удалось договориться с руководителями сепаратистов о прекращении огня. Конечно, без каких-то особых гарантий, но бойцы даже нам признавались: «Восемь дней мы уже можем ходить в полный рост». И таких участков достаточно много. Но есть и места, где по-прежнему ведутся бои. Это поселки Счастье, Новоайдар, Дебальцево, Попасная и территория вокруг донецкого аэропорта. В конце минувшей недели по всей линии фронта бои активизировались и очагов противостояния стало намного больше. Причем стреляет все, что только может стрелять: «Грады», «Тюльпаны».

— «Тюльпаны» — это еще более страшное оружие?

— Это самоходная артиллерийская установка, которая стреляет минами очень большого калибра. Командир одной из бригад говорил мне, что несколько раз из «Тюльпанов» обстреливали аэропорт в Донецке. В снаряде этого вида оружия два килограмма тротила и он оставляет после себя 10-метровую воронку.

— Вы с оператором пока единственная группа, которой удалось попасть на территорию донецкого аэропорта, подвергающегося постоянному обстрелу.

— До нашего приезда в зону АТО здесь работал мой коллега Руслан Ярмолюк. Один из командиров подразделения (я не могу называть конкретные данные) оказался его хорошим знакомым. Военнослужащий имеет отношение к подразделениям, которые удерживают донецкий аэропорт. А это кировоградский спецназ, днепропетровская 93-я механизированная бригада, бойцы «Правого сектора». Буквально на днях туда пыталась прорваться часть 79-й десантной бригады и понесла большие потери. Подступы к аэропорту, по сути, тылы, охраняют бойцы батальона «Днепр». Через знакомого Руслана нам удалось договориться о возможности попасть в аэропорт. Мы приехали на крайние позиции и провели там около двух суток в ожидании конвоя, который должен был сопровождать нас в донецкий аэропорт. Сектор обороны составляет 220 градусов, аэропорт полностью не окружен. Есть участок, где нет боевиков, его держит подразделение «Днепр». От наших позиций до аэропорта примерно 2,5—3 километра. Дорога, соединяющая эти два места, находится под постоянным огнем. Проехать по дороге можно только, как говорят ребята, в броне. Конвой занимается тем, что подвозит бойцам боеприпасы, еду, воду, забирает убитых, вывозит раненых.

— Такая дорога жизни…

— Громкая фраза, но на самом деле, наверное, так оно и есть. Мы проехали эту дорогу в сопровождении танка, БМП, находясь в МТЛБ (малый тягач, легкий бронированный). Взяли с собой минимум оборудования. Слава Богу, доехали, хотя эта дорога была очень опасной. По нам постоянно велся огонь, летали осколки. Наша броня спасает от автомата Калашникова, но если оружие чуть сильнее, то она уже не поможет. Когда мы ехали, у меня было ощущение полного бессилия и понимания того, что сделать ты ничего не можешь. Я в каком-то смысле фаталист. Не случилось — значит, еще не время…

В донецком аэропорту мы провели полтора дня. Бойцы нас встретили и первым делом накормили, напоили чаем. У спецназа оказался прекрасный повар. Это парень-контрактник, непрофессиональный кулинар, который воюет наряду со всеми, а готовить — просто его дополнительная обязанность.

Знаете, какое мое впечатление от встречи с бойцами? Там находятся стальные люди. Конечно, сложно сейчас судить о степени героизма, поскольку уже много чего мы увидели за время военных действий. Но ребята действительно заслуживают восхищения. Мне очень хотелось о них рассказать. При всей непростой ситуации они действуют абсолютно хладнокровно, так четко и слаженно, что не остается сомнений в нашей победе.

— Что из себя сейчас представляет донецкий аэропорт?

— Говорят, именно в Донецке была одна из самых лучших бетонных взлетно-посадочных полос. Так вот она уцелела. От терминалов мало что осталось. Они сейчас больше напоминают первую стадию своего строительства, когда стояли лишь бетонные перекрытия. Позиции бойцов разбросаны по всей территории аэропорта. Они там и окопы нарыли, блиндажи, секретные места. У них есть достаточно техники, снарядов, боеприпасов. Из машин аэропорта не осталось ничего, они стоят грудой покореженного металла вдоль всего терминала. Я видел лишь полтора самолета. Один лежит прямо на взлетной полосе рядом с терминалом. Хвостовая и носовая части у него уцелели. Недалеко валяется часть еще одного самолета.

*От донецкого аэропорта мало что осталось. Он сейчас больше напоминает первую стадию своего строительства, когда стояли лишь бетонные перекрытия

— В аэропорту есть бойцы, которые находятся там уже пять месяцев?

— Да, этих ребят много. Они говорят, когда заходили в аэропорт, он еще был в полном порядке. Более того, в начале августа (туда на смену 25-й десантной бригады заходила93-я) еще сохранялись указатели, надписи аэропорта и были не повреждены некоторые внутренние помещения. За последний месяц все резко изменилось. Бойцы говорят, если раньше боевики работали, в основном, по территории, то с 14 сентября активно начали вести стрельбу по терминалам.

— Какое настроение у бойцов?

— Командир спецназа мне признался, что у него было несколько бойцов, которые морально не выдержали напряжения. Есть военные, которые уехали, передохнули и вновь вернулись. Как говорят сами ребята, те, кто там остался, настоящее братство. Безусловно, им тяжело, они хотят домой, мечтают отдохнуть. Но когда им задаешь вопрос о том, что, дескать, есть договоренность об обмене, они взрываются и отвечают: «Какой, к черту, обмен, если тут погибли наши друзья. Мы за это стояли, стоим и никому не отдадим». Понятно, что они выполнят приказ как люди военные, но отдавать аэропорт не настроены.

— Бытовые условия у наших бойцов терпимые?

— Стационарного электричества и воды нет. Но ребята мастера на все руки, с помощью генераторов решают все проблемы. Время от времени у них появляется электричество, они находят способы доставлять воду. Большинство бойцов, особенно спецназа, гладко выбриты. Но есть и другая часть — бородачи. Они говорят, что сбреют бороды, когда победят. Ребята нормально питаются и сумели наладить свой быт, находятся в неплохой форме. Бойцы стараются придерживаться режима тишины, лишь время от времени выходят на связь со своими близкими. Мы даже один раз по Интернету сумели включиться из аэропорта в прямой эфир ТСН.

— Я видела этот сюжет. Вы делали репортаж, находясь буквально в нескольких шагах от солдата, который вел бой. Неужели не было страшно?

— Бой велся на расстоянии 50 метров. Конечно, это очень близко. Что я чувствовал? Наверное, уже ничего. У меня как-то странно реагирует организм на подобные вещи. Конечно, было страшно, я не поверю никому, кто скажет обратное. Когда ты боишься, то как минимум предпринимаешь усилия для того, чтобы себя обезопасить. По большому счету, ведь никто нас не посылал в донецкий аэропорт. У нас самих было понимание того, что это надо сделать. Понятно, когда журналисты попадают в подобные места, бойцы невольно берут на себя ответственность за них. В этом случае я всегда говорю, что готов выполнить любой их приказ. Если надо упасть лицом в грязь, тут же сделаю это.

Признаюсь, если бы у нас была возможность, мы бы еще задержались в донецком аэропорту. Просто у нас с оператором «села» абсолютно вся аппаратура. Обратно возвращались той же дорогой. Нас сопровождал конвой, а в числе ребят — капитан по имени Сергей. Он был ротным 93-й десантной бригады, такой боец до мозга костей. Каждый день ездил этой дорогой жизни, вывозя раненых и доставляя продовольствие. Когда мы возвращались, начался обстрел, экипаж танка отказался ехать. Тогда Сергей сам сел на место механика-водителя в танк и благополучно вывез нас и одного раненого парня в безопасное место. А несколько дней назад я узнал, что Сергей погиб. Это случилось в тяжелом бою возле донецкого аэропорта. Лишь на следующий день Сергея, сильно обгоревшего, смогли вытащить из БТР. Вот такое перемирие…

— Кто воюет против наших бойцов?

— Аэропорт атакуют сразу с нескольких сторон разные группы, которые, по всей видимости, не подчиняются единому командованию. Там есть батальоны «Оплот», «Восток», отряд полевого командира с позывным Чечен. Со стороны Донецка аэропорт атакует отряд боевика с позывным Гиви. Почему активизировались атаки? Якобы этому Гиви пообещали большую сумму денег, если он до определенной даты возьмет аэропорт. Для всех это очень важная стратегическая точка. А для наших бойцов она стала и неким рубежом, за который нельзя отступать.

11069

Читайте нас у Facebook