Мустафа Найем: "Майдан в России еще впереди. И он будет страшнее нашего»
Родившийся в Кабуле и выросший в Киеве Мустафа Найем в особом представлении не нуждается. Известный в прошлом журналист, общественный активист, а ныне народный депутат часто конфликтует с коллегами, жестко отстаивая свою позицию по тем или иным вопросам, критикует руководство страны за недостаточную борьбу с коррупцией и искренне верит в большое европейское будущее Украины.
21 ноября 2013 года именно Мустафа Найем призвал в «Фейсбуке» киевлян выйти на столичный майдан Незалежности в знак мирного протеста против неожиданного отказа тогдашнего президента Виктора Януковича подписать Соглашение об ассоциации с Евросоюзом. Жестокое избиение «Беркутом» студентов на Майдане в ночь с 29 на 30 ноября переполнило чашу терпения украинцев. И акция протеста переросла в противостояние — позже его назвали Революцией достоинства, — которое дорогой ценой жизни Небесной сотни положило конец правлению коррумпированного и авторитарного правящего режима. В течение двух с половиной лет события сменялись как в калейдоскопе: Виктор Янукович с ближайшими подельниками бежал из страны, Россия аннексировала Крым и развязала войну на Донбассе, в Украине состоялись парламентские и президентские выборы…
Тем не менее обещанные новым руководством страны радикальные реформы пока пробуксовывают, а темпы борьбы с коррупцией и клановой экономикой оставляют желать лучшего. Об этом и многом другом «ФАКТЫ» поговорили с Мустафой Найемом накануне его 35-летия.
— Вы родились в День Конституции. 28 июня 1996 года, когда народные депутаты после почти 24-часового заседания, сопровождавшегося невероятным накалом страстей, наконец-то приняли Основной Закон, вам исполнилось всего 15 лет. Помните тот день или тогда еще не интересовались политикой?
— Я учился в физико-математическом лицее. И тогда больше увлекался квантовой физикой, биографией и работами нобелевских лауреатов Альберта Эйнштейна и Макса Борна, чем политикой. Осознание того, что родился в такой важный день, пришло намного позже.
— Как случилось, что поклонник Эйнштейна и выпускник факультета авиационных и космических систем Киевского политехнического института увлекся журналистикой?..
— Самолетостроение и ракетная отрасль находились тогда в упадке. А я всю свою жизнь любил читать и писать. К тому же был очень любопытным и обладал обостренным чувством справедливости, старался во всем докопаться до истины. Мне кажется, что это две базовые ценности для журналиста. В результате в 2004 году стал корреспондентом отдела политики в информационном агентстве «Контекст-Медиа», затем перешел работать в газету «Коммерсантъ-Украина», позже — в «Украинскую правду» и на телевидение…
— Юбилей праздновать собираетесь?
— Никогда не отмечал день рождения публично, вне дома или близкого круга друзей. Но в этот юбилей планирую объявить сбор средств для участников АТО и детей с Донбасса. Мой брат Маси сегодня стоит на передовой в Авдеевке, и его батальону для защиты Родины много чего не хватает. А для детей из прифронтовой зоны мы организовали специальный языковой лагерь под Киевом. Поэтому лучшим подарком для меня станет взнос на хорошее дело. Место и время озвучу позже.
— Ваш сын Марк-Михей разделяет ваши начинания?
— Ему сейчас восемь, и он пока еще далек от моих дел. Сын увлекается шахматами, сейчас тренирует свои навыки в летнем лагере. Я им очень горжусь. Но в шахматы играть уже не сажусь. Бесполезно. Он всегда выигрывает, а если не выигрывает, мы ссоримся (смеется).
— Ваш отец работал заместителем министра образования в Афганистане до вывода советских войск в 1989 году. Он был членом правившей тогда Народно-демократической партии, принадлежал к так называемой номенклатуре с ее привилегиями?
— Нет, мой отец никогда не состоял в партии, скорее, наоборот, был нонконформистом. Отец отвечал за строительство школ в отдаленных регионах Афганистана, где, мягко говоря, не жаловали чиновников, исповедующих марксистско-ленинскую идеологию. Он отличный организатор, понимал простых людей и все процессы, происходившие тогда в стране. Никаких привилегий должность отца не давала. Жили всей семьей в Кабуле в доме маминых родителей. Автомобиля у нас не было, отец все детство возил меня на велосипеде. Поэтому мажором себя никогда не чувствовал.
Отец хотел получить кандидатскую степень и мечтал учиться в Москве. Но ему предлагали либо Ташкент, либо Баку. Для беспартийных афганцев не было мест в вузах российской столицы. Уже в разгар перестройки в СССР отец таки добился разрешения и в 1989 году поступил в аспирантуру Научно-исследовательского института психологии в Москве, защитил кандидатскую диссертацию по теме «Саморегуляция деятельности детей дошкольного возраста».
— А как ваша семья оказалась в Киеве?
— Моя родная мама ушла из жизни, когда мне было три года. А во время учебы в Москве отец познакомился с киевлянкой — моей будущей приемной мамой. У них случился красивый роман, и спустя несколько лет они поженились. В 1991 году отец взял академический отпуск и приехал в Киев. В это же время распался Советский Союз, а гражданская война в Афганистане разгорелась с новой силой. Нужно было что-то решать. Многие наши родственники уехали в Европу, но отец полюбил Киев, который был таким же зеленым, как Кабул. И мы остались здесь.
— Никогда не думали о том, что если бы 21 ноября 2013 года вы не призвали в «Фейсбуке» людей выйти на Майдан, то, возможно, не было бы последовавших за этим кровавых событий?
— Погибшие на Майдане, расстрелянные герои Небесной сотни — большая рана для всей страны. Ничто не может оправдать гибель людей, отстаивающих свою свободу и право жить в европейском демократическом государстве. Но если бы украинцы не сопротивлялись и не вышли на акции протеста, последствия были бы катастрофическими для нескольких следующих поколений. Достаточно посмотреть, что происходит в Беларуси и России, где репрессии стали нормой жизни, где бесследно исчезают или годами гниют в тюрьмах люди, отважившиеся на протест против диктаторов. Но если в этих странах подобные процессы — естественное продолжение политики Советского Союза, то в Украине изначально сложилась другая ценностная повестка дня. В нашей стране сформировалось новое поколение, способное инициировать Майдан и отстоять свой европейский выбор. Три миллиарда долларов, которые Путин дал Януковичу в декабре 2013-го — это была взятка за смену исторической перспективы государства. Но, чтобы вернуть нас в орбиту Кремля, необходимы были более радикальные и жесткие методы. Я думаю, если бы не Майдан, многие из нас сейчас сидели бы в тюрьмах, и мы с вами уже вряд ли смогли бы так свободно обсуждать эти темы.
Сегодня большинство россиян и белорусов инфицированы геном страха перед государством. Они боятся его репрессивной машины, но, полагаю, их Майдан еще впереди. И он будет страшнее нашего. На мой взгляд, украинцы вовремя сделали свой исторический и ценностный выбор.
— За который нам приходится дорого платить…
— Свобода и ответственность стоят дорого. В противном случае — порабощение, когда отдаешь часть своего суверенитета некоему дяде, который будет все решать за тебя. Такая модель государства работает во многих странах, но она вряд ли приемлема для нас.
— Не успели еще разочароваться в политике? Бывают моменты, когда кажется, что в Украине ничего нельзя изменить?
— Политика — это работа. Конечно, как и в любой другой сфере деятельности, случаются разочарования. Бывают моменты, когда кажется, что ты что-то реально делаешь, а в результате ничего не меняется. Но где этого нет? Два года назад зарплата народного депутата составляла порядка четырех тысяч долларов, и ее получали любовницы, родственники, водители и охранники олигархов, которых они завели в парламент. Сегодня в Верховную Раду пришли новые люди, многие — из гражданского общества. Они сознательно снизили себе зарплату, блокируют прохождение коррупционных законопроектов и поддерживают реформаторские инициативы. И чтобы кто ни говорил, страна, хоть и медленно, но меняется к лучшему. Однако, к сожалению, в ходе этого планомерного движения вперед приходится все время воевать со старой системой и коррупционерами, которые остались во всех ветвях власти. Приходится в том числе сидеть за столом переговоров с олигархами вместо того, чтобы взять себе в партнеры избирателей и опереться на поддержку простых людей.
— Скажите, а вы лично машинами из гаража Верховной Рады пользуетесь?
— После злоключений с моим мотоциклом, который периодически то таранили, то угоняли, пересел на такси. Поскольку много езжу по стране, начал задумываться о покупке бюджетного автомобиля. Но, признаюсь, иногда вызываю служебное авто, когда, например, нужно срочно ехать в аэропорт «Борисполь». В этом случае я точно знаю, что машина придет вовремя. (Смеется.) Впрочем, я бы отменил статью в бюджете на содержание автопарка парламента и направил эти средства на повышение зарплаты народных депутатов. Пусть сами решают, на каком транспорте им ездить.
— На прошлой неделе спикер Андрей Парубий дважды досрочно закрывал заседание парламента из-за отсутствия кворума в зале. Как вы считаете, его инициатива лишать прогульщиков зарплаты решит проблему рабочей дисциплины народных депутатов?
— Вряд ли. Вот если бы голосование проходило большинством из присутствующих в зале народных депутатов, то есть пришли три человека, два из которых поддержали тот или иной законопроект, было бы другое дело… Многие задумались бы. Сегодня же Верховная Рада впервые в истории независимой Украины возглавила рейтинг недоверия общества среди всех институтов власти.
Проблему работоспособности парламента могли бы решить досрочные выборы, но, к сожалению, даже фракции демократического лагеря не хотят менять действующую смешанную избирательную систему, мажоритарная составляющая которой является главной причиной злоупотреблений и политической коррупции.
5883Читайте нас у Facebook
