Нащупав тайник в стене старого платяного шкафа, житель житомира вадим коряко обнаружил документы, удостоверяющие, что он является… Родственником английской королевы
Новость о том, что в Житомире объявился родственник британской королевы, оказавшийся «по совместительству» еще и сыном английского шпиона, я пропустила мимо ушей. Мало ли «детей лейтенанта Шмидта» бродит по городам и весям страны? Но любопытство взяло верх над неверием, и вскоре я въезжала в город, покрытый плотной пеленой моросящего дождя. Первый же взгляд, брошенный на героя невероятных слухов, остудил мой скептицизм. На вокзале, придерживая крупного холеного пса на поводке, корреспондента «ФАКТОВ» встречал… настоящий потомок Виндзоров. Однако, несмотря на внешний лоск и типичную английскую наружность, в моем собеседнике нет-нет да и чувствовался растерянный мальчишка, заблудившийся в лабиринтах собственной родословной.
После смерти отца из дома исчезли все его фотографии
История умалчивает, где именно познакомились его отец с матерью. А Вадим никогда не спрашивал. Ему достаточно было ощущать тепло и уют домашнего очага, которое старательно создавали для мальчика его немолодые уже родители. Когда малыш родился, его матери Зинаиде Сергеевне Коряко, в девичестве Зиновьевой, было 42 года, отцу -- Михаилу Романовичу Коряко -- 58. К тому времени отец, работавший много лет директором Житомирской областной филармонии, ушел на пенсию по состоянию здоровья. Мама, оставив работу прокурора, трудилась заведующей загсом.
-- Сколько я ни вспоминал позже, ничего «странного» в нашей семье найти не мог, -- рассказывает Вадим. -- Это была самая обычная советская семья, можно сказать, образцовая. Мы жили в центре города, в престижном обкомовском доме. В доме главой была скорее мама, чем отец. Она была строгой, авторитарной женщиной. Отец, наоборот, сама мягкость и дипломатичность. Он очень мало говорил -- больше молчал. Но даже в его молчании чувствовалась, как принято сейчас говорить, харизма. Папа был очень пунктуален. Большое значение придавал этикету. Выйти за почтой в подъезд, не надев при этом чистой рубашки и галстука, упаси Бог! А сесть за обед на десять минут позже вообще считалось верхом неприличия. Мы питались строго по часам пять раз в день. Если не считать постоянную овсянку с яйцом на завтрак, феноменальную пунктуальность отца и три книги английских писателей на языке оригинала, в доме не было ничего такого, что бы наталкивало на мысль об английском прошлом.
Единственное, отец не афишировал знание родного языка, которым, как оказалось, владел в совершенстве. Когда в 1980 году через Житомир несли факел Олимпиады, к папе наведался британский фоторепортер, освещавший это событие. Его звали Ян, фамилии не помню. Отец с ним говорил на английском без запинки, что меня очень удивило. Со стороны эта беседа выглядела так, будто начальник разговаривал с подчиненным и давал ему какие-то указания. Журналист только кивал головой: «Йес, сэр! Йес, сэр!.. » Я попросил отца научить меня английскому, но ему эта просьба почему-то не понравилась. Он сказал: «Захочешь -- выучишь сам».
… Через год Михаила Романовича не стало. Он умер в возрасте 71 года. 13-летний сын, тяжело переживший смерть отца, попытался как-то разыскать его фотографии. Но, к своему удивлению, обнаружил, что в доме нет ни одной его фотокарточки. Кто-то вырезал изображения Михаила Романовича из фотографий, где он был с супругой и сыном. И «прошелся» по всем документам, оставив лишь следы от вырванных изображений их владельца.
Увидев титул прадеда Вадима в документе о венчании, англичанка тут же пригласила его в Лондон
Как-то в конце 1999 года Вадим полез в коробку, где хранились документы на бытовые приборы. Из инструкции к пылесосу неожиданно выпал листок. Присмотревшись, Вадим понял, что перед ним какая-то «альтернативная» копия свидетельства о рождении отца, содержащая сведения, не имеющие к папе ни малейшего отношения. В свидетельстве совпадала только дата рождения -- 1910 год. Из остальных же данных следовало, что его отец Киплинг-Коряко Майкл Романович, по национальности англичанин, по крещению методист, родился в городе Ноттингеме, графстве Ноттингемшир, в… Англии. При этом он являлся подданным Великобритании.
Написанное выглядело столь невероятным, что Вадим, будучи твердо уверенным, что его папа, украинец, рожденный в Новых Санжарах Полтавской области, никуда дальше Киева не выезжал, даже не стал разговаривать с матерью на эту тему. Посмеявшись, как он тогда посчитал, над чьей-то шуткой, очень быстро ее забыл. Но вскоре наткнулся на еще один документ. Это была старая полуистлевшая бумага с вензелями и затейливым рукописным текстом на английском языке. В тот день Вадим как раз собирался ехать в Киев к своему другу, по профессии историку. Прихватив обе бумаги, он отправился в столицу.
Приехав в Киев, юноша решил перекусить. Зайдя в кафе, Вадим заметил молодую женщину, отличавшуюся нездешней бледностью кожи -- она просвечивала, как фарфоровая. «Вы из Америки?» -- спросил он. -- «Нет, Англия», -- ответила незнакомка на ломаном русском. «В таком случае, не могли бы вы посмотреть эти документы?» -- попросил он и, взяв недопитый томатный сок, пересел за стол англичанки. Изучив документы, женщина подняла на него глаза: «Где вы это взяли?» -- «У себя дома». -- «Это справка о венчании людей из очень титулованного рода, -- сказала незнакомка. -- Берегите этот документ». -- «А что в нем написано?» -- поинтересовался Вадим, который не очень хорошо знал английский. -- «Во имя Господа нашего Иисуса Христа! -- монотонным голосом стала переводить англичанка. -- Этим документом подтверждается венчание сэра Роджера Дэвида Киплинга, сына сэра Вилмора Фрэнсиса Дрэйка, баронета из Ноттингемшира, и леди Анны Сакс-Кобург-Гот, третьей дочери графа Альберта Сакс-Кобург-Гот из Саксонии. Справка выдана в лондонской церкви Святой Моники 8 января 1868 года… »
«Эти люди ваши родственники?» -- спросила женщина. -- «Кажется, да, -- пробормотал Вадим, вспомнив, что в свидетельстве отца, которое он нашел раньше, тоже было написано, что тот родился в Ноттингемшире. -- Наверное, это прабабушка и прадед, -- неуверенно протянул он… » В глазах англичанки сверкнул огонек интереса: «Как тебя зовут? Если хочешь, я помогу тебе установить твою родословную».
Вадим и Энн обменялись адресами. Вернувшись в Житомир, Вадим отправился в библиотеку. Тщательнейшим образом изучив Большую советскую энциклопедию, парень обнаружил, что род Сакс-Кобург-Гот, к которому принадлежала его прабабка по отцу, являлся одной из ветвей… правящей королевской династии Виндзоров. Именно вступление на престол Эдуарда VII, сына королевы Виктории и принца Альберта, представителя германского дома Сакс-Кобург-Гота, и положило в 1901 году начало Виндзорской династии. Таким образом, он, Вадим Коряко, правнук леди Анны Сакс-Кобург-Гот из Саксонии, являлся дальним родственником английской королевы!
Выбросив из шкафа подарок Энн за 20 тысяч фунтов стерлингов, гость схватил собаку и уехал в аэропорт
Не зная, что делать с этим открытием, Вадим решил попросту о нем никому не сообщать. Ну кто бы ему поверил? Да и кроме ветхого листочка бумаги, датированного позапрошлым веком, никаких других доказательств родства с королевским домом у него не было. Вадим продолжал вести обычную жизнь. Работал журналистом в одной из житомирских газет, увлеченно изучал искусство рукопашного боя, выгуливал любимицу -- собаку Авесту, которую считал самым разумным существом на свете. Когда после длительной переписки Энн, уверявшая его, что занимается изучением его родословной, прислала ему гостевой вызов на три месяца, о своем знатном происхождении он уже не вспоминал. И в Англию отправился просто посмотреть страну.
Очень скоро Вадим понял, что его англичанка, которую он принял в Украине за обычную путешественницу, достаточно богата. Об этом говорил и класс жилья -- она занимала целый этаж в двухэтажном кирпичном доме, и марки принадлежащих ей машин, и пять раскормленных мастифов, за которыми ухаживала прислуга -- эмигранты из Румынии и Белоруссии. Он никак не мог взять в толк, зачем столь независимая и обеспеченная дама пригласила и принимает по-королевски какого-то едва знакомого мужчину с Украины? Никаких поисков его родословной она не вела. Интереса к нему не проявляла. Даже не всегда удосуживалась поменять деловой костюм на какой-нибудь привлекательный домашний наряд, если они вдруг встречались вечером за ужином в столовой. Он был предоставлен самому себе и целыми днями гулял вместе со своей собакой Авестой (Энни «пригласила» и ее) по набережной, подставляя лицо прохладным струям дождя.
Наконец, все прояснилось. Хозяйка стала брать его на приемы, предварительно поменяв весь его гардероб. Вадим, быстро вжившийся в роль светского льва, держался с таким аристократизмом и непринужденностью, как будто всю жизнь прожил в королевском дворце. Прием заканчивался у нее в спальне. Теперь ни один выход в свет не обходился без русского гостя, в жилах которого текла кровь Киплингов и Сакс-Кобург-Готов. Импозантный потомок английского баронета, лет на пять моложе своей спутницы, повышал ее престиж в глазах общества. Однако в скором времени Вадима стал тяготить и этот спектакль, и двусмысленность своего положения. К тому же он никак не мог понять, испытывает ли англичанка хоть какие-то чувства к нему?
Сообщая Энн о своем отъезде, он надеялся наконец узнать, что скрывается за холодным взглядом ее темно-серых, как потоки Темзы, глаз. Что она сейчас сделает? Улыбнется? Расплачется? Начнет просить, чтобы он остался? «Не уезжай, -- попросила его Энни. -- Давай поженимся». И деловито объяснила: «Мне нужен твой титул».
Вадим опешил. Он, конечно, знал, что Энни выбилась из низов, тяжело работала и цеплялась за каждую возможность подняться хотя бы еще на одну ступеньку социальной лестницы. Но так откровенно, не маскируясь, объяснять мотивы замужества! И тут в нем взыграла голубая кровь. Из гостевой комнаты вылетели костюм, рубашка и туфли от Армани за 20 тысяч фунтов стерлингов, которые она подарила Вадиму. Пораженная тем, как легко этот никому еще не известный потомок королевского рода отказался и от ее подарков, и от нее самой, и от сытой жизни в Англии, Энни попыталась его удержать. Но, схватив собаку, оскорбленный гость взял такси и уехал в аэропорт.
Дед Вадима Джозеф Киплинг, проникший в СССР с секретной разведывательной миссией, был расстрелян по приговору ревтрибунала
Узнав, чем закончились приключения сына в Англии, Зинаида Сергеевна воскликнула с неожиданным торжеством: «Я говорила, что не нужна тебе Англия! До добра она не доведет!» Вадиму показалось, что мама даже рада тому, что он там не остался. «Ну почему? -- возразил сын. -- Я мог бы там жениться. Забрал бы тебя к себе» -- «Нет, нет! -- быстро произнесла мать. -- Я не хотела бы жить в Лондоне. Если умирать -- так уж здесь».
-- И все же мама не собиралась умирать. Иначе рассказала бы мне хоть что-то перед смертью, -- считает Вадим. -- Но не успела. В тот день она пошла на базар, принесла картошки. Мы поужинали, и мама легла спать. Я сидел на кухне, что-то писал и вдруг услышал, как завыла Авеста. Я бросился в комнату -- мама вроде бы спала. Начал расталкивать -- не просыпалась. И только когда Авеста заскулила и стала тыкаться мне в колени, я понял: мамы больше нет. Находиться в этой квартире я не мог. Собака две недели плакала без перерыва. Я выкуривал по три пачки сигарет в день. Мне показалось, что продать квартиру будет лучшим выходом. Новую квартиру я купил поближе к дочери от первого брака, чтобы иметь возможность с ней чаще гулять. Мебель на кухню решил смастерить из старого родительского платяного шкафа. Когда я перевез его с прежней квартиры и стал разбирать, в боковой стенке шкафа заметил аккуратно выдолбленное углубление, забитое гвоздями, которые были покрыты ржавчиной…
… Вадим отогнул гвозди и нашарил рукой в тайнике какой-то пакет. Поначалу подумал, что это советские, давно вышедшие из употребления деньги. Однако в целлофановом пакете лежали скрученные в трубку документы. Когда он их прочитал, ему стало не по себе. Написанное казалось чьим-то глупым розыгрышем. Но если бы документы не были подлинными, разве стали бы их так тщательно прятать мать с отцом? Два дня Вадим не выходил из дому -- разбирал полузатертые буквы на истлевших от времени бумагах. Когда потрясение прошло, он сопоставил документы и попытался восстановить историю своего рода по отцовской линии.
-- Итак, мой прадедушка Роджер Киплинг, сын английского баронета, и прабабушка Анна из знатного германского рода Сакс-Кобург-Гот венчались в Лондоне в 1868 году, -- рассказывает мой собеседник. -- В 1870 году в Англии, в Ноттингемшире у них родился сын Джозеф. Ребенок вырос, получил образование и в 1902 году под видом колониста из Англии проник в царскую Россию с… секретной миссией резидента британской разведки. В России мой дедушка Джозеф (то ли в целях прикрытия, то ли по любви) нашел себе русскую невесту из английских колонистов. Ее звали Ханна-Элена Коряко (Уотсон). Бабушка Ханна (Анна) родилась в Новых Санжарах Полтавской области и была подданной Российской Империи.
… В 1910 году у супружеской пары родился первенец Майкл (Михаил Романович Коряко -- отец Вадима). Судя по документам, свою жену британский резидент рожать возил в Англию, в графство Ноттингемшир. Позже появился на свет еще один сын по имени Уинстон. Что произошло дальше, Вадим узнал из обрывка документа, найденного там же, в тайнике.
«27 апреля 1922 года.
Гражданке Коряко Анне Федоровне, урожденной Уотсон, проживающей в пос. Новые Санжары Полтавской области
Довожу до вашего сведения, что ваш муж сэр Джозеф Киплинг расстрелян по приговору полевого революционного трибунала 4 апреля с. г. по обвинению в подрывной шпионской деятельности против Советской России. ВЧК УСР имеет неопровержимые доказательства того, что ваш муж на самом деле являлся капитаном британской разведки и принимал непосредственное участие в заговоре против Советской республики вместе с полковником британской разведки Локартом и являлся одним из его резидентов на Украине. ВЧК приняла решение относительно вас. Поскольку вы являетесь (дальше неразборчиво. -- Авт. )… вам запрещено покидать Новые Санжары без официального разрешения ЧК. Поскольку вы имеете на иждивении двоих малолетних сыновей Дж. Киплинга, имущественное право за вами сохранено.
Оперуполномоченный ВЧК Сергейчук»
Как после 1922 года складывалась судьба малолетних сыновей расстрелянного британского шпиона Уинстона и Майкла, неизвестно. Они как будто исчезли. Растворились в воздухе. Через 25 лет в Житомире появился высокий, поджарый светловолосый мужчина. По документам он числился как Михаил Романович Коряко. Это был Майкл Киплинг, старший сын расстрелянного резидента английской разведки.
Ребекка Киплинг, похоронив мужа-разведчика, умерла при родах в Лондонском госпитале
Но на этом находки не закончились. Среди бумаг хозяин нашел старое свидетельство о своем рождении, где было записано, что он, Вадим Коряко, родился в 1968 году в… Лондоне. Вадим подумал, что это уже слишком. Но к свидетельству прилагалось заявление, написанное отцовской рукой.
«Заведующему родильным отделением горбольницы N1 г. Житомира. От Коряко (Киплинга) Михаила Романовича, г. Житомир, пер. 4-й Смолянский, 2а.
Я, Коряко (Киплинг) Михаил Романович, и моя жена, Коряко Зинаида Сергеевна, с 27. 12 1967 по 17. 01 1968 пребывали на территории Великобритании, где нами был усыновлен мой родной племянник, Роланд Майкл Киплинг, родившийся 8 января 1968 года в Лондоне, Великобритания. Его отец, Уинстон Киплинг, является моим родным братом, гражданином Великобритании. Являясь полковником британских спецслужб, он трагически погиб при исполнении служебных обязанностей за три месяца до рождения сына.
Мать Роланда, Ребекка Киплинг, умерла при родах. Поскольку я родился в Англии и имею британский паспорт, нам с женой было разрешено усыновить Роланда, и в роддоме в Лондоне ему была выписана справка о рождении на имя Вадима Майкла и присвоена наша фамилия, что не противоречит закону о тайне усыновления. Как следует из вышеизложенного, отцом Вадима Майкла Киплинга-Коряко является мой родной брат, сэр Уинстон Киплинг, ныне покойный. В целях сохранения тайны усыновления все документы, касающиеся настоящих родителей Вадима Киплинга и его отношения к ним, по моему требованию ликвидированы, так как усыновленный нами мальчик переехал с нами в СССР. А так как я и мой покойный брат являемся дальними родственниками Британской Королевской семьи, знать свое настоящее происхождение мальчику в дальнейшем будет опасно. Поэтому в целях сохранения тайны усыновления прошу выдать справку о том, что мой сын, Вадим Майкл Киплинг родился не в Лондоне, Великобритания, а в г. Житомир, УССР, и прошу записать его как Коряко Вадима Михайловича, родившегося 8. 01. 1968 года.
Мое пребывание не противоречит законодательству, поскольку местом рождения у нас может считаться место регистрации рождения.
19 января 1968 г. Коряко Михаил Романович»
Заявление показалось Вадиму чушью, полным бредом. Какой безумец, если дело касалось спецслужб, писал бы так открыто об обстоятельствах усыновления в советские государственные органы? Но на документе стояла подпись государственного нотариуса, печать Житомирской нотариальной конторы N1 и, самое главное, печать английского посольства в СССР. Такая же печать стояла практически на всех документах, найденных в тайнике. Вадим задумался. Некоторые из документов считались действительными и без печати английского посольства. Складывалось впечатление, что кто-то из родителей, скорее всего, мама, снял копии со всех документов, касающихся их семьи, и повез их заверять в английское посольство в Москву. Вероятно, мама сделала это в 1987 году, воспользовавшись тем, что сын служил в это время в армии. Но зачем это было сделано? Кому собиралась мама их отдать? И не работали ли его родители сами на какую-то разведку, осенила мужчину совсем уж невероятная мысль.
Вадим попытался отогнать все бредовые версии и успокоиться. Он вспомнил, что, по рассказам мамы, отец во время войны служил в 18-ой армии, был писарем у Брежнева и дружил с будущим генсеком. Брежнев пришел к власти в 1964 году. А история с усыновлением Вадима произошла в 1968. Если приемный отец пользовался покровительством Леонида Ильича, то это многое может объяснить. И то, что родители смогли быстро вылететь в Лондон, когда умерла при родах настоящая мать Вадима Ребекка. И то, что так быстро -- за девять дней -- подданный Великобритании был усыновлен родственниками из СССР. (Тут, очевидно, не обошлось, без помощи советской дипломатической миссии). И то, что после одной из поездок отца в Москву в 1970 году, их семья получила двухкомнатную квартиру в престижном обкомовском доме в центре города.
… Все документы, которые Вадим нашел в тайнике, были признаны подлинными. Через суд он восстановил свою английскую фамилию и титул -- теперь он сэр Вадим Роланд Майкл Киплинг, а также место своего рождения -- Лондон, Великобритания. Однако в новом свидетельстве о рождении, выданном 26 ноября 2002 года, в графе «родители» он попросил записать фамилии приемных отца и матери, которые его вырастили.
Вадим считает, что так и не прояснил историю своего появления на свет. Поэтому продолжает поиски, обращаясь в различные учреждения, организации и печатные издания, вплоть до английской «Дэйли Экспресс». Но результатов пока никаких. Родственников, которые пролили бы хоть какой-то свет на эту крайне запутанную историю, не осталось. Главный свидетель -- мамина сестра тетя Вера, которая работала в загсе и помогала по-родственному Зиночке «исправлять» в документах английское происхождение мужа и приемного сына, пять лет назад умерла. Детей у тетушки не было, и все наследство -- чемоданчик нарядных платьев, пропахших нафталином, и пачка старых писем и фотографий -- перешло к племяннику.
Недавно, пересматривая архивы тети, Вадим неожиданно наткнулся на черно-белую карточку, которую раньше никогда не видел. Красивая женщина в дорогом атласном платье полулежала на диване, и с улыбкой заглядывала в глаза холеному мужчине с аккуратным пробором на голове. На обороте значилась надпись на английском: «Дорогой брат! Мы тебя любим. -- Р. и У. »
«Р. и У. » -- Ребекка и Уинстон! Это была единственная, чудом дошедшая через несколько десятилетий до сына фотография его настоящих матери и отца…
Читайте нас у Facebook
