Перед тем как влюбленные вместе прыгнули с обрыва, хуршед купил зареме букет роз и конфеты «ромео и джульетта»
Эта трагическая история произошла в Симферополе. «ФАКТЫ» о ней уже сообщали в номере от 20 октября. 18-летняя крымская татарка Зарема и 19-летний таджик Хуршед вместе спрыгнули с высокой скалы и разбились насмерть. Прежде чем совершить роковой прыжок в бездну, они связали свои руки поясом от плаща. Корреспондент «ФАКТОВ» встретился с их близкими и вместе с ними попытался ответить на вопрос, почему молодые люди так поступили.
Опухоль убила Азима за три месяца
Крымский татарин Шевкет и иранка Зухра полюбили друг друга с первого взгляда. Поженились, жили в Самарканде, мечтали иметь много детей, и Аллах был милостив к ним. В 1980 году родилась Динара, через два года на свет появилась папина любимица Зарема, а через три года у супругов родился крепыш Азим. На следующий год Шевкету снова пришлось забирать из роддома жену. Малышку назвали Зерой.
В Крым Шевкет и Зухра приехали в 1995 году. Любой переезд -- это маленькое землетрясение. Хорошо, если на новом месте есть где жить и работать. А если ничего этого нет, да к тому же на руках четверо малолетних детей? Чтобы обеспечить семью самым необходимым, приходилось крутиться, как белке в колесе. Однако ни Шевкет, ни Зухра на судьбу не жаловались. Постепенно жизнь стала налаживаться. Горе пришло в дом внезапно.
-- 7 мая прошлого года Азим сказал, что у него сильно болит голова, -- вспоминает Зухра. -- Я сказала ему, чтобы он не ходил в школу и отдохнул дома, полежал. Через два дня был праздник -- День Победы. Азим попросил отпустить его в парк покататься на качелях. Но очень быстро вернулся домой, сказав, что чувствует себя неважно. После этого я повела Азима к врачу, ему прописали лекарства. А через неделю он внезапно потерял сознание, и на «скорой» его отвезли в больницу. Когда Азим лежал в Симферополе, врачи мне сказали, что у него опухоль мозга, и посоветовали отвезти в Киев.
В больничной палате 14-летний Азим вел себя мужественно. Играл с другими детьми, утешал их, если они начинали плакать, а на вопрос, как дела, неизменно отвечал: «У меня все хорошо». Таким он и остался на последнем снимке, сделанном в Киеве. После операции мальчик несколько недель пролежал в коме и умер, не приходя в сознание.
Тяжелое горе подкосило Зухру. После смерти сына она почувствовала себя совершенно опустошенной, потеряла интерес ко всему на свете, ей не хотелось жить. День и ночь женщина думала о сыне, вспоминая его голос, смех, маленькие хитрости и неизменную улыбку на лице. «Я бы, наверное, сошла с ума, если бы не Зарема, -- вспоминает Зухра. -- Дочка хвостиком повсюду следовала за мной и отвлекала меня, как могла, от мрачных мыслей. Бывало, положу перед собой фотографию Азима и плачу. А она подойдет, обнимет нежно и скажет: «Мама, не плачьте. Он теперь ангелочком стал, летает и сверху смотрит на нас».
Зарема была заядлой театралкой, обожала оперу. «Стала она меня по театрам водить. А когда в Симферополь приехал Филипп Киркоров, дочка купила билет на концерт. «Сходите, мама, это же ваш любимчик, -- говорит, -- отдохните немного». Я ведь, по сути, домашний человек, для меня главное семья и дети. Ходила на все эти мероприятия с неохотой. А когда мне становилось совсем плохо, Зарема начинала меня уговаривать: «Мама, возьмите себя в руки. У вас же три дочки, подумайте хотя бы о нас, ну что вы так убиваетесь?».
Шевкет тоже не сидел сложа руки. Заработав денег, он отправил жену в Самарканд, чтобы она повидалась с родственниками. Усилия родных и время сделали свое дело: Зухра стала понемногу отходить. Она снова стала помогать мужу, заботилась о девочках, хлопотала по хозяйству. Старшая дочь поехала учиться в Киев, а Зарема поступила на юридический факультет в Таврический университет им. Вернадского. Зухра радовалась, глядя на дочку, -- сама она закончила только восемь классов и всегда мечтала о том, чтобы ее дети имели высшее образование. И когда весной нынешнего года в доме появился высокий красивый парень, материнское сердце не дрогнуло и не сжалось от предчувствия новой страшной беды.
Зарема любила ходить с Малышом на Зеленую горку
Хуршеда Хамдамова в дом Шевкета и Зухры привел его брат Джамшед. В семье Хамдамовых было девять детей: шесть мальчишек и три девочки. Самый старший Дильшод родился в 1977 году. Через год появился на свет Джамшед, а через четыре -- Хуршед. Прокормить стольких детей было, конечно, нелегко. «Я была знакома с их родителями, работала с главой семейства на одном заводе, они очень хорошие люди, -- рассказывает Зухра. -- Джамшед стал приезжать в Крым на заработки, мы всегда радовались, когда он приходил к нам в гости. Весной нынешнего года он привез с собой Хуршеда. Мы приняли мальчика, как собственного сына, поселили у себя. Хуршед работал на рынке вместе с мужем».
Хуршед был на полторы головы выше своих братьев и на рынке его в шутку называли Филиппом Киркоровым. Он оказался трудолюбивым парнем, жизнерадостным и разговорчивым, никогда не унывал и заражал своим весельем окружающих. Живя в одном доме, Зарема и Хуршед каждый день встречались друг с другом и в конце концов стали друзьями. Этому способствовало еще и то, что девушка перевелась на заочное отделение. Зарема закончила компьютерные курсы и собиралась устроиться на работу в суд, чтобы хоть немного подзаработать и заодно пройти практику, которая могла бы ей понадобиться в дальнейшем.
Джамшед подарил Зареме кавказскую овчарку, которую назвали Малышом. Когда пес по росту сравнялся с молодым теленком, его кличка стала предметом бесконечных шуток. Зарема ходила с малышом гулять на обрывы, с которых открывается замечательный вид на Симферополь. Это место симферопольцы называют Зеленой горкой. Иногда вместе с девушкой туда ходил Хуршед. Это не вызывало никаких подозрений у родителей Заремы, поскольку они доверяли и дочке, и Хуршеду. И когда соседи сказали Зухре, что ее дочь ходит в обнимку с Хуршедом, она сначала опешила, а потом решила с ней поговорить.
-- Я спросила у Заремочки, есть ли у нее парень. Она ответила, что нет, -- вспоминает Зухра. -- Мне сказали, что видели тебя с Хуршедом. Понимаешь, пройдет время, и он уедет в Самарканд, а ты останешься здесь. Кто же тебя замуж возьмет? Ты же разумная девочка. Посмотри на родителей, сколько нам работать приходится. Сегодня для тебя главное -- это учеба. Подумай о будущем. Вот братика твоего так рано Аллах забрал. А вдруг и мы уйдем вслед за ним? Кто тебе поможет?». Она вроде бы поняла. Я ведь понимала, что дочка достигла такого возраста, когда хочется любви и нежности. Еще до приезда Хуршеда в Симферополь я говорила ей, что если у нее появится парень, то пусть приведет его к нам домой. Со стороны виднее, что он за человек и стоит ли выходить за него замуж. Мой муж обожал Зарему и буквально пылинки с нее сдувал. Он ей сказал: «Дочка, перейди на четвертый курс, а потом я сам сделаю тебе свадьбу. Я так мечтаю прийти в магазин с внуком на руках и купить ему все, что он пожелает!»
-- Одна крымская газета, -- продолжает свой рассказ Зухра, -- написала, что парень с девушкой покончили жизнь самоубийством потому, что ее родители требовали от него деньги на свадьбу. Зачем же так обижать ни в чем не повинных людей? О свадьбе и речи не было. Если бы дети пришли к нам и сказали, что мы любим друг друга и хотим пожениться, кто бы стал этому препятствовать?.
Глаза его были открыты, а на лице застыла улыбка
В тот трагический день Зухра решила вместе с родственницей сходить в компьютерный центр, чтобы из нескольких фотографий сделать одну, на которой были бы изображены все четверо ее детей. Зарема сказала, что после обеда хочет пойти к подруге в гости.
-- Ближе к обеду ко мне подошел Хуршед и попросил 50 гривен, -- вспоминает Шевкет. -- Я дал ему деньги, и он куда-то ушел. В полпервого пришел домой. Заремы не было. На плите стоял горячий гороховый суп. Тут из школы вернулась Зера, и мы вместе с ней покушали. Я прилег отдохнуть, но что-то мешало мне расслабиться. Мы ведь с Заремой как одно целое. Она, как только ходить научилась, часто по ночам прибегала в нашу спальню. Бывало, встанет на пороге и молчит. А я сплю чутко. Услышу ее дыхание, откину одеяло и позову к себе. Она подбежит, запрыгнет в кровать, обнимет меня и заснет. Не знаю, что со мной произошло, но, когда вернулась жена, я уже места себе не находил. Я резко спросил ее, где дочка, приказал срочно найти Зарему.
-- Мы с родственницей пошли к Джамшеду и спросили, не знает ли он, где Зарема. Он сказал, что не видел ее, -- продолжает Зухра. -- Я вспомнила, что дочка любила ходить на Зеленую горку, и попросила родственницу отвезти меня туда.
Уже позднее Зухра узнала, что она почти дошла до того места, откуда спрыгнули Зарема и Хуршед. От дочки ее отделяли две минуты ходьбы! Она вернулась домой и сказала мужу, что не нашла дочь.
-- В четыре часа мы с Хуршедом договорились встретиться, -- вспоминает его брат Джамшед. -- Время идет, а его все нет. Я посмотрел на часы, было полпятого. Он так долго никогда не задерживался. На душе прямо кошки скребли. И тут как будто кто-то сказал: «Иди на Зеленую горку». Я спешно оделся и побежал. Когда оказался на обрыве и посмотрел вниз, то увидел брата. Возле него стояло несколько врачей. Не помню, как мне удалось спуститься с горы и не поломать себе шею. Как будто за спиной крылья выросли. Врач спросил, кем я прихожусь парню, и сказал, что Хуршед скончался. Я посмотрел на брата. Глаза его были открыты, а на лице застыла улыбка. Я закрыл ему глаза, снял с себя куртку и положил под голову. Удар о землю был таким сильным, что у брата даже вены на руке вскрылись. Сердце мое будто окаменело. Хотелось заплакать, но слез не было. Я увидел, что врачи кладут Зарему на носилки. Она была еще жива. Ее погрузили на карету скорой помощи и увезли.
Позднее мне рассказывали, что в то время внизу недалеко от обрыва находились парень с девушкой. По словам парня, сверху раздался сильный свист. Он поднял голову и увидел двух человек. Они помахали ему рукой. Он решил, что это его знакомые, и поприветствовал их. И тут снова раздался свист, только более громкий. Они подняли головы и увидели летящих вниз людей. Жаль, что я не знаю адрес этих парня и девушки.
Прощальное письмо Хуршед написал за два дня до смерти
Прежде чем совершить свой последний шаг, Хуршед и Зарема пошли на главпочтамт. Хуршед позвонил своей маме в Самарканд, сказал, что у него все хорошо, пообещал приехать домой в декабре. После этого купил букет роз и конфеты «Ромео и Джульетта». Их, якобы, обнаружила милиция на краю обрыва. Там же лежала записка. Что в ней было написано, станет известно только после того, как закончится следствие, хотя ее содержание уже сегодня интерпретируется по-разному.
Ни родные Заремы, ни братья Хуршеда до сих пор не могут понять, почему они так поступили.
-- Когда я позвонил маме и сказал, что Хуршед умер, она мне не поверила, -- говорит Джамшед. -- Сказала, что говорила с ним несколько часов назад. Да, он мне говорил, что любит Зарему. Ну и что? И я любил, и меня любили. Неужели надо из-за этого прыгать со скалы? У него было много планов. Собирался создать в Самарканде кондитерский цех, поставить памятник на могиле бабушки. Сейчас вспоминаю, как года два назад он говорил мне, что умрет в 19 лет. Красивым и молодым. Но мало ли что в таком возрасте болтают?
-- Знаете, Зарема была очень разумной и уравновешенной девочкой, -- делится своими наблюдениями соседка Зухры и Шевкета, врач-психиатр по специальности. -- Эмоциональных срывов у нее не наблюдалось. С родителями она никогда не конфликтовала. К тому же Зарема была так привязана к родителям, особенно к отцу, что если бы надумала уйти из жизни, то непременно нашла бы способ с ними попрощаться. А что касается любви, то девушка не производила впечатление влюбленного по уши человека. Глубокое и большое чувство скрыть невозможно. Если бы в их семье царили жесткие законы, другое дело. А то ведь как раз наоборот -- полная демократия.
Во время беседы с братьями в присутствии Зухры, Шевкета и их соседей удалось выяснить, что существует еще одна записка, которая якобы была написана Хуршедом за два дня до самоубийства. Она лежала в кармане его куртки. После долгих уговоров старший из братьев Дильшод принес ее ксерокопию. Записка представляет собой три вырванных из блокнота листка, исписанных мелким почерком на русском языке. По сути, это прощальное письмо. Оно носит сугубо личный характер, и я не имею права предавать его гласности. Скажу лишь, что Хуршед в ней утверждает, что любит Зарему, а она любит его. После прочтения записки у меня создалось впечатление, что Хуршед был, в сущности, еще ребенком. Если бы рядом с ним оказался мудрый собеседник, то не исключено, что не было бы того рокового прыжка с обрыва. Увы, сегодня уже никто не может сказать, о чем говорили влюбленные перед смертью.
-- Когда мы хоронили дочку, нам говорили: мол, если они так любили друг друга, то положите их рядом, -- говорит Зухра. -- Мы были не против. Отец Хуршеда вроде бы дал добро, но потом передумал и увез сына в Самарканд. Для меня дочка не умерла. Когда в тот день я уходила из дому, она спала. Она так и осталась в моей памяти спящей. Я себе так и говорю: «Моя Заремочка отдыхает».
883Читайте нас у Facebook
