«На этой земле я ваш бог, мне вы будете кланяться и ноги целовать»
О произволе и беззакониях, творящихся в харьковской милиции, «ФАКТЫ» сообщали своим читателям не раз. Сейчас в городе проходит суд над оперуполномоченным уголовного розыска Дзержинского райотдела внутренних дел в Харьковской области, который под пытками заставил 21-летнего Петра Бушманова написать признание о хранении наркотиков. А в прошлом году приговором Апелляционного суда три офицера харьковской милиции были признаны виновными в убийстве Олега Дунича и получили несколько лет тюрьмы.
Подобных случаев в области, увы, немало. Буквально несколько месяцев назад бывший министр внутренних дел признавался, что высокий процент раскрываемости харьковскими милиционерами преступлений «дутый, искусственный и очень опасный». Достигался он двумя способами: неочевидные преступления не регистрировали или выбивали из людей доказательства под пытками.
«Племяннику следовало вернуться на родину, но он не мог оставить беременную жену»
В полной мере ощутить на себе «милицейский беспредел по-харьковски» пришлось и 23-летнему узбеку Акбару. Узнав, что его родная тетя предприниматель, милиционеры стали вымогать у него деньги. Каждый раз у семьи требовали по полторы тысячи долларов.
- Когда однажды Акбар не успел вовремя завезти 300 долларов, опера его похитили прямо возле дома и вывезли в лес, — сокрушается тетя Акбара Гульшан Исмаилова. — Там привязали к дереву и пытали. Отпустили только после того, как мы отвезли в милицию выкуп. А когда милиционеры поняли, что денег у нас больше нет, «повесили» на племянника три изнасилования и наркотики. И смеялись мне в лицо, обзывая «грязной узбечкой», которая никогда не сможет доказать, что ее родственник честный парень.
Я приехала в Украину в 1984 году. Поступила в Винницкий педагогический институт. Затем переехали с мужем в Харьков, занялись бизнесом. За 17 лет у нас ни разу не было проблем с законом, мы даже не предполагали, что столкнемся с таким кошмаром. Мой отец был директором школы, я и сестры воспитывались в лучших советских традициях. Наверное, поэтому у нас осталось уважение к милиции, вера в справедливость.
В 2004 году ко мне в Харьков приехал племянник Акбар, которому на тот момент было 17 лет. Он хотел поступить в институт, но выяснилось, что без знания украинского языка это сделать невозможно. Чтобы не терять времени, я устроила племянника работать строителем. Через год он как законопослушный человек пошел в ОВИР продлить временную регистрацию. Вот здесь все и началось. В коридорах ОВИРа была такая очередь, что сотрудники предложили Акбару прийти на следующий день. Он пришел, заплатил госпошлину, оставил свои документы, а когда вернулся за ними, инспектор потребовала штраф за просрочку регистрации. Получив деньги, причем без всякой квитанции, она сказала, что забрать паспорт можно через неделю. А когда мы пришли, заявила: «Ты депортирован на пять лет», сославшись на постановление полковника СБУ. Я ходила потом на прием к этому полковнику. Оказалось, он ничего даже не подозревал и при мне звонил в ОВИР, требуя разобраться с сотрудниками. Но никто ни с кем не разбирался, и мы обратились в суд Орджоникидзевского района, который вынес решение о депортации Акбара всего на год.
Конечно, ему нужно было послушаться и вернуться на родину. Мы даже проводили его до границы, но он не смог уехать. Племянник познакомился с девушкой, они полюбили друг друга, и Лена забеременела. «Как я уеду,- говорил он. — Лена будет рожать без меня? Какой я после этого отец?» И остался работать.
Прошел еще год, пока в августе 2007-го его не задержал участковый. Выяснив, что племянник без документов, милиционер предупредил: «Если мы сейчас отправим парня в райотдел милиции, там на него «повесят» грабежи, воровство и изнасилования. Но всегда можно договориться». И назвал сумму — полторы тысячи долларов. Я начала с ним торговаться. На тот момент только забрала из больницы мужа после операции, и денег у нас не было. Участковый «вошел в мое положение» и согласился на 1200. Я смогла собрать только 900 долларов, а остальные деньги Акбар должен был подвезти после того, как получит зарплату.
Человек в штатском успокоил: «Не волнуйтесь, он вернется через час». С тех пор прошло уже три года
- 15 сентября он понес деньги, но не застал участкового на рабочем месте, — продолжает Гульшан. — А 16 сентября племянника похитили сотрудники милиции. К нашему дому подъехали две машины, у которых вместо номеров были таблички «Свадьба». В это время во дворе гуляла с ребенком соседка. Она запомнила молодых людей, которые, избив племянника, затолкали его в машину. Соседка хотела снять с номеров наклейки, но ее вместе с коляской чуть не сбили машиной и быстро уехали.
Мы не знали, что делать. Телефон Акбара не отвечал. Вместе с Леной мы побежали в райотдел милиции, но и там его не нашли. И тогда я, блефуя, послала на его телефон sms: «Акбар, не волнуйся, мы тебя засекли по «Маяку». Скоро будем». Помните, в «Киевстаре» была такая услуга — «Маячок», я оформила ее на всех членов семьи. Оказалось, это спасло племяннику жизнь. Потом он рассказал нам, что в то время, когда мы его искали, милиционеры вместе с ним приехали в лес. Жестоко избив, привязали к дереву и приставили к голове пистолет с одной пулей. Предлагали «поиграть в рулетку» — жизнь или заявление в милицию об изнасиловании девушки, которую привезли с собой в машине. Акбар отказывался. Думал: «Хоть пиши заявление, хоть не пиши — все равно убьют». Он уже попрощался с жизнью, когда на его телефон пришло мое sms. После этого его бросили в машину, привезли в город и спрятали в помещении, где находится паспортный стол.
Приехав в очередной раз в райотдел милиции, мы увидели во дворе машину с номерами «Свадьба». Попытались оторвать наклейку, и в этот момент к нам вышел незнакомый тогда еще милиционер: «Все, вашему Акбару капец. А вас я теперь буду стричь, как парикмахер, и резать, как хирург. Потому что на нем грабеж, наркотики и изнасилование». Я сначала растерялась, но потом ответила: «Это неправда. Я буду обращаться в СМИ». Но он цинично заявил: «Имел я их всех в виду. На этой земле я ваш бог, вы мне будете кланяться и ноги целовать». В тот раз Акбара отпустили. На следующий день, как только мы расплатились. Но затем с нас снова потребовали 1200 долларов.
Акбару удалось спокойно прожить всего один месяц. В это время в семье появилась дочка Мирославочка. Молодой человек очень дорожил своей женой, хотя не успел из-за проблем с документами оформить с ней официальные отношения.
25 октября 2007 года к подъезду их дома снова подъехала машина. Двое мужчин попросили Акбара поехать с ними в милицию. Когда встревоженная Лена попыталась узнать, что происходит, человек в штатском ее успокоил: «Он через час вернется. Не беспокойтесь». И дал номер своего мобильного. Парень не вернулся. С того дня прошло уже три года.
Как и грозились оперативники, на гражданина Узбекистана, который не очень хорошо владеет украинским языком, «повесили» три изнасилования и хранение наркотиков. Вероятно, в погоне за самым высоким по Украине процентом раскрываемости преступлений харьковские милиционеры надеялись на то, что ни «грязный узбек», ни его родственники не посмеют подняться на защиту Акбара.
«Если не заткнешься, в следующий раз наркотики найдем у тебя»
- Но они ошиблись, — говорит Гульшан Исмаилова. — Я верю, что правда все равно победит. Да, мы не совсем хорошо знаем язык, я до сих пор говорю с акцентом. Но готова отдать жизнь за своего племянника, доказывая, что он невиновен. Это заявление — не просто красивые слова. Мне лично уже неоднократно угрожали, за моей сестрой следили, нас зачем-то фотографируют незнакомые люди. А недавно на рынке ко мне подошел опер, задерживавший Акбара, и сказал: «Если ты не заткнешься, в следующий раз наркотики найдем у тебя. И смотри лучше за своими детьми, они тебе, наверное, дороже племянника». Но пусть знают: даже если за свободу Акбара придется заплатить своей жизнью, я пойду на это.
- Изучив уголовное дело, я был ошарашен тем, какой беспредел творится в милиции,- вступил в разговор адвокат Владимир Тимошенко. — Уже на первый взгляд было заметно, насколько грубо и непрофессионально это уголовное дело сфабриковано. При более детальном изучении я нашел столько неточностей и нестыковок, что составил жалобу в Апелляционный суд на тридцати листах! Родственники обратились ко мне после того, как Акбара приговорили к шести годам лишения свободы. Вскоре Апелляционный суд отменил этот приговор и вернул дело на дорасследование. Однако прошло уже четыре месяца, а никто и не думает проводить объективное расследование. И это понятно, ведь если его провести, под суд нужно отдать нескольких милиционеров, а не этого узбекского парня.
В материалах уголовного дела столько грубейших нарушений действующего законодательства, что я даже не знаю, какое из них самое вопиющее. К примеру, первое изнасилование, в котором обвиняют Акбара, было совершено в сентябре 2003 года. В милиции не потрудились даже проверить, что в это время обвиняемого вообще не было в Украине, он жил у родственников в России. В нашу страну парень впервые прибыл в сентябре 2004 года, что подтверждается и отметками в паспорте, и справкой Департамента по охране государственной границы. Кстати, сейчас материалы, касающиеся именно этого изнасилования, пропали. В милиции их нет. А ведь это целый том уголовного дела.
Дальше — еще одно милицейское «чудо». Моего подзащитного задерживают 25 октября, а заявления об изнасилованиях две пострадавшие пишут 26 октября. Получается, сначала ловят насильника, а потом находятся и его жертвы? Этим двум девушкам должны были показать Акбара в кабинете у следователя. Но и там вышла накладка. Акбар вышел в туалет, а в кабинете в это время сидел другой мужчина, гражданин Азербайджана. Он готов подтвердить, как в комнату ворвались две молодые женщины, набросились на него и стали кричать: «Это ты, тварь, нас изнасиловал, мы навсегда запомнили твое лицо»! Сотрудник милиции еле их оттянул, объясняя, что их «насиловал» не этот человек!
Таких нестыковок в деле огромное количество. Понятые путаются в объяснениях, в книге регистрации нет записи о задержании Акбара, «изъятые» наркотики даже в протоколах достаются то из наружного, то из внутреннего кармана! Нарушались все права: начиная от отказа предоставить иностранному гражданину переводчика до сбора доказательств вины незаконным путем. И никто не собирается признавать свою вину. Что для милиции жизнь какого-то узбека! Я встречался несколько раз с парнем в следственном изоляторе, он уже ни во что не верит: «Меня все равно убьют. Только очень жаль тетю, жену, маленькую дочь. Почему дочка растет без отца? В чем виноват мой ребенок?»
Получить в милиции комментарии о ходе расследования этого дела пока не удалось. Несмотря на официальный запрос, отправленный на имя начальника следственного управления ГУМВД в Харьковской области.
P. S. Совсем недавно у харьковских правоохранителей произошло очередное ЧП: во время допроса из окна пятого этажа городского управления МВД выпал мужчина. Официальная версия — попытка самоубийства.
442Читайте нас у Facebook
