Глава «Союз Чернобыль Украины» Юрий Андреев: «Рассказы о пожаре на крыше четвертого энергоблока — выдумки. Пламя бушевало внутри зданий»
Прошедший 2011 год — год 25-й годовщины аварии на Чернобыльской АЭС — был ознаменован активными протестными акциями представителей чернобыльских организаций. Граждане выступали против планов правительства урезать им социальные выплаты и льготы. Осенью прошлого года «чернобыльцы», скооперировавшись с «афганцами», штурмовали Верховную Раду и таки добились, что парламентарии не стали рассматривать законопроекты, существенно ограничивающие права данных категорий украинцев. Более того, после выступлений «чернобыльцы» подписали с правительством меморандум о взаимодействии и сотрудничестве. На сегодняшний день положения документа, по словам президента Всеукраинской организации инвалидов «Союз Чернобыль Украины» Юрия Андреева, выполняются.
Именно поэтому в день памяти жертв Чернобыльской катастрофы «Союз Чернобыль Украины» не планирует проведение каких-либо протестных акций. Более того, руководство союза крайне негативно отнеслось к заявлениям ряда партий об организации 26 апреля массовых акций протеста, поскольку данные мероприятия носят исключительно политический характер.
— C начала прошлого года нынешнее правительство, как в свое время и Кабмин Юлии Тимошенко, пыталось ограничить размер социальных выплат чернобыльцам, — рассказывает Юрий Андреев. — Серьезного диалога не получилось, и мы решились на протесты. Мы хотели одного: чтобы каждый «чернобылец» имел право на заработанную пенсию. Почему всей Украине советский рубль переводят в одну гривну пять копеек, а чернобыльцам — в 40 копеек? После наших выступлений ситуация изменилась. В результате достигнутых договоренностей минимальная пенсия по третьей группе инвалидности была установлена на уровне почти 1 тысячи 900 гривен, по второй — около 2 тысяч 100 гривен, а по первой — около 2 тысяч 400 гривен.
— Юрий Борисович, согласитесь, что среди людей, претендующих на повышенные выплаты, есть и такие, кому они не полагаются…
— Есть, и немало. Я раньше думал, что среди нас есть 2-3 процента людей, вовремя «подсуетившихся» и получивших липовые справки об участии в ликвидации аварии. А сейчас уверен, что их значительно больше. Процентов двадцать. Причем эта публика очень агрессивна. Они понимают, что, если их разоблачат, придется отвечать в суде, придется возвращать государству незаконно полученные деньги. У многих из настоящих ликвидаторов нет справок ни о зарплате, ни о болезни. Им некогда было бумагами заниматься. А мнимые ликвидаторы успели. Знаете, буквально через пару недель после аварии медики перестали указывать в справках диагноз «лучевая болезнь». Так что мы переносили эту болезнь, как обыкновенный грипп — на ногах.
— А чем сейчас занимается «Союз Чернобыль Украины»?
— Мы достаточно плотно сотрудничаем с правительством по реализации ряда проектов. Недавно на встрече с премьер-министром Николаем Азаровым обсудили две глобальные темы: программу развития зон Чернобыльской катастрофы, а также разработку и реализацию долгосрочной программы «Дети Чернобыля». По второй программе нам бы хотелось перенять опыт Японии, которая предоставляет бесплатное лечение всем людям, пострадавшим от лучевой болезни.
— А где были вы в день аварии?
— Я работал старшим инженером, а 26 апреля был начальником смены на втором блоке. Мало кто знает, но и на нашем участке в тот день сложилась критическая ситуация: водой из четвертого блока затопило кабельные галереи, отключилась система охлаждения и контроля реактора. Мы оказались в более тяжелом положении, чем четвертый блок до взрыва. В нарушение всех инструкций смена пошла на отключение оборудования, и аварии удалось избежать. Знаете, во многих рассказах о тех событиях сейчас фигурирует масса вымыслов, и это активно тиражируется прессой. Вот, к примеру, о пожаре на крыше четвертого энергоблока. Да не было его! На крыше валялись раскаленные после взрыва обломки — возможные очаги возгорания, с которыми боролись пожарные. Эти люди совершили подвиг, вступив не в огонь, а в саму смерть. Там были сотни, если не тысячи рентген в час, и пожарные получили огромные дозы облучения, не совместимые с жизнью.
Огонь же бушевал внутри самой станции. Пожар начался в результате короткого замыкания, когда на электродвигатели питательных насосов упали обломки крыши блока. А еще были пробиты маслопроводы турбин четвертого блока, и масло температурой 60-70 градусов хлестало во все стороны. Персонал эти течи закрывал. Сделали все, что смогли. Когда я зашел в наш зал, глянул на крышу, то увидел огромные проломы, из которых свисали пласты битума, они колыхались на ветру, как большие куски ткани…
— Собственно, публикации в прессе основываются на воспоминаниях очевидцев тех событий…
— Привозили ко мне одного такого «очевидца» из Москвы. Он уверял, что сбрасывал с вертолета на крышу реактора мешки с песком — пожар тушил. Я спросил у него, мол, где был, что видел, какие здания запомнил? И понял, что этот горе-вертолетчик никакого отношения к ликвидации аварии не имеет. А еще разного рода деятели книги издают, причем в них не только оскорбляют работников станции, но и пишут абсолютную чушь. Один такой написал, что, мол, сорвал ветку цветущей вишни, понюхал и с отвращением выбросил, подумав при этом: «Рентген 10 будет…»
Да и в целом о чернобыльских событиях рассказывают предельно примитивно. А ведь мы аварию ликвидировали не лопатами и песком, а с применением высоких технологий. Японские роботы отказывали, а наши, советские, работающие на пневматике, функционировали. Почему до сих пор тиражируется примитив? Просто для того, чтобы написать, как действовать лопатой или сбрасывать мешки с вертолета, особых знаний не нужно. Хотя, честно говоря, особой пользы от этих мешков не было. Во-первых, в реактор с вертолета попасть очень сложно. Во-вторых, мешки, падавшие рядом, поднимали облака пыли, которые уносились ветром далеко за пределы станции. Некоторые мешки падали в опасной близости от третьего реактора, блочных трансформаторов с сотнями тонн масла. Если бы они загорелись, то огонь пошел бы не по поверхности, а по подвалам, коммуникациям… А сколько пилотов тогда облучились!
Дозу облучения, которую я получил 26 лет назад, вряд ли можно считать совместимой с жизнью. После бета-ожога мне удалили опухоль на голосовых связках. Потом возникли проблемы с сосудами, грозила ампутация обеих ног, которой, к счастью, удалось избежать. Перенес несколько микроинсультов и клиническую смерть… Во время аварии я был атеистом и считал, что моя жизнь через несколько месяцев может закончиться. Теперь знаю: бороться с аварией нам помогал Господь Бог.
1743Читайте нас у Facebook
