Профессор Геннадий Полонский: «Жить в Украине забавнее, чем на Западе. Какая-то бесшабашность во всем...»

Выходец из СССР 56-летний Геннадий Полонский, профессор Букингемской школы бизнеса, доктор экономических наук, был преподавателем во многих университетах мира. Он — автор известных книг, в том числе «Русская провинция после коммунизма» и «От Берлинской стены до стены Китайской», изданных в Англии, США, Японии и еще во многих других странах. За консультациями к Геннадию Августовичу обращались руководители крупнейших мировых компаний, официальные лица государств и даже члены королевских фамилий. Получивший широкое признание на Западе ученый более 20 лет жил в Великобритании. Но два года назад он... переехал в Ужгород и поселился в обычной пятиэтажке. Причины такого неожиданного шага — сугубо личные, а именно любовь.

Из досье «ФАКТОВ»

Геннадий Полонский родился в 1957 году в Алма-Ате (Казахстан). В 16-летнем возрасте вместе с родителями переехал в Россию. Первую ученую степень, кандидата экономических наук, Полонский получил в Москве. Потом была учеба в Англии, Норвегии, США. После этого он занялся преподавательской практикой. Его лекции помнят студенты Московского государственного университета и Оксфорда, университетов Гамбурга (Германия), Роскилде (Дания), Кутцтауна (США) и ряда учебных заведений Чехословакии и Великобритании. Последние 13 лет профессор больше занимается управленческим консалтингом: помогает компаниям становиться более успешными и прибыльными, разрабатывать и воплощать стратегию, учит людей правильно составлять планы, намечать цели и достигать их. Геннадий Полонский консультировал такие известнейшие компании, как BASF, British Gas, Mercedes-Benz, «Нефтегазпром», «Северсталь», побывал и на Липецком металлургическом комбинате. Работал в 27 странах мира.

В разговоре с таким интересным собеседником я не мог удержаться от просьбы поделиться каким-нибудь ярким впечатлением, полученным во время долгой работы на Западе.

— Мне довелось консультировать члена британской королевской семьи, кузена королевы Елизаветы ІІ принца Майкла Кентского, — рассказывает Геннадий Августович. — Принц, зная, что я родился и вырос в СССР, хотел поговорить о своих будущих проектах в России. Майкл Кентский — внучатый двоюродный племянник российского императора Николая ІІ и неплохо говорит по-русски. Кстати, он очень похож на Николая ІІ внешне и пытается поддерживать эту схожесть — носит бородку, как у императора.

С моим посещением Майкла Кентского связан забавный казус. Нашу встречу организовывал один из лордов. Поскольку мой дом находится в пригороде Лондона, я оставил машину на парковке и приехал в условленное место на метро. День был жарким, поэтому пиджак я забыл в машине, оставшись в рубашке с коротким рукавом и галстуке. Увидев меня, лорд воскликнул с удивлением: «Где ваш пиджак?!» «Забыл в машине», — отвечаю. «Как так! Что же делать? Ведь это нарушение этикета!» — заволновался он. И столько повторял это по дороге, что я, в конце концов, не выдержал: «Если принц Майкл хочет видеть мой пиджак, а не меня как консультанта, остановите машину, и я выйду!» «Ну, не знаю, не знаю...» — ответил с сомнением лорд. И все-таки привез меня в резиденцию Майкла, Кенсингтонский дворец, в котором ранее, кстати, жила принцесса Диана. Когда все собравшиеся сели за стол, я в первую очередь попросил прощения, что забыл пиджак. И принц воспринял это вполне нормально. Более того, он снял свой пиджак, и другие присутствующие были обязаны сделать так же.

Получилось живое общение в неформальной обстановке. Принц хотел основать проект, социально значимый для России. Его интересовало положение в российском бизнесе, как происходят трансформации компаний, какие опасности существуют для английских предпринимателей, строящих бизнес в России. Мы проговорили около трех часов...

Внутри Кенсингтонского дворца охраны нет, и когда Майкл провел для меня небольшую экскурсию, впечатления были очень приятные — я словно ощутил себя членом высшего общества Великобритании. Но как только выходишь из дворца и за тобой закрываются ворота, приходит понимание, что ты — живущий в Лондоне обычный человек, который без специального сопровождения сюда больше не попадет. Это очень закрытый круг английской аристократии, с которым я только соприкоснулся во время своей работы. В чем-то он подгнивает, но все-таки сохраняет прекрасные традиции...

— Работая на Западе, вы консультировали также руководителей известнейших компаний: BASF, British Gas, Mercedes-Benz, «Нефтегазпром», «Северсталь»... И обеспечили себе все условия для вполне приличной жизни. Почему вдруг переехали в Ужгород?

— Причина простая — любовь. С моей женой, жительницей Ужгорода, мы познакомились в одной из стран, где я работал. У нее там был бизнес, а я занимался консалтингом. Мы начали общаться, и я понял: хотя мои знания обширнее, чем у Славки (поскольку я намного больше учился), она знает то, чего не знаю я. Это весьма мудрая женщина. Я ее не только сильно полюбил — очень ей благодарен. Мы духовно близки и вместе растем. После женитьбы (для нас обоих это второй брак, от первых есть взрослые дети), два года назад, мы решили переехать в Ужгород, хотя я привык к жизни в Англии, у меня там работа, много знакомых.

— Намерены остаться в Украине навсегда?

— На ближайшие 5–6 лет — точно. Я считаю, что человек должен жить в своей языковой среде, в окружении, которое разделяет его культуру. При всем моем уважении к англичанам тут я чувствую себя лучше.

Например, мои дни рождения в Англии отмечались очень формально, а здесь приходит 15–20 человек, знакомых, друзей и родственников жены, мы вместе едем на шашлык, общаемся на разные темы, развлекаемся. Это то, что человек теряет при эмиграции. Да, в Англии у меня есть большой дом, красивый сад, в котором можно приготовить барбекю. Но нет компании, с которой хотелось бы разделить его, хотя я очень общительный. Давно доказано, что человек может быть глубоко несчастен, имея много денег и недвижимости. Ведь к этим вещам быстро привыкаешь, а они не несут в себе никакой ценности. Ценностью является общение с людьми — любимыми, родственниками, друзьями, ощущение, что делаешь что-то хорошее, полезное. В 25–30 лет, когда больше думаешь о деньгах и карьере, это кажется незначительным. Но со временем начинаешь понимать, что есть другие ценности, гораздо более важные.

— Легко было привыкать к нашим реалиям?

— Честно говоря, это было непросто. Расскажу такой эпизод. После переезда в Ужгород я начал строить дом. Нашел подрядчика, дал деньги на фундамент, сказал, что полностью доверяю ему. А он меня обманул: построил фундамент, который рассыпается даже от прикосновения. Признаться, я был ошеломлен, ведь человек по существу обманул не меня, а себя. Сделай он хороший фундамент — заработал бы намного больше на стройке целого дома... В Англии я обратился бы в суд и очень быстро добился компенсации, а здесь это практически невозможно.

Вообще, пожив в Украине некоторое время, могу сделать некоторые выводы. В свое время я занимался институциональной экономикой, один из постулатов которой гласит, что ни одна страна не может автоматически повторить путь другой. Возьмем, к примеру, шведскую модель экономики. Ее нельзя перенести в Украину, потому что, при всем моем уважении к украинцам, здесь она сразу рухнет. Шведская модель предусматривает доверие, поведение человека вне зависимости от страха перед наказанием. Хотя все люди в принципе одинаковы, но если говорить о моделях поведения, то есть разница. Скажем, признать в Норвегии, что ты сел пьяным за руль, — это позор, все равно, что признаться в педофилии. А в Украине это многими воспринимается как бравада.

С другой стороны, здесь веселее и проще жить, чем в Англии. В том смысле, что человек может спокойно делать вещи, которые недопустимы там. Например, не платить налоги, договориться о каких-то преференциях или просто курить в общественном месте. Здесь это — повседневность. Такое лавирование делает жизнь менее консервативной и более забавной. Но это забавно до тех пор, пока ты не сталкиваешься с личными проблемами — в медицине, правоохранительной системе, правосудии. И в этом смысле я дал бы очень много, чтобы не жить здесь. Потому что на Западе работает государственная система с институтами, которые контролируют друг друга, и человек гораздо более защищен.

— А были ли вещи, неприятно впечатлившие вас на бытовом, повседневном уровне?

— Да, их несколько. Первое — это курение. Здесь почему-то считается, что это модно, как в 60-е годы прошлого века. Курит очень много людей, в том числе совсем юных. Когда в Англии запретили курение в пабах, думали, что весь бизнес рухнет. Но ничего не рухнуло, наоборот, многие курильщики были благодарны властям за сохраненное здоровье. Второе — нецензурщина. Когда я слышу, как матерятся молодые ребята, девушки, взрослые мужчины, просто так, «для связки слов»... Это настолько противно, что хочется прополоскать рот. Наконец, дороги. Они не просто плохие — опасные! Умиляют палки или ветки, поставленные добрыми людьми в открытые люки... Мне кажется, все это недопустимо для цивилизованной страны.

— Конечно, уровень жизни в Украине ниже, чем на Западе.

— Несомненно. Недавно мой украинский знакомый умер от инфаркта в 50 лет, и когда я пошел на кладбище, возникло ощущение, что здесь прошел какой-то мор. Средний возраст умерших — 55–65 лет. Это поразительно мало! К примеру, в Израиле средняя продолжительность жизни 85–95 лет. Я не знаю, почему такая большая разница. Возможно, из-за того, что здесь люди сами себя не берегут — пьют, курят, ездят, как сумасшедшие. Какая-то бесшабашность во всем. Такое отношение к жизни необходимо менять. В этом, собственно, и состоит часть моих тренингов — пытаться изменить людей, сделать их более эффективными и счастливыми, научить их ставить цели, управлять временем, правильно составлять планы в жизни. Чтобы не плыть по течению, не сваливать вину за свои неудачи на родителей, власть, страну. Человек должен понимать, что на сто процентов отвечает за себя. И когда он осознает это, становится другим, более требовательным к себе, ощущает способность контролировать свою жизнь и свое отношение к происходящему. И тогда настраивается на позитив. Ведь с негативным восприятием делать хорошие вещи не получится — на негатив идет очень много энергии...

— Что же, на ваш взгляд, позволяет изменить жизненные ориентиры?

— Я поддерживаю отношения со многими известными людьми в области обучения лидерству, мотивации позитивных установок в жизни — и не только профессиональные, но и дружеские. Расскажу об одном — Аллане Пизе, авторе всемирно известного бестселлера «Язык телодвижений». Мы дружим семьями более десяти лет. Аллан трижды лечился от рака. Последний раз его «почистили» в Америке год назад и дали пять лет жизни. А он весел, счастлив, проводит семинары, ездит по всему миру. Однажды я спросил его: «Как ты воспринимаешь свой диагноз?» «Спокойно, — ответил он. — Во-первых, может, наука за это время что-то придумает. Во-вторых, стараюсь держаться сам — веду здоровый образ жизни, не ем мяса и „кормлю“ мозг позитивом, жизнеутверждающими мыслями». На своей ягодице Аллан вытатуировал дату, до которой хочет дожить, и надписал сверху — best before (срок хранения). Он говорит, что каждый день, когда видит эту татуировку, принимая душ, получает стимул к жизни. А если удастся прожить больше — это будет бонус.

Когда общаешься с такими людьми и сравниваешь с теми, кто тратит свою жизнь на пиво, телевизор и нытье, то думаешь: как же так, ведь жизнь одна. И так бездарно тратить ее — это преступление против себя. Нельзя быть настолько унылым и негативным, нужно воспринимать жизнь весело, относиться к ней как к игре. Это тоже приходит с годами. И при общении с такими людьми, как Аллан. Ведь если воспринимать жизнь очень серьезно, понимаешь, что она достаточно грустна. Мы не знаем, что с нами произойдет сегодня вечером, все мы время от времени болеем и в конце концов умрем. Поэтому нужно радоваться каждой возможности, которую удается реализовать, каждому успеху.

— Например, рождению ребенка?

— Еще бы! У нас с женой есть дочка Даша, которой сейчас годик и месяц. Она родилась в Ужгороде. А в этом месяце появится еще одна дочка, тоже в Ужгороде, хотя есть возможность родить в Англии, Испании или Венгрии. И я думаю: Боже, дай мне время, чтобы я имел еще детей. Сейчас я наслаждаюсь процессом развития Дашеньки. Первые три года каждый ребенок впитывает все, не фильтруя. Хочется воспитывать без крика, шлепанья. Это большое искусство. У того же Аллана Пиза второй ребенок родился в 55, а третий — в 57 лет. Он говорит, что это один из лучших периодов его жизни, и я с ним полностью согласен.

*Геннадий Полонский с дочкой Дашей

Помню, когда росли мои старшие дети, я весь был в науке, пытался сделать себе имя, заработать больше денег. И сейчас мне тоже нравится работа и тренинги, которые я с удовольствием провожу и, надеюсь, буду проводить и в Украине. Да и деньги зарабатывать тоже не надоело. Но сейчас мне нет необходимости что-то кому-то доказывать, демонстрировать соседям, что у меня дом больше или машина лучше. Я знаю, кто я есть. И стараюсь больше времени уделять ребенку. С дочкой все переживаю заново — и детскую песенку, и листочек, плавно падающий вниз... Это так здорово!

Недавно прочитал книгу, автор которой — медсестра в доме престарелых. Она записывала, о чем жалели умирающие люди. Так вот, никто не сожалел, что мало трудился и недостаточно заработал. Больше и чаще всего сокрушались, что мало времени проводили с семьей и любимыми людьми. На втором месте сожаление, что не делали того, чего по-настоящему хотели. Просто боялись или было неудобно. На третьем — что очень мало общались с друзьями и теряли их... Надо помнить об этом и жить так, чтобы не повторять эти ошибки.

Читайте нас у Facebook

Зробіть «ФАКТИ»
обраним джерелом
у Google News