Александр Моторный: «Бронежилет и каска теперь все время висят у меня на работе»
Моторный просит не называть его военным журналистом, хотя последние полгода работает исключительно в горячих точках Украины. Уже трижды побывал в командировках на востоке страны, где вместе с операторами канала «1+1» готовит репортажи о проведении антитеррористической операции. В последнюю свою поездку вместе с оператором Михаилом Путятом Александр попал в самый «жаркий» период операции, когда террористы расстреляли украинских военных под Волновахой, попал в засаду батальон «Донбасс» и прошли выборы президента…
— В среду я вернулся из своей третьей командировки в центр проведения антитеррористической операции (АТО), — рассказывает Александр Моторный. — Первый раз мы поехали туда в конце апреля, когда операция только начиналась. В то время одна из групп канала во главе с журналистом Александром Задорожным еще могла работать в самом городе. Я оказался в Донецкой области как раз в тот день, когда под Изюмом только разбивал палатки штаб антитеррористической операции. Это была довольно скомканная командировка, потому что не было еще никакой согласованности между силами АТО, Национальной гвардией и военными. Мне кажется, что и по сей день толком непонятно, как именно работает штаб антитеррористической операции.
*Оператор Михаил Путят (слева) и журналист Александр Моторный уже три раза побывали на востоке страны, где проводится антитеррористическая операция и идет настоящая война
— Для телевизионных журналистов работать в горячих точках труднее еще и потому, что приходится не только добывать информацию, но и показывать впечатляющую «картинку».
— В том-то и дело. Конечно, можно и сейчас раздобыть видео из Славянска, но украинским журналистам ехать сегодня в этот город — чистое самоубийство. Поэтому нашей самой большой проблемой был процесс съемки. Его надо было координировать со всеми структурами, составляющими АТО. Когда приезжаем на какой-то объект, часто бывает, что одни разрешают нам снимать, а другие начинают кричать, чтобы убрали камеру. Нам очень помогали сотрудники Министерства внутренних дел Украины. Это были мои давние личные знакомства.
— Какая из ваших трех командировок оказалась самой опасной?
— Наверное, последняя. Мы провели в зоне боевых действий чуть больше недели, это оказалась жестокая командировка. Увидели большое количество погибших. Находились и в Волновахе во время расстрела ребят. Самым тяжелым днем для нас стало 5 мая. Тогда появились первые погибшие из «Альфы». В тот день мы работали в штабе АТО. При нас поступило сообщение о том, что спецназ попал в засаду. За ними послали кавалькаду «скорых» под охраной киевской «Кобры». Мы пристроились за ними. Ехали по дороге, соединяющей Изюм со Славянском, и на половине пути (возле Долины) погиб один из сотрудников СБУ по имени Руслан. Считалось, что наши войска условно контролируют эту дорогу. Но сложность в том, что по двум сторонам ее окружает, как говорят местные, «зеленка». Это лес, а за ним села, которые контролируются боевиками. Ты едешь и даже не предполагаешь, в какой момент в тебя может выстрелить снайпер. Руслан погиб от пули одного из них. Только за день до этого мы с ним разговаривали…
— Вам удалось побывать в Славянске?
— Так и не получилось туда попасть. Когда штурмовали аэропорт в Краматорске, позвонили из Киева и поставили нашей группе задачу попытаться отснять Краматорск. В первый раз я с оператором поехал на своей машине. Она не с киевскими номерами, поэтому нам было гораздо проще передвигаться по Донецкой и Луганской областям. Решили добраться до Краматорска объездными путями. Оставили документы, указывающие на место нашей работы. Плутали-плутали, но в итоге выехали на трассу Харьков—Ростов, причем в районе Славянска. Преодолели два блокпоста, в том числе на Красном лимане. У нас была неплохая легенда, что едем на свадьбу к своему другу-оператору в Донецк.
Камера у нас была маленькая и проблем не возникло. Тогда мы поняли, что в Краматорск иначе чем через Славянск не попасть. При въезде в город нас остановили на очередном блокпосту. Мы рассказали прежнюю историю. Один из мужиков взял мой паспорт, покрутил его в руках, затем отошел на минуту, а когда вернулся, сказал: «Так вы же, ребята, на телевидении работаете». Мы не стали отвечать. Он указал нам направление движения, произнеся слово из трех букв. Слово «телевидение» возымело такой эффект, что мужики, стоявшие рядом с ним, сразу передернули затворы автоматов. Мы тут же сели в машину, развернулись и уехали. Думаю, нам сильно повезло.
— Было страшно?
— В тот момент очень. Тем не менее мы все равно решили поехать, но уже по другой дороге. Встретили колонну диверсантов в сопровождении машины ГАИ и приняли решение вернуться, так и не добравшись до Краматорска… Второй раз в район АТО мы приехали в начале мая. Для нас это была более продуктивная поездка. Удалось на блокпосты попасть, на вертолетах с ребятами полетать. В этот раз поехали уже на машине канала, но оставляли ее в штабе АТО, а дальше выезжали вместе с бойцами.
— В какой момент вы поняли, что сейчас на востоке Украины идет настоящая война?
— Находясь в зоне боевых действий, твои личные ощущения могут быть самыми разными. Четыре дня назад мы с оператором попали под активный обстрел. Когда в двадцати метрах упало пару снарядов, нас запихнули в бункер. Тогда я подумал о том, какая странная реакция организма. Когда едешь по пустынной дороге, опасаясь выстрела в спину, по всему телу пробегает холодок. А сидишь в бункере, повсюду свистят снаряды, но у тебя даже нет выброса адреналина. Рядом стоит военный из Национальной гвардии, рассказывает анекдоты — и все хохочут. Словами этого не передать…
— Вы разговаривали с местным населением?
— Мне показалось, что там остались люди, у которых просто нет выбора. Те, кто хотел, давно уже покинули Славянск, Краматорск и близлежащие населенные пункты. Единственное, что мужчинам, конечно, выехать из этих регионов очень сложно. Их тут же забирают и заставляют принимать участие в боевых действиях «Донецкой народной республики». Если они отказываются воевать, то в лучшем случае их заставляют рыть окопы. Самое популярное слово на востоке Украины «отжать». Это касается всего: денег, личных вещей и самих людей. В прошедшее воскресенье мы разговаривали с несколькими местными жителями, спрашивали о выборах. Все, как один, говорили, что их назначить может только легитимный президент. А таковым они до сих пор считают Януковича.
— Говорят, боевики буквально раздают оружие местным жителям.
— Это не совсем так. Оружие дают лишь проверенным по тем или иным каналам людям. Не так давно мы разговаривали с украинцем, который какое-то время воевал на стороне «Донецкой республики», а затем сам пришел на украинский блокпост и сдался. Причем принес с собой оружие: автомат, ручной гранатомет, два противотанковых тубуса с боекомплектами. Он рассказывал, что проходил подготовку в лагере в Ростовской области. Правда, когда их отправляли, то никто не знал, где это находится. Их долго везли в закрытом фургоне. И лишь на месте, в столовой, по этикетке на хлебе, указывающей, что он сделан в Ростовской области, люди поняли, где находятся. Их готовили десять дней, но даже после этого он не сразу получил оружие.
— Какие бытовые условия у наших военных?
— Что касается еды, то очень помогают местные жители. С американскими пайками для армии случилась непонятная история, ими уже торгуют в интернете. Я знаю, что ребятам давали эти пайки, но они уже давно закончились. Теперь получают наши пайки. Говорят, они по качеству продуктов неплохие, но есть нюансы. Например, в них нет ложки. Лежит пакетик чая, но непонятно, как его можно приготовить. В американских пайках есть сухой спирт и небольшая горелочка. Волонтеры приносят еду и воду, которая очень тщательно проверяется. Военные на еду не жалуются, скорее, на недостаток обмундирования. Не хватает бронежилетов, приборов ночного видения, средств связи, биноклей. Даже если что-то из этого набора есть, то оно давно устарело.
— Собираетесь вернуться туда вновь?
— Думаю, через неделю поеду. Мы покинули место боевых действий рано утром в среду. Я передал всю аппаратуру своим коллегам, которые теперь продолжают вести прямые эфиры для «1+1». И вот мы с оператором добрались до Полтавы, где все тихо и спокойно, я поворачиваюсь к нему и говорю: «Блин, не могу, хочется вернуться…» Вот уже полгода, с начала Майдана, распорядок моей жизни полностью изменился. Теперь я просто пытаюсь вместить какие-то моменты личной жизни в короткие передышки в своей работе. Бронежилет и каска все время висят у меня на работе.
3607Читайте нас у Facebook
