Похоронив 23-летнего сына, глава комитета солдатских матерей Людмила Менюк готова к тому, что на войну пойдут ее муж и старший сын
На футболке Людмилы Менюк, председателя правозащитной организации «Мальва» надпись «Рівняння на маму». Жизненная позиция этой худенькой женщины — мать всегда должна быть примером для своих детей, пусть даже взрослых. Она стала волонтером и поехала на фронт раньше, чем ее сын добровольцем вступил в ряды батальона «Айдар». Увы, недавно в Гайсине попрощались с 23-летним Стасом Менюком. Молодой фельдшер, выпускник городского медучилища, отправился в зону АТО, чтобы спасать раненых. Говорил, мечтает сделать так, чтобы «раненых и убитых вообще больше не было». Но всего через две недели его тело привезли домой в закрытом гробу. Стас и его земляк 52-летний Сергей Коврига погибли, выполняя задание по разминированию помещения в предместье Луганска.
«Не могу видеть рекламу мороженого, зная, что у наших пацанов на фронте нет даже воды!»
Корреспондент «ФАКТОВ», встретившись с мамой Стаса, была поражена ее мужеством и силой духа. Рассказывая о сыне, Людмила не плакала:
— Для меня сын всегда останется живым. Верю, что он погиб не зря. 
Не поехать на фронт не мог: моих сыновей всегда отличала активная жизненная позиция. Стас принимал участие в винницком Майдане, охранял город от «титушек». В Киев ездил один раз — 19 января. Я, конечно, чуть с ума не сошла, потому что он был отличной мишенью — высокий, в красной лыжной куртке. Но тогда он вернулся домой живым…
*Людмила Менюк: «Сегодня я волонтер, но если будет необходимо, сама возьмусь за оружие» (фото автора)
В начале июня Стас, его отец и старший брат записались добровольцами в местном военкомате.
— Мой муж — отставной военный, автомобилист, сыновья — медики, — говорит Людмила. — Стас в армии не служил из-за проблем со здоровьем: у него четыре межпозвонковые грыжи. Хотя по виду не скажешь — высокий, красивый парень, чемпион Винницкой области по армрестлингу. Когда начались военные действия, понял, что не может оставаться в стороне. Хотел попасть в 95-ю аэромобильную бригаду. Я отговаривала: «Сынок, один неудачный прыжок с парашютом — и ты можешь на всю жизнь остаться инвалидом. Ты ведь медик, вот и будь им». Он взялся за изучение учебных лент (между прочим, российских) о первой помощи раненым на поле боя. Увы, большинство погибших в АТО — это те, кому не успели или не сумели оказать первую медицинскую помощь.
Военком собрал всех призывников и трех добровольцев, устроили торжественное мероприятие в Доме культуры — как бы проводы в армию. После чего все разошлись и стали ждать призыва.
— А спустя два месяца в этом же зале мы прощались со Стасом, — слегка дрогнул голос матери. — В ходе торжественных проводов меня как маму будущего солдата попросили сказать напутственное слово. Я вышла на сцену и обратилась к родителям призывников. Сказала, что в армии катастрофически не хватает продуктов, бронежилетов, касок — в общем, всего. И кто, как не мы, должны помочь своим сыновьям? Нам нужно все взять под свой контроль. Дала всем собравшимся номер своего мобильного телефона. Уже на следующий день я поняла, какую ношу на себя взвалила. Люди звонили не переставая. Так мы с сыновьями стали волонтерами.
*Станислав, уезжая на войну, сказал маме: «Не могу сидеть дома, когда там убивают наших хлопцев» (фото из семейного альбома)
Начали с малого: собирали по 20—100 гривен, покупали носки, трусы, сгущенку, сигареты. Потом обнаружили в Виннице одну фирму, где делают отличные бронежилеты. Я сама съездила на стрельбище и убедилась в их качестве. Такой бронежилет с воротником и специальным фартуком стоит от четырех тысяч гривен. Люди, убедившись, что мы реально ездим в зону военных действий, стали собирать деньги, мы отчитывались перед ними за каждую копейку. Например, сгонять туда-сюда 40-тонный транспорт, нагруженный под завязку, — это 16 тысяч гривен. Полностью экипировать бойца — около десяти тысяч. Сына с собой не брала, боялась, там и останется. Стас занимался закупками необходимого. Каждый раз, приезжая на передовую, я спрашивала себя: где же те миллионы гривен, которые мы sms-ками собирали для армии? У многих до сих пор нет нормальных средств защиты, военная форма разлезается по швам после второй стирки, техника без конца выходит из строя. Не хватает запчастей.
Может, у меня «синдром войны», но я не могу видеть рекламу мороженого, когда знаю, что у наших пацанов на фронте нет воды! Почему на «рекламные» деньги не купить тепловизоры, которые спасли бы не одну сотню жизней? Нам, солдатским матерям, такие приборы, по цене около 20 тысяч гривен, не по карману. А чего стоят «показательные выступления» чиновников от Минобороны, когда на передовую привозятся бронежилеты, пригоняется техника, все это снимают телеоператоры, но как только съемочная группа уезжает, технику увозят обратно.
«Когда сын уходил на войну, отдала ему свой крест в надежде, что это его спасет. Не спасло»
Стас отправился в зону АТО 12 июля, не дождавшись приказа о мобилизации. Сказал: «Не могу сидеть дома, когда там убивают наших хлопцев». Он поехал в «Айдар», где воюет много винницких и гайсинских ребят, вместе с подполковником запаса Сергеем Ковригой, легендарной личностью, участником миротворческих операций в Ливане и Ливии.
— Коврига служил с моим мужем в одной части, — продолжает Людмила. — После Майдана Сергей одним из первых записался в «Айдар». Этот батальон — как кость в горле врага. Там служат настоящие патриоты, взаимоотношения построены на доверии. Ребят учат правильно, грамотно воевать. Ведь это же целая наука! В «Айдар» можно попасть только по рекомендации, и мой сын попросил Сергея взять его с собой. Тот согласился, но сразу предупредил: будь готов к тому, что эта война подлая, на ней нет правил, не соблюдается военная этика. И медики — самая опасная специальность. Снайперы не убивают человека сразу, а ранят. Потом ждут, когда к нему подбегут на помощь, и тогда уже косят всех. Если вовремя не забрали труп, у него отрежут уши, выколют глаза — за эти «трофеи» наемник получит к своей оплате плюс 500 долларов. Но Стас не колебался.
Недавно через соцсети мы узнали, что один из наших родственников в Луганске воюет на стороне сепаратистов. Я спросила: «Если увидишь этого человека через прицел, что ты будешь делать?» — «Если он будет с оружием, выстрелю. Сейчас такое время, мам. Есть белое и черное. Ты или друг, или враг». Хотя я, конечно, ни за что не хотела бы, чтобы такая ситуация произошла в реальности…
— А зачем же вы тогда спросили?
— Чтобы проверить, насколько он психологически готов к войне. Ведь если человек психически слаб и не сможет пережить ужасы войны, брать его в зону АТО не надо. Он там будет обузой. Знаю случаи, когда у взрослых мужчин начиналась истерика — такая, что требовалась специализированная психиатрическая помощь. А с этим в зоне АТО проблемы. Мы распечатали и возили в части брошюру «Памятка солдату в бою». Там есть очень полезные вещи — как правильно себя вести в зоне боевых действий.
— Вы спокойно приняли решение сына?
— Переживала, конечно. Но он сказал: «Мама, представь, я женюсь, будут дети. Подрастут, увидят мои спортивные медали и спросят: „Папа, ты такой сильный, чемпион, медик. А где ты был, когда в Украине шла война?“ Что я им отвечу? Дома сидел, на руках боролся? Лучше тогда сразу выбросить медали…» И я собрала сына на войну. Выручили крупные винницкие предприниматели, в прошлом спонсоры Стаса по спорту, они его полностью экипировали. На фронт он повез два огромных ящика медикаментов, которые стали дефицитом в Украине: кровоостанавливающие препараты, используемые при огнестрельных и осколочных ранениях. Мы несколько раз созванивались. Стас рассказывал, что выезжал на передовую, что пришлось уже несколько раз оказывать медицинскую помощь…
Моя собеседница ненадолго замолчала, задумавшись. А потом воскликнула:
— Так хочется, чтобы на нашу землю пришел мир! Как обратиться к российским матерям? Неужели им не жаль своих детей, которые тысячами гибнут в этой войне? Мне рассказывали, что в ростовском морге уже некуда складывать трупы. А сколько их утоплено в наших реках и озерах? Но мне кажется, российские матери нас не слышат…
О том, что ее сына больше нет, Людмиле сообщили его сослуживцы.
— Мне позвонили и сказали, что в списках убитых 27 июля он не значится, но есть одно неопознанное тело. Спросили, по каким приметам я могла бы опознать Станислава. Ведь когда взрыв рядом, от человека мало что остается. У него не было даже медальона (я заказала, но сын воевал всего 12 дней и получить его не успел). Они с Сергеем Ковригой выполняли задание по разминированию.
— Как удалось установить, что это именно ваш сын?
— На моем мальчике было два креста. Большой серебряный, который Стас купил себе в монастыре Святой Матронушки Московской, когда мы с ним были на заработках в Москве (организовали там фирму по уходу за больными), и золотой — мой. Я с ним выезжала в зону АТО и возвращалась живой, хотя потом узнавала, что дорога была заминирована, что кого-то обстреляли. И когда сын уходил на войну, отдала ему свой крест в надежде, что это его спасет. Не спасло… Я по телефону описала, как выглядят эти кресты. И ребята мне сказали: это он. Кресты сохранились на груди под бронежилетом.
«Простите Стасу, что ни на ком
из вас не женился. Зато ни одну
он не сделал вдовой»
Женщина рассказала, с какими сложностями приходится сталкиваться родителям раненых и погибших бойцов, ушедших воевать добровольцами, не успев оформить документы.
— Мой сын, не дождавшись мобилизации, направился воевать лишь с паспортом и медицинским дипломом. Чтобы доказать, что он был участником АТО, мне пришлось собрать ряд документов, — продолжает Людмила. — В таком же положении находятся сотни бойцов, ушедших добровольцами на фронт. Поэтому мы с другими солдатскими матерями начали борьбу за легализацию батальона «Айдар». Еще до того, как сын попал туда, наша правозащитная организация написала письмо президенту Порошенко с просьбой считать «айдаровцев» полноправными участниками АТО. Однако теперь я знаю, что и как нужно сделать, чтобы оформить статус участника антитеррористической операции. Наша «Мальва» готова оказать любую правовую помощь родителям погибших и раненых бойцов.
А вообще с документами на фронте часто бывает неразбериха. Недавно в Одесский госпиталь доставили раненого без документов — они остались в части. Парень с осколочным ранением головы и другими очень тяжелыми травмами пытался назвать себя, но выходило неразборчиво. Долго не могли узнать, кто он. Позже выяснилось: наш земляк из Гайсина, воевал в одной из воинских частей. Сейчас комитет солдатских матерей собирает деньги на его лечение.
На похороны Стаса приехали три его «невесты», — горько вздохнула мать. — Со Светочкой они вместе учились в медучилище и семь лет встречались. А еще была Катенька из Харькова и подруга детства Юлечка, с которой у Стаса потом завязался роман. Я сказала им: «Простите сыну, что ни на ком из вас не женился. Зато ни одну он не сделал вдовой».
— Ваш муж и старший сын Анатолий тоже записались добровольцами. А если и с ними что-то случится? Ведь у вас уже один сын погиб. Наверное, второго не призовут…
— Ну как я могу их удержать? Они патриоты. Дома прятаться не будут. Но если не станет моих мужчин, в солдаты придется пойти мне. Я медик, но возьмусь за оружие.
16086Сейчас комитет солдатских матерей срочно собирает средства на медикаменты для лечения раненных солдат. Волонтеры продолжают снабжать украинских бойцов продуктами, средствами защиты и всем необходимым. Тем, кто хочет и может поддержать инициативу этой несгибаемой женщины, сообщаем номер карты «ПриватБанка»: 5211 5374 3566 0621. Ее телефон 0 (97) 491−02−91.
Читайте нас у Facebook
