«Шурупы для протеза мы купили в строительном магазине. И с помощью 3D-принтера сделали Ване руку»
Несмотря на тяжелые травмы, полученные в зоне АТО, 25-летний Иван Кушнерев из Запорожья уверен, что его мечта осуществится и он станет журналистом. Ведь не зря пять лет проучился на журфаке! Ване оставалось только сдать госэкзамены и защитить дипломную работу. Когда началась война, он пережил и бои в горячих точках, и плен под Иловайском, и разорвавшуюся прямо в руках гранату. Парень лишился обеих рук и глаза, но все равно не потерял надежды.
«Как бы там ни было, я счастливый человек, — еще находясь в госпитале, говорил Ваня. — Да, лишился рук и теперь плохо вижу, перенес тридцать операций. Но ведь я жив, а это главное. Подумал об этом, еще когда лежал в реанимации. Даже волонтеры из госпиталя, глядя на меня, удивлялись: чего я улыбаюсь? А почему бы и нет? У меня есть мама и любимые друзья. Они всегда со мной. И даже когда я узнал, сколько стоят протезы, не стал отчаиваться. Почему-то не покидало ощущение, что все будет хорошо».
Иван Кушнерев получил тяжелое ранение, спасая других бойцов. Это случилось 15 ноября в районе Северодонецка Луганской области, где Иван с побратимами попали на растяжку.
«На войне очень страшно, — признается Иван Кушнерев. — Особенно в первое время. Но со временем учишься контролировать свой страх»
— Побратим снял с растяжки гранату и передал мне, — вспоминает Иван. — Схватив ее, вдруг понял: что-то не так. С нее сорвана чека. Первой мыслью было отбросить гранату в сторону. Но куда? Справа и слева от меня стояли бойцы. Впереди увидел спину своего друга. Все решали доли секунды. Я понимал, что бросать гранату некуда — могли погибнуть люди. Чтобы этого не случилось, позволил ей взорваться у меня в руке. Помню только, как инстинктивно отвернулся, чтобы уберечь лицо… Дальше — темнота. Не знаю, сколько прошло времени, пока начал приходить в сознание. Это происходило постепенно. Сначала почувствовал боль, затем услышал чьи-то голоса. Я не мог понять, кто и о чем говорит, — казалось, эти люди были где-то очень далеко. Затем появилась картинка, но расплывчатая. Еще почувствовал, что очень хочу пить. Невыносимое ощущение — казалось, если прямо сейчас не сделаю глоток, то умру. Но люди, которые оказывали мне первую помочь, говорили, что пить нельзя. Они только смачивали мне губы.
Когда Ивана привезли в ближайшую больницу, он истекал кровью. Нужно было немедленно делать операции на руках и глазах. Первые снимки бойца (уже из Киевского военного госпиталя) шокируют — все лицо парня в шрамах, глаза забинтованы… Левый глаз спасти не удалось. Кроме того, боец получил тяжелое ранение ноги.
— Впившиеся в ногу осколки гранаты разорвали мышцы, — объясняет Иван. — Восстановить их невозможно. Но я могу ходить, а это уже хорошо. Правда, чуть-чуть хромаю. О том, что у меня теперь нет кистей обеих рук, я узнал почти сразу. Принял это как факт. Конечно, можно было отчаяться, плакать. Но что это даст? Я как-то сразу понял, что теперь мне придется с этим жить, приспосабливаться. Волновался за маму. Не хотел, чтобы она расстраивалась.
Получив прошлой весной повестку из военкомата, Иван не хотел говорить маме, что едет на восток.
— Конечно, вообще скрыть это я не мог, — говорит молодой человек. — Ведь мы с ней живем в Запорожье. Объяснил, что буду на учениях в Днепропетровске. Первое время мы действительно базировались в Днепропетровской области, проходили там подготовку, но в конце июня нас отправили на восток. На войне очень страшно. Первое время не можешь совладать со своими эмоциями и боишься всего: страшно идти, страшно просто сидеть, страшно слышать звук летящей пули. Побратимы тоже боятся и реагируют по-разному: кто-то от одного звука бежит, у кого-то начинаются судороги… Со временем учишься контролировать свой страх и в конце концов справляешься с ним.
Иван был одним из тысяч бойцов, выходивших из Иловайского котла. Когда боевики начали обстреливать колонну украинских военных, он чудом не пострадал, но попал в плен.
— Нам с ребятами в каком-то смысле повезло — мы провели в плену всего четыре дня, — продолжает Иван Кушнерев. — Нас освободили сотрудники Красного Креста. А в плен взяли российские кадровые военные. Тогда в плену оказалось почти все мое подразделение — больше тридцати человек. Двое наших погибли, многие были ранены. Но нам все равно было легче, чем тем, кто попал в застенки штаба «ДНР». Там людей пытали, убивали. С нами обращались лучше. Российские военные признавались, что не хотят воевать. «Мы выполняем приказ», — объясняли.
— Жили мы в поле, — продолжает Иван. — Из еды были кукуруза и арбузы. Большинство российских солдат питались тем же — у них было очень мало сухпайков. Сначала нам давали один паек на десять человек. Потом — один на четверых. Мы съедали по чуть-чуть, кое-что оставляя собачке по кличке Патрон, которая прибилась к нам еще в Иловайске. Она и в плен попала вместе с нами. Когда нас освободили, я подарил собачонку командиру, выводившему нас из котла. Еще в плену были большие проблемы с водой. Нашу воду из колодцев русские пить не хотели — боялись, что она отравлена. То же самое говорили об арбузах. Но потом ели их вместе с нами.
Через четыре дня волонтеры Красного Креста вывезли Ивана и нескольких его побратимов в Днепропетровскую область. А еще через день боец оказался дома, где его ждала мама. Ирина Ивановна уже знала, что ее сын попал в котел под Иловайском.
— Когда я перестал выходить на связь, мама не знала, что и думать, — говорит парень. — А потом из зоны АТО вернулся мой товарищ и рассказал ей правду. Дома после освобождения из плена я побыл недолго. Вскоре людей из нашего батальона опять собрали и отправили на восток — на этот раз на Луганщину. Я и сам хотел вернуться на фронт. Сложно усидеть дома, когда знаешь, что на передовой остались побратимы, которым нужна помощь. Но поездка в Северодонецк стала для меня последней… Хотя, знаете, если бы здоровье позволяло, я бы и сейчас вернулся на фронт.
О Ване, который буквально заряжал оптимизмом других раненых, в госпитале до сих пор ходят легенды.
«Он очень оптимистичный и доброжелательный, — написала о парне в „Фейсбуке“ волонтер Юлия. — Без комплимента ты от него не выйдешь из палаты. Медсестра выходит — он обязательно что-то скажет: „Новая прическа? Вам очень идет!“ Его любимая фраза — из песни „Океана Эльзы“: „Все буде добре“. Причем он говорит это не просто так, машинально, а верит: „Меня тюнингуют — и все будет хорошо“. После знакомства с Ваней невозможно не прийти к нему еще раз. Хочется, чтобы такой человек остался в жизни как друг. И хочется приехать к нему в Запорожье, на остров Хортица, о котором он часто вспоминает, и с ним за руку там пройтись».
— Еще мне хотелось бы погулять по берегу Днепра, — мечтательно сказал Ваня. — А в будущем иметь там хотя бы маленький домик. Я очень люблю Днепр. Мечтаю жить там со своей семьей. А я хочу большую семью. В идеале это семеро детей. И заниматься любимым делом — писать. Я говорил вам, что хочу быть журналистом?
Когда об Иване Кушнереве написали в соцсетях, нашлось много желающих помочь парню. На многочисленные операции и медикаменты каждый день уходили огромные суммы.
О протезах тогда никто даже не думал.
— Врачи спасали жизнь сына, — говорит Ирина Кушнерева. — Конечно, я не могла не думать о том, что будет дальше. Как сыну, которому всего 25 лет, жить без рук? Как же исполнится его мечта — писать в газеты? «Мам, все образуется, вот увидишь, — уверенно говорил Ваня. — Ты, главное, не переживай». Несмотря на то что сын был в сознании, его жизнь еще долгое время находилась в опасности. Спасибо всем, кто перечислял деньги, и благотворительному фонду «Абрикос». В ситуации, в которой мы оказались, была дорога каждая копейка.
— Видеть такое отношение людей — это еще один повод не унывать, — замечает Иван. — Я стал по-настоящему ценить людей, их доброту. На войне увидел, как ребята могут сплотиться, стоять горой друг за друга. В госпитале ко мне приходили люди, которых я даже никогда не видел, и давали деньги, помогали за мной ухаживать. А как за меня переживали жители родного Запорожья! Когда в феврале приехал домой из Польши, где был на реабилитации, мне устроили радушный прием прямо на вокзале. Десятки людей с детьми встречали на перроне с плакатами: «Ваня — ты наш герой! Гордимся тобой».
Поехать в Польшу парню помог заведующий отделением хирургии Волынской областной клинической больницы Олег Савчук. Узнав о его беде, доктор нашел фирму протезирования в Польше и сам отвез туда Ваню и его маму. Там ему поставили первый механический протез.
— Это уже было счастьем, — говорит Иван. — Протез, конечно, был тяжелым, и я не мог самостоятельно им управлять. Но ощущение, что на месте ампутированной руки что-то появилось, дорогого стоит. Конечно, таким протезом я мог только открывать и закрывать двери. Есть, конечно, и другие. Протез с механической тягой на отсутствующую кисть и косметический (нефункциональный) протез на кисть с двумя пальцами за рубежом стоит от 4500 евро (в Украине — от 110 тысяч гривен). Еще один вариант — миопротез, который производят в Шотландии. Цена на руку с отсутствующей кистью — 24 тысячи британских фунтов, на кисть с двумя пальцами — 34 тысячи 600 фунтов. Эти протезы функциональны, но в Украине их не ставят — дорого и нет соответствующих сертификатов. К тому же они программируются и их каким-то образом нужно обслуживать, а у нас пока этого не делают.
В это время супруги из Киева Виктор и Надежда Баклан как раз искали бойца, для которого решили сделать первый пробный 3D-протез. Виктор и Надежда не медики и не протезисты.
*Иван Кушнерев не может нарадоваться, ведь с 3D-протезом он может шевелить пальцами, брать в руки предметы, расчесываться
— Я закончил технический вуз и интересовался различными новинками техники, — рассказал «ФАКТАМ» Виктор Баклан. — В том числе и 3D-принтерами. Еще совсем недавно меня, как и большинство других людей, удивляло, как на этом устройстве можно изготавливать различные предметы. Я занялся изучением этого вопроса, прочитал много литературы. Настолько увлек этот процесс, что однажды решил приобрести 3D-принтер. Жена мою идею поддержала. Мы долго копили на него деньги и, наконец, купили. Следующие четыре месяца тестировали его. Печатали все, что можно: какие-то фигурки, чашки, бытовые предметы. Было увлекательно. Даже наблюдать за процессом печати безумно интересно.
Возможно, так бы и продолжали печатать посуду, если бы не война. Мы с Надеждой очень переживали за нашу страну, бойцов. Как могли, помогали раненым. И вдруг подумали: а почему бы нам, имея 3D-принтер, не попробовать сделать протез? Конечно, это совсем не чашка. Но я решил попробовать.
*Надежда Баклан: «Многие детали для протеза пришлось несколько раз переделывать, но в результате все получилось»
— Как же вы это сделали?
— Во-первых, начали консультироваться с врачами, особенно, с травматологами. Они удивились, но идею оценили: «Попробуйте!» А еще я сутками сидел в Интернете, искал литературу. И нашел. Оказалось, в Америке есть целое сообщество людей, которые занимаются изготовлением протезов. Есть подробные инструкции, как это сделать. Когда я понял, что изучил достаточно, чтобы попробовать, жена пошла в киевский военный госпиталь искать кандидата. Главврач почему-то сразу вспомнил об Иване Кушнереве — парне, который на войне потерял обе руки. Так мы и познакомились с Ваней. Врачи предупредили его, что это эксперимент — тогда еще не было самого протеза и никто не мог дать гарантий, что у нас все получится. Но Ваня с радостью согласился.
— А разве могло быть по-другому?— улыбается Иван. — Я только попрощался с мечтой о 3D-протезе — и тут такое предложение. Да еще и абсолютно бесплатное! Я стал ходить на примерки.
— Зная точные размеры будущего протеза, мы стали искать материалы, — продолжает Виктор. — Сам протез должен был быть из ABS-пластика. Это пластичный и ударопрочный материал. Из такого делают кубики «Лего». В Украине он есть в продаже. Шурупы купили в строительном магазине, крепление — в тканевом. На печать всех составляющих протеза у нас в общей сложности ушло 40 часов. Вес конструкции — всего 660 граммов. До этого Ваня носил механический протез весом почти три килограмма. И что еще немаловажно — с 3D-протезом, который крепится к бицепсу, Ваня может шевелить каждым пальцем, брать в руки предметы.
— Неужели все получилось с первой попытки?
— Нет, конечно. Мы столкнулись со множеством трудностей, — продолжает Виктор Баклан. — Многие детали для протеза пришлось несколько раз переделывать. Во время примерок Ваня говорил, где чувствует неудобство, и мы исправляли ошибки. Нужно было, чтобы протез сидел идеально, нигде не натирал. В результате у нас получилось.
Супруги подарили Ване Кушнереву протез на выставке «iForum 2015». Врачи сказали журналистам, что изобретение супругов Баклан практически не уступает зарубежным аналогам. Но Виктор считает, что протез еще нужно совершенствовать.
— Хотим, чтобы он был телесного цвета, — говорит Виктор. — Есть еще детали, которые нужно сделать лучше. И я уже знаю как. Пока у Ваниного протеза испытательный срок. Он продлится несколько месяцев. Прошел только один, но результатами мы довольны. Ваня, надеюсь, тоже.
— Еще как! — улыбается Иван. — Теперь у меня появилась рабочая рука. Конечно, чувствительность не вернется — такого в мире еще не придумали. Но благодаря специальной технологии я могу шевелить пальцами! Могу расчесываться, держать в руках чашку и даже полуторакилограммовый чайник. Учусь застегивать «молнию» на куртке. Сейчас продолжаю разрабатывать свой протез.
— Надеюсь, сможем помочь не только Ване, — говорит Виктор Баклан. — Изобретения будем совершенствовать. Наш проект мы назвали «Белый муравей». Работающий принтер напоминает мне термита, который делает термитник. Их, как известно, называют белыми муравьями.
— Чтобы сделать для Ивана протез, вы самостоятельно закупали пластик и множество деталей. Сколько потратили денег?
— Себестоимость самого пластика для такого протеза составляет около 1500 гривен. Со всеми остальными затратами получается 200 долларов. Наш протез вполне доступен. Сейчас к нам обращаются волонтеры с просьбой сделать протезы для их подопечных. Это и бойцы АТО, и дети. Детское протезирование в нашей стране — это отдельная проблема. Дети быстро растут, детали стираются. Замены протезов ждут годами. 3D-печать позволит уйти от проблемы быстрой заменой сломанной детали.
Несколько дней назад Иван Кушнерев вернулся из Испании, куда благодаря волонтерам летал на реабилитацию вместе с другими бойцами АТО. Сейчас пишет дипломную работу, которую будет защищать в своем вузе. Текст пока набирает мама под его диктовку. Но с помощью протеза парень теперь тоже может печатать на клавиатуре. «Тренируюсь, — говорит он. — Мне ведь еще писать статьи в газеты. Хочу начать делать это как можно скорее».
3517Читайте нас у Facebook
