"Ты шпион НАТО! Признавайся, кто тебя сюда забросил?"
Больше года Людмила Сергеевна из Донецка молчала о том, что произошло с ее сыном. Женщина боялась, что огласка может погубить их семью. Осенью прошлого года озверевшие боевики пытались убить 26-летнего Марка, парень выжил лишь чудом, но стал беспомощным инвалидом. С тех пор его мать борется буквально за каждый день жизни сына. Доверить свою историю «ФАКТАМ» Людмила Сергеевна решилась в надежде, что среди наших читателей найдутся люди, которые могут помочь ей с сыном выехать на украинскую территорию, а также обеспечат Марку условия для реабилитации.
Поскольку герои этой публикации живут на оккупированной территории, мы изменили их имена, а также некоторые детали событий годичной давности.
— Отец Марка был иностранцем, я познакомилась с ним, когда он учился в Донецке, — рассказывает Людмила Сергеевна. — После рождения сына мы переехали на родину мужа. Марку было десять лет, когда в той стране разгорелась гражданская война на почве борьбы за местные богатства (красное и черное дерево, нефть, слоновую кость). Во время атаки на наш город муж пропал без вести. Мы с сыном вернулись в Донецк. Помню, Марк сильно удивлялся: «Живем в Украине, а люди говорят на русском языке. И в школе тоже учат на русском. Почему так?»
Экзотическая внешность постоянно приносила сыну неприятности. В институт его зачислили как иностранца на платное отделение, хотя паспорт у Марка украинский. На улице его часто останавливали милиционеры, намекая, что отпустят с миром, если он поделится долларами. А сколько раз прохожие бросали ему в спину обидные слова! Это я к тому, что ксенофобия процветала в наших краях и до начала боевых действий. Но война обнажила в людях темную сторону, и многие вообще утратили человечность.
В тот день сын вышел за сигаретами. Был одет в домашнюю одежду и шлепанцы. Магазины-то под боком. Из-за военного положения мирному населению велено носить при себе документы. Мы так и делаем. В кармане Марка лежали паспорт и удостоверение инвалида (у сына тяжелое заболевание внутренних органов). Смотрю, что-то сына долго нет. Стала звонить ему на мобильный — не отвечает. Я заволновалась. Звонила на номер Марка весь вечер и ночь, а утром обратилась в милицию: «У меня сын пропал!» «У нас все ушли на войну, — говорят. — Некому работать».
Тогда были сильные обстрелы, по телевизору как раз сообщили, что пострадало много людей. Я бросилась обзванивать все больницы, Марка нигде не было… На четвертый день мне позвонили из милиции: «Приезжайте на опознание. Нашли похожего по описанию мужчину. Он без сознания». Сына обнаружили в лесу неподалеку от Донецка. Он лежал на земле с простреленной спиной. На тот момент Марк был еще в сознании, поэтому смог назвать свое имя, сказал, откуда он. Военные вызвали «скорую», и моего сына доставили в больницу.
Когда я увидела Марка в палате, чуть не закричала от боли. Он был весь синий от побоев, на груди, голове и правом глазу повязки, через бинты проступала кровь. Из тела сына торчали трубки. Врачи объяснили, что у него огнестрельный перелом позвоночника в области ниже шеи, пробито легкое, перелом ключицы, травма глаза и открытая черепно-мозговая травма. Температура тела сына была 40 градусов, а давление — пятьдесят на сорок. Марк ненадолго пришел в себя и узнал меня: я поняла это по его взгляду. Говорить не мог, у него было шоковое состояние.
Возле кровати сына лежала его одежда, она сильно воняла бензином. Документов в кармане не было… Я помчалась в милицию, написала заявление о том, что мой сын попал в больницу с тяжелейшими травмами, а его документы пропали. И тут звонок на мобильный: «У Марка случилась клиническая смерть. Он впал в кому».
Целый месяц сын находился между жизнью и смертью. Медики не скрывали от меня, что надежды почти нет. Состояние Марка было крайне тяжелым. Спасибо огромное донецким реаниматологам, это они вернули сына с того света. Несмотря на бомбежки, наши врачи исполняли свой долг до конца. Медсестры дежурили в больнице по несколько дней подряд. Врачи пытались спасти пациентов, не имея под руками самого необходимого. Это героизм, я считаю.
Пока реаниматологи выхаживали моего сына, я занималась поисками средств на лекарства. Сначала сдала в ломбард все ценное, что было в доме, потом бросилась занимать у знакомых. Влезла в огромные долги, но смогла купить необходимые медпрепараты. Когда Марк пришел в сознание, я думала, что худшее уже позади. Но неожиданно у сына развился сепсис, загноились легкие и околосердечная сумка, инфекция поразила почки и мочевой пузырь.
Врачи сказали, что спасти сына могут только дорогостоящие антибиотики. Один флакон стоил 800 гривен. Где взять деньги? Рыдая, рвала на себе волосы, кусала губы до крови… И снова выручили знакомые. К счастью, потом в больницу привезли гуманитарную помощь, и среди лекарств оказались нужные Марку антибиотики. Через три месяца угроза жизни миновала, я ушла с работы, забрала сына домой и стала его нянькой и медсестрой…
Смотрю на сына и плачу. Что с ним сотворили! Пуля прошила Марка насквозь, перебив спинной мозг и повредив внутренние органы. Правого глаза нет: его выбили. Левое легкое после сепсиса спалось, нарушена работа всех внутренних органов. У сына проблемы с памятью, он плохо разговаривает. Врачи объясняют это тем, что участки мозга, отвечающие за речь и память, были сильно травмированы. И все-таки Марк смог более-менее внятно рассказать мне, что с ним произошло.
Когда он вышел за сигаретами, то решил сходить за ними на заправку, это рядом с нашим домом. Там к Марку подошли десять мужчин в камуфляже и с оружием. Потребовали показать документы. Увидев в паспорте иностранную фамилию, заявили: «Ты шпион НАТО! А ну признавайся: кто тебя сюда забросил?» И сразу начали избивать. Потом посадили в машину и привезли в неизвестное место. Марк говорит, что его держали в темном помещении. Он все время находился в наручниках, еды и воды ему не давали. Похитители нашли в одежде Марка удостоверение инвалида. Выспрашивали, в каком размере он получает пенсию, требовали деньги. И били, били…
Марк не знает, сколько времени он находился в плену. Ночью ему стало плохо, сильно тошнило (незадолго до этого сын лежал в больнице с язвой желудка). Он испугался, что может умереть, и стал кричать, просил мужчин отпустить его. Они бросили его в машину, привезли в лес и приказали идти вперед. Марк сделал несколько шагов, и тут ему выстрелили в спину. Он упал, мужчины подскочили к нему и стали добивать прикладами по голове. Били так, что размозжили череп. Когда Марк попал в больницу, врачи удивлялись, как он вообще выжил, ведь кости черепа были сломаны во многих местах.
Сын помнит, как пришел в сознание, было утро, он позвал на помощь. Его стоны услышал человек в форме, наверное, тоже военный. Он случайно проходил мимо. Этот оказался добрым: вызвал «скорую» и даже помогал погрузить Марка в машину… До сих пор не известно, кто так поиздевался над моим сыном. В милиции предполагают, что это была какая-то «диверсионная группа».
Невозможно представить, что в оккупированный боевиками Донецк зашли украинские разведчики и прямо на заправке стали избивать мирного жителя. Искать «шпионов НАТО», держать людей в плену и зверски их избивать очень характерно для наводнивших город террористов. Просим читателей с пониманием отнестись к тому, что мама искалеченного парня пытается отвести подозрения от боевиков. Хотя совершенно очевидно: это они едва не убили Марка.
— Чтобы восстановить функции мозга и поддерживать работу внутренних органов, сыну нужно ежедневно принимать дорогостоящие препараты, — говорит мама Марка. — А денег у нас нет. Вы не представляете, как бедно мы живем. Пенсии хватает только на хлеб и крупы. Я обращалась во многие благотворительные фонды и в Украине, и в нашей «ДНР». Сотрудники украинских фондов разводили руками: мол, как мы вам поможем, если вы живете в Донецке? Передать лекарства на оккупированную территорию, по сути, невозможно.
Донецкие же благотворители ведут себя странно. Как-то увидела в Интернете информацию о новом фонде. «Помогаем многострадальному народу Новороссии», пишут. Позвонила туда. А мне отвечают: «Мы ищем тех, кто дает, а не тех, кто просит»… Есть у нас такой фонд «Доброта». Попросила их помочь с лекарствами. Помогли: дали черной муки и минеральной воды. «А на лекарства нужно много денег, — говорят. — Лучше мы истратим их на продукты для стариков».
Напишите, пожалуйста, что я очень благодарна штабу Рината Ахметова. Это единственная организация, где прониклись нашей семейной трагедией. Штаб закупил для Марка необходимые лекарства, а также приобрел хороший противопролежневый матрас. Раньше у сына были страшные пролежни: раны аж до кости. Теперь это в прошлом.
Я все мечтаю, что вывезу сына из Донецка на мирную территорию и там найду хороших врачей. Здесь не то что лечить — ухаживать за лежачим больным порой невозможно. В городе часто пропадают свет и вода. Мы живем в маленькой однокомнатной квартире. Для Марка она превратилась в тюрьму. Сама вынести сына на улицу я не могу, а попросить о помощи некого: соседи и друзья давно уехали. Марку сложно принять то, что он, еще недавно здоровый и красивый парень, превратился в глубокого инвалида. Постоянно спрашивает меня: «Мама, где справедливость? Мама, мне помогут?» Мой сын надеется на чудо. И я тоже.
Недавно связалась по телефону с врачом-реабилитологом из Киева. Переслала ему историю болезни и снимки Марка. Доктор сказал: «Надежда есть. Нужно работать». Я уже выяснила, что возле Киева, а также в Николаевской и Одесской областях действуют хорошие реабилитационные центры. Может, вы расскажете о нашей беде и люди откликнутся? Правда, проблема еще в том, что нам нужно отдельное жилье. После травмы у Марка нарушилась работа всех органов. Например, моча вытекает сама по себе. Я уже привыкла ухаживать за сыном, а чужой человек вряд ли выдержит неприятный запах. Буду очень признательна, если кто-то предложит мне работу на дому. Тогда я смогу и за Марком присматривать, и семью обеспечивать.
7314
P. S. Если у вас есть возможность помочь искалеченному парню и его матери, звоните в редакцию по телефону (044) 486−97−98.
Читайте нас у Facebook
