Надежда Андрухив: "Если бы президент выполнил обещание, я вернулась бы домой на своих ногах"
Сейчас, когда в Украине идет необъявленная война, едва ли не каждый день кому-то из наших граждан требуются дорогостоящие операции, трансплантации и протезирование за границей. Учитывая недостаточное финансирование украинской армии, волонтеры разрываются, пытаясь собрать деньги на обмундирование, теплые вещи, тепловизоры и приборы ночного видения, а также каски и бронежилеты. Часто помощь семьям погибших бойцов и лечение раненых тоже ложатся на плечи простых людей. Всем помочь нереально, хоть и очень хочется. Но в случае с Надей Андрухив — 31-летней львовской сотрудницей милиции — финансовые вопросы казались решенными. Ведь после теракта в реанимацию к чудом выжившей девушке пришел сам президент Украины. Наградил ее орденом княгини Ольги третьей степени и во всеуслышание заявил, что берет все расходы по лечению на себя. Надежда, правда, не слышала этого, так как была погружена в состояние медикаментозного сна, но ее мама, волонтеры и журналисты, присутствовавшие в палате, отчетливо помнят обещание президента. Мама девушки Ирина Дидыч слезно поблагодарила Петра Алексеевича. И в надежде на скорое выздоровление своей дочери полетела вслед за ней в Израиль…
Перед отлетом Ирина Дидыч пообщалась с «ФАКТАМИ» по телефону. Женщина просила наших читателей не сдавать деньги на лечение Нади, которой и так все оплатит президент, а помочь Роману Лычаку — второму милиционеру, пострадавшему в тот же день во время теракта на соседнем опорном пункте. Каково же было наше удивление, когда в октябре в редакцию позвонила бабушка Надежды Андрухив и рассказала, что ее внучке отказали в продолжении лечения и попросили освободить палату в клинике. Израильские хирурги, ортопеды и реабилитологи не захотели дальше работать в долг, который и так уже перевалил за сто тысяч долларов. На исходе третьего месяца, когда у Надежды заканчивался срок визы, над ней нависла реальная угроза навсегда остаться прикованной к инвалидной коляске, ведь лечение было прервано. Правительство Израиля сжалилось над девушкой, продлило ей визу и… оплатило следующую операцию. А протез левой ноги Надя купила сама, одолжив крупную сумму у знакомых. Дальнейшее лечение, в том числе операцию на кишечнике (часть которого была удалена, а часть — выведена наружу), Надежде теперь предстоит проходить во Львове, куда она на днях вынуждена была вернуться. Не на своих двоих, как могла бы, а в инвалидной коляске.
Дома у Нади Андрухив прохладно. Квартиру старинной постройки с высокими потолками приходится отапливать электрообогревателями. Несмотря на пережитый ужас, боль и нервотрепку, девушка выглядит отлично — стройная, с подкрашенными ресничками и аккуратным маникюром. С удовольствием пьет крепкий кофе (который в ее родном Львове не варят, а просто запаривают в чашке), улыбается и в шутку ругается с телефоном, который после взрыва гранаты тоже пострадал и стал «глючить».
*"После пластики нерва я вынуждена ходить на цыпочках и опираться на ходунки — нужно беречь ногу", — говорит Надежда (фото автора)
— Видите, он немного побит осколками, — показывает корпус мобилки Надя. — У меня шок тоже пока не прошел. Помню все до мелочей. Это был последний день перед моим отпуском. Я должна была пойти на работу к девяти утра, но проспала. Наспех собралась и побежала в свой опорный пункт милиции. Там на пороге стоял пакет из-под сока. Отодвинула его ногой — он мешал открыть двери. Раздалось легкое шипение и… бах! Дальше — разорванная нога, торчащие кости, дикая боль. Я не кричала. Сжала зубы и пыталась самостоятельно вызвать «скорую» и милицию. Но из меня прямо на телефон потоком лилась кровь. А он сенсорный, и когда на экран попадает влага, разблокировать его невозможно. Тогда стала звать на помощь людей. Сначала подбежала девушка, следом парень, медик-интерн. Сбегал к себе домой и через минуту принес бинты, перевязал мне ногу и голову. Спросил, что у меня болит. Я не могла отвечать: у меня болело все.
Надежду доставили во Львовскую больницу скорой помощи. В отличие от своего коллеги Романа Лычака, подорвавшегося за час до нее на соседнем милицейском участке и получившего средней степени тяжести травмы глаза, руки и ноги, Надя была ранена тяжело. Сильнейшая кровопотеря, множественные осколочные ранения внутренних органов и глаза, травматический шок четвертой степени. Украинские врачи утверждали, что эти повреждения несовместимы с жизнью и девушке осталось жить максимум несколько часов. Прибывшая на подмогу нашим коллегам бригада из Израиля давала Надежде один шанс из ста. Она воспользовалась им и выжила.
*К сожалению, милиция города не сработала оперативно и не передала информацию о первом взрыве на участки. Тогда Надя знала бы, что подозрительный пакет сока у дверей трогать ни в коем случае нельзя
— По дороге в больницу я просила врачей «скорой» позвонить моей маме и сообщить, что я подорвалась, — говорит Надя. — Они безуспешно пытались справиться с моим телефоном — он все еще был мокрым от крови. Потом меня положили на операционный стол, сказали глубоко дышать — и я отключилась.
Чтобы спасти жизнь Надежде Андрухив, врачи вынуждены были ампутировать ей левую ногу, удалить одну почку и часть кишечника. Для этого пациентку погрузили в так называемую искусственную кому — медикаментозный сон. Пока она была без сознания, к ней началось настоящее паломничество. Коллеги-милиционеры сдавали кровь, приехавшие в реанимацию первые лица страны — министр внутренних дел Арсен Аваков и президент Украины Петр Порошенко — пообещали принять самое непосредственное участие в лечении и дальнейшей судьбе девушки-милиционера, пострадавшей во время исполнения служебных обязанностей. Хлопотало о Наде и руководство Шевченковского райотдела — ее непосредственное начальство. Отчасти в произошедшем была и их вина: первый взрыв возле пункта милиции, от которого пострадал участковый Роман Лычак, произошел в девять утра, за час до второго теракта. Если бы милиция сработала оперативно и передала информацию об этом на все участки, Надя знала бы, что подозрительный пакет сока у дверей трогать ни в коем случае нельзя. Вызвала бы саперов и осталась цела и невредима.
— Я помню, как проснулась после операции, — улыбается Надя. — Увидела красивые стены вокруг, дорогую медицинскую аппаратуру, подключенные ко мне приборы и датчики, как в заграничных фильмах, и подумала: «Вот зря наши врачи жалуются, что их плохо обеспечивают. Отличная же больница!» Потом услышала, как доктора вокруг переговариваются, а я их почему-то не понимаю. Конечно, в тот момент не догадалась, что слышу иврит. «Вот это меня, думаю, контузило. Родную речь не узнаю!» И опять провалилась в сон. Когда второй раз пришла в себя, ко мне подошла русскоговорящая медсестра. Она-то и рассказала, где я и что со мной. Господи, думаю. Как же маме сказать, что я, во-первых, на гранате подорвалась, а во-вторых, почему-то в Израиле! На самом же деле мама, конечно, все знала и через пару дней прилетела ко мне.
— Самым страшным был момент, когда мне позвонили Надины коллеги и сказали, что она умерла, — вздыхает мама Надежды Ирина Дидыч. — Откуда пошел такой слух, зачем его распространяли, не знаю. Но минуты эти были ужасными. Я, конечно, почти сразу выяснила, что дочь жива и находится в стабильно тяжелом состоянии. Потом Надю забрали в Хайфу (загранпаспорт Министерство внутренних дел сделало ей буквально за одну ночь), а я через пару дней полетела следом. Нам пришлось пережить многое: операции, реабилитацию, работу с психологами — Надя плохо спала, все время видела перед глазами взрыв. Но с каждым днем дочке становилось лучше. Беспокоило нас только одно: один день пребывания в больнице стоил около полутора тысяч долларов, операции — в десятки раз дороже. А обещанных президентом Украины денег не было. Главный врач клиники «Хорев» Роман Барак, который забирал Надю из Львова, подписал с израильским банком гарантийное письмо, под которое получил деньги на лечение моей дочери. По их законам эту сумму возвращают сами больные либо их поручители (в нашем случае это Петр Порошенко). Иначе долг ложится на тех врачей, которые подписали договор.
— Роман Барак с каждым днем все больше нервничал и сердился, — вспоминает Надя. — Его можно понять: я ему не дочь, не жена. С какой радости он должен платить за мое лечение сто шесть тысяч долларов? Мне было неудобно перед ним и стыдно за нашего президента. Я бы на месте Петра Порошенко, если уж пообещала, заплатила бы эти деньги, просто чтобы не позориться. Мы обращались, куда только могли — к послу Украины в Израиле, в Администрацию президента, в МВД. Аваков отвечал, что он ни при чем, ведь расходы за меня обещал взять на себя президент. В фонде Петра Порошенко говорили, что впервые обо мне слышат. Посол же кормил нас завтраками, обещая, что деньги придут со дня на день. Первые шесть недель меня лечили в долг, потом попросили выехать из клиники, пока не погасят долг перед больницей.
«ФАКТЫ» обращались в пресс-службу президента Украины за комментарием. Спустя две недели нам перезвонила помощница Петра Порошенко и, извиняясь, сказала, что ничего не знает о Надежде Андрухив. За комментариями посоветовала обращаться к послу Украины в Израиле Геннадию Надоленко. Он, мол, наверное, знает больше.
— Мы к этому Надоленко звонили чуть не каждый день, — возмущается Надежда. — А он все рассказывал, что деньги есть или что они вот-вот будут. Мы уточняли в бухгалтерии больницы, погашен ли долг, но ответ всегда был отрицательным. У нас начали сдавать нервы. Мы с мамой уже два месяца (!) сидели на съемной квартире в Хайфе, перебиваясь с гречки на макароны, и ждали, ждали, ждали. А тем временем губернатор Львовской области Олег Синютка врал репортерам, что у меня плановый перерыв между операциями! Я успокаивала маму, а сама просто сходила с ума. Одна мысль, что я выжила после страшного взрыва, что мне спасли зрение, что я уже нахожусь в Израиле, где меня могут поставить на ноги, но ничего этого не происходит, была невыносимой. Мы били во все колокола, подключали журналистов, каждый день звонили Надоленко. В конце концов посол пригрозил: «Вы зря подняли бучу. Смотрите, как бы вам хуже не было». Я только рассмеялась: «Что может быть хуже? Вы мне вторую ногу отрежете?» Но на самом деле было не до смеха: виза у нас заканчивалась, но ни протеза, ни необходимой операции по пластике поврежденного нерва сделано не было.
— Как же вы вышли из ситуации?
— Начали искать протезиста сами. Забегая наперед, скажу, что на все обращения в Администрацию президента мы лишь недавно получили ответ, в котором сообщалось, что я отказалась в Израиле от бесплатного протеза. Это неправда. Дело в том, что всемирная благотворительная организация «Ротари Клуб» пообещала стать моим спонсором и оплатить изготовление и установку протеза ноги. Но случилось несчастье: директор израильского представительства Карл, очень хороший и душевный человек, погиб в автокатастрофе. Новая руководительница организации сказала, что ничего оплачивать не будет, но найдет специалиста, который изготовит для меня протез бесплатно.
— Это «бесплатно» стоило 13 тысяч шекелей, — возмущается Ирина Дидыч. — При этом протезист требовал, чтобы мы тут же переезжали в Тель-Авив. У нас не было денег ни на переезд, ни на гостиницу. Срок нашего пребывания в Израиле истекал через десять дней. Тогда доктор Барак посоветовал обратиться к нашему бывшему соотечественнику Вадиму Тылкину, который давно и успешно занимается протезированием в Израиле. Это потрясающий человек! Сначала он собирался сделать для Нади самый простой протез, так называемый пробный, на деревянной основе. Объяснил, что обычно пациенты не могут ходить на первом протезе, а лишь приучают к нему культю. Но увидев, какая Надя целеустремленная и как быстро идет на поправку, передумал. Установил ей полноценный протез с титановой стопой, пригодной в будущем даже для бега. Его стоимость — четыре тысячи долларов. Часть из них собрали для Нади простые украинцы, часть мы срочно одолжили. Через три дня дочка была уже с двумя ногами.
— Не с двумя ногами, а на двух ногах! — поправляет маму Надя. — Я в первый же день встала и, сцепив зубы, пошла. Мой протезист был просто в шоке — в его практике это первый случай, когда пациент ходит сразу после протезирования. Вадим очень чуткий и душевный человек. Он сказал, чтобы мы не платили за реабилитацию, а начал учить меня всему сам: как сидеть, стоять, распределять вес. Я была счастлива. Визу нам продлили еще на месяц. Я каждый день ходила сама на все большие расстояния. Даже начала выходить на улицу. А восьмого ноября мне сделали операцию по пластике поврежденного нерва на правой ноге, и пришлось снова сесть в коляску или опираться на ходунки: ногу нужно беречь.
— Раз вам согласились сделать операцию, значит, президент все-таки перечислил клинике деньги?
— Нет. После многочисленных просьб его фонд погасил лишь четверть долга — 26 тысяч долларов из 106 тысяч. Оплатили лишь нашу съемную квартиру и реабилитацию после первых операций в клинике «Элиша». А пластику нерва мне делали в «Ихилове» в Тель-Авиве. И оплатило ее правительство Израиля! Пожалели меня, понимая, что иначе я на всю жизнь могу остаться в инвалидной коляске. А те восемьдесят тысяч долларов, которые мы должны «Хореву» за ряд операций на ногах и офтальмологическую операцию, до сих пор никто клинике не вернул.
— Надя, люди, пережившие тяжелые травмы, ранения, автокатастрофы, говорят, что эти испытания были им нужны. Кому-то — чтобы уверовать в Бога, другим — чтобы переоценить свою жизнь…
— Я задавала себе тысячу таких вопросов. За что мне это? Почему именно я? А если бы меня предупредили об опасности? А если бы я успела отбросить пакет рукой, а не отодвинуть ногой? Как жить дальше? Но такие вопросы без ответа погружают в отчаяние и депрессию, поэтому стараюсь если и говорить об этом, то только с юмором. А на вопрос, зачем мне это, ответ нашла: чтобы я стала сильнее. И еще, чтобы узнала, что ни Бог, ни люди не оставят в беде. За эти четыре месяца меня поддержали те, с кем я даже не была знакома. А вот некоторые друзья отвернулись. Очень много для нас в Израиле сделали волонтеры, переселенцы из Украины, которые объединились еще во время Майдана и теперь помогают нашей армии и раненым бойцам АТО. Чтобы скрасить нашу жизнь в месяцы ожидания и бездействия, ребята возили нас по святым местам. Храм Гроба Господня, Голгофа, Стена Плача, Назарет, Иордан, Мертвое море… Я тогда еще не могла ходить, и волонтеры носили меня по церквям на руках!
Я многое переосмыслила. Поняла, что нельзя себя обделять, ущемлять, экономить на себе. Иногда нужно и побаловать себя, любимую. Вот, заказала себе «айфон», о котором давно мечтала. Правда, не новый, бэушный — он дешевле. А вообще у меня грандиозные планы. Когда-нибудь у меня будут новые протезы, под каблук. И я пройдусь по родному Львову в легком длинном платье и туфлях на шпильке. Еще мечтаю вырастить своего сына хорошим, умным и смелым мужчиной. Специально для этого отдала его не в спецшколу (Даниил родился с детским церебральным параличом. — Авт.), а в «крутую» школу с углубленным изучением немецкого языка. Хотя внешне Даня практически не отличается от сверстников (у него одна ручка едва заметно короче другой), одноклассники поначалу дразнили его, обзывали, толкали, били. Мне было невыносимо больно за сына, но я не бегала жаловаться на обидчиков, а учила его защищаться самому. Теперь Даниил вырос и не дает себя в обиду. Ему даже стало нравиться в школе. Я очень скучала по нему эти месяцы. А он, оказывается, боялся со мной встретиться. Боялся увидеть маму без ноги, искалеченную, больную. А посмотрел, что я такая же, стараюсь ходить, улыбаюсь — и успокоился.
— Надя, чем думаете заниматься, когда закончите лечение?
— Хочу вернуться на работу в полицию. И стать полковником. Знаете, в Израиле людям на протезах даже группу инвалидности не дают. Страховка покрывает все их лечение и ежегодную замену и подгонку протезов. Есть полицейские, следователи и даже сотрудники уголовного розыска на двух (!) протезах ног. Я бы тоже хотела, никого не прося о помощи, побежать на кухню, сварить что-нибудь, поесть и умчаться на работу… И это уже могло произойти! Но, увы, наше правительство заботится о своих гражданах совсем не так, как израильское…
— Наверное, насмотревшись на тамошнюю медицину и социальную защиту вам захотелось остаться там…
— Даже мысли такой не допускала. Я восхищаюсь жителями и правительством Израиля. Но многое мне совершенно не подходит. Жара, например. Местные деликатесы и национальные блюда не воспринимаю. Да и вообще, я люблю свой дом. И никогда никуда из Украины не уеду.
10729
P. S. В ближайшее время Наде предстоит операция по восстановлению кишечника. Позже, когда культя на ее ноге окончательно усохнет, девушке нужно будет частично менять протез. На все это нужны деньги.Если кто-то из читателей готов помочь Надежде Андрухив, деньги можно перечислить на карточку ее мамы Дидыч Ирины Даниловны. «Аваль Банк» 4149 5300 3993 6968.
Читайте нас у Facebook
