Сергей Горбатюк: "Работа не будет останавливаться, пока не раскроем убийства Жизневского, Нигояна и Сеника"
Прошло два года с тех пор, как на Майдане начались массовые расстрелы, в результате которых погибли 78 человек, в том числе 67 — от огнестрельных ранений. Пожалуй, в Украине нет следователя, который знает о происходившем тогда на улицах и в кабинетах страны лучше, чем Сергей Горбатюк, ответивший на вопросы наших читателей.
*Руководитель Управления спецрасследований Генпрокуратуры Сергей Горбатюк и главный редактор «ФАКТОВ» Александр Швец во время прямой линии. Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
— Добрый день. Даниил из Киева звонит. Год назад политолог Кость Бондаренко в интервью сказал, что есть видео с Майдана, на котором один депутат ходит со снайперской винтовкой. Видели ли вы это видео? И второе: в «ФАКТАХ» за 12 февраля есть интервью с героем АТО, который раньше служил в «Беркуте», но ушел оттуда в 2013 году. Он говорит, что его сослуживцы на Майдане были без оружия и 11 из них увезли с ранениями, двоих — с огнестрельными.
— Мы расследуем все события и незаконные действия, происходившие во время протестных акций на Майдане. Следствие уже установило гибель 13 правоохранителей, еще 205 получили огнестрельные ранения. Факт обнаружения оружия в машине и в руках у народного депутата действительно имел место 18 февраля. Тогда задержали автомобиль, сопровождаемый на то время оппозиционным политиком Пашинским. Оружие, которое было у него, изъято. Эксперты установили, что из той винтовки не стреляли. У нее специфический калибр — меньше обычного. И ни одного потерпевшего от таких пуль не было — ни среди силовиков, ни среди протестующих.
Кроме названных мной 218 правоохранителей, признаны потерпевшими еще более 400.
А вообще за время Майдана пострадали более 900 силовиков.
— Установили, кто именно стрелял в правоохранителей?
— Подозрений предъявлять мы не можем, потому что 22 февраля 2014 года Верховная Рада приняла Закон «Об амнистии» — и все случаи применения оружия, даже убийства силовиков, подпали под амнистию.
— Но стрелявшие идентифицированы?
— Работаем и над этим. Потому что нельзя кого-то обвинять, не восстановив ход событий. Мы должны четко видеть, как они развивались. Ведь есть все основания считать, что многие протестующие, особенно 18 февраля в Мариинском парке и позже — во время штурма Майдана, могли действовать в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости, что исключает уголовную ответственность за причинение телесных повреждений или убийства тех, кто нападал. Но надо установить, применялось ли оружие и без такой необходимости.
Мы вызывали на допрос, например, человека, который написал в «Фейсбуке», что отправил на тот свет нескольких «беркутовцев». Но он отказался свидетельствовать. Хотя если уверен в своей правоте, то чего бояться?
— Подтвердился ли факт, что 20 февраля первых «беркутовцев» убили до начала невыборочной стрельбы по протестующим, до 9 часов утра?
— Да, 20 февраля первые выстрелы звучали с 5.30 до 9 часов утра. За это время погибли трое правоохранителей, которые находились на Майдане со стороны стелы. Еще около 30 получили огнестрельные ранения. И на протяжении всего этого времени командиры сообщали начальству, что по ним стреляют и просили дать приказ отойти. Но его не последовало, по версии следствия, начальство умышленно держало бойцов, чтобы получить максимальное количество жертв среди них. А после этого появилась «черная рота» киевского «Беркута» и начала стрелять.
— Известно, откуда велась стрельба?
— Из здания консерватории и с баррикады, которая выходила на Крещатик, в сторону Европейской площади. Мы рассматриваем версию, что это могла быть провокация.
— Добрый день. Я — Константин Александрович, полковник Военно-воздушных сил, в армии служил 38 лет, четыре раза воевал. Чувствую, что вы — настоящий человек и правильно все понимаете, но совершаете стратегическую ошибку. Все время повторяют, что надо вот этих найти, посадить и так далее. В Конституции написано: каждый гражданин должен отвечать за безопасность Родины. Если «Беркуту» дали задание стрелять, они должны были эту задачу выполнить.
— Расследуя эти преступления, мы руководствуемся не чьими-то указаниями, а законом. Если установлено, что лицо превысило служебные полномочия, действовало вопреки нормативным документам и, выполняя явно незаконный приказ, совершило убийство — то мы его привлекаем. Ведь исполнение приказа не является индульгенцией для совершения преступлений. Каждый работник правоохранительных органов должен четко понимать разницу между преступлением и исполнением законного приказа.
— Осенью вы вызывали на допросы членов партии «Свобода» в связи с тем, что они снимали номер в гостинице «Украина», из окна которого якобы стреляли по майдановцам. Что они рассказали?
— Это была абсолютно логичная проверка в ходе следствия, вызвавшая бурю возмущения и обвинений в том, что мы, не закончив расследование убийств протестующих, уже преследуем активистов. Но журналист Би-би-си действительно сказал, что видел открытое окно и показал это на видео. Видео самой стрельбы нет. Допрошенные подтвердили, что тот номер числился за ними, но с 9 утра их там не было.
— Сергей Викторович, здравствуйте. Это Александр из Киева. Вы производите впечатление человека, который не просто глубоко вник в подробности этой трагедии, но пропустил ее через себя. Можете назвать, что вас по-человечески потрясло больше всего?
— Деятельность правоохранительных органов и реакция на это прокуратуры, органа, где я работал. У меня появились желание и силы с этим разобраться, расследовать события, привлечь виновных, чтобы такая во многом преступная деятельность правоохранительных органов больше не повторилась, и таким образом восстановить определенную справедливость. А качественные результаты расследования дадут понимание, что правоохранительная система меняется и очищается.
— Это Леонид Иванович из Хмельницкого. Скажите, пожалуйста, вы нашли «русский след» в преступлениях на Майдане?
— Единственное, что сейчас можно сказать: участие россиян было. Вопрос только в том, к чему привело это участие и как повлияло на ход событий. Но данных об их снайперах на текущий момент нет. Приезжали генералы ФСБ, чиновники высокого ранга — в декабре, в январе и в феврале, в том числе и 20 февраля. Однако в этот день самолет с российской делегацией во главе с Сурковым (помощник Путина) приземлился в 19 часов, уже после расстрелов. Мы допросили сопровождавших их лиц, они рассказали, что россиян проинформировали о событиях на Майдане, хотя, о чем конкретно они говорили с руководством государства достоверно неизвестно.
— Вас беспокоит Алиса Игоревна из Киева. Скажите, пожалуйста, вы расследовали роль снайперов СБУ в расстрелах на Майдане?
— 20 февраля сотрудники спецподразделения «Альфа» со снайперским оружием заняли позиции на здании Кабмина. На основе судебно-медицинской экспертизы, видеозаписи, следственных экспериментов с участием судебного медика и баллистика можно сделать вывод, что из тех секторов, которые занимали «альфовцы», спецподразделение ГУБОП «Сокол», а также (на крыше Администрации президента) снайперы Управления госохраны, по предварительным данным, не стреляли. Сотрудники упомянутых подразделений дали показания, что выполняли задачу по выявлению тех, кто ведет снайперский огонь, и их ликвидации. Но фактов работы снайперов они не выявили, поэтому оружие не применяли. «Альфа» еще участвовала в штурме Майдана с 18 на 19-е, а около 200 сотрудников подразделения через крышу проникли в Дом профсоюзов. У них были автоматы Калашникова, но оружие «альфовцы» не применяли. Там выявили двух погибших, причину их смерти не установили из-за обугливания, но на телах нет пулевых или ножевых ранений.
Перед «альфовцами» поставили задачу в рамках антитеррористической операции зайти и очистить Дом профсоюзов. В связи с этим мы привлекаем к уголовной ответственности руководство СБУ и МВД, потому что оснований для АТО не было и форма, в которой она проводилась, была явно незаконной. Руководство СБУ и непосредственно бывший начальник Службы безопасности в Киеве и Киевской области арестован, обвинительный акт относительно него направлен в суд. Но он утверждает, что АТО не было, зная, что все документы уничтожены.
Как известно, глава СБУ Якименко официально объявил о начале АТО 19 февраля. А мы утверждаем, что операция началась 18 февраля и была связана с событиями в Мариинском парке, раздачей охотничьих патронов работникам правоохранительных органов, общей координацией их действий с «титушками». Первые выстрелы в силовиков сделаны 18 февраля в 14 часов в Мариинском парке. А до этого уже были и убитые, и масса огнестрельных ранений у протестующих. По нашей версии, логика руководства была такой: максимально применять насилие к протестующим, спровоцировав их на ответное насилие и получив жертвы (тогда было убито три правоохранителя), чтобы создать основания для объявления АТО и штурма Майдана в ночь с 18 на 19-е.
— Вы знаете, кто мог убить майдановцев Сергея Нигояна, Михаила Жизневского, Романа Сеника?
— Нет, к сожалению. Согласно экспертизам, установлено, что стрелять могли с близкого расстояния — до трех метров. Так случилось, что момент выстрелов в погибших не зафиксирован. Есть версии, которые отрабатываем, но до реальных подозреваемых пока не дошли.
— Добрый день, это Анатолий Петрович из Борисполя. Адвокаты погибших не раз говорили, что МВД препятствует расследованию, потому что своих не сдают, а программа защиты свидетелей не работает. И бывший «беркутовец», который хочет и мог бы дать показания против коллег, не делает этого из-за возможных преследований.
— Практически вся правоохранительная система, особенно в Киеве, была задействована в подавлении протестных акций — в той или иной степени. Одни совершали преступления, а другие — те или иные противоправные действия. Условно говоря, одни нажимали курок, а другие исправно подавали патроны. И, конечно, большинство этих задействованных понимают, что если дадут показания — это стопроцентное основание для увольнения. Поэтому мы имеем проблему. Ни один «беркутовец» добровольно не дал правдивых, на наш взгляд, показаний: «Не видел, не слышал, не знаю»… Как по мне, в правоохранительных органах такие люди работать не должны.
Мы видим, что большинство руководителей среднего звена в том же киевском «Беркуте» остались и после революции. И они всех настраивали на коллективную ответственность — дескать, мы единое подразделение, должны своих поддерживать, ни в коем случае не сдавать. Сам по себе факт того, что после всех изменений в стране мы, расследуя важное производство, вынуждены засекречивать отдельных работников правоохранительных органов, которые просто дают правдивые показания, выглядит определенным нонсенсом.
— Это Сергей из Тернополя. В одной из публикаций читал, что 20 февраля журналисты «Лайф ньюс» (это установили по их переговорам) работали на Институтской, в трех метрах от места, где погибло сразу много людей. Журналисты не скрывались, не прятались, знали заранее, что начнут стрелять. Вот это их участие как-то исследовано?
— Те журналисты в Украине больше не объявлялись. По крайней мере, в то время, когда мы начали проводить расследование. А официально получить информацию от Генпрокуратуры РФ по запросу от нашей прокуратуры не смогли. Потому что в последнее время нет никакого сотрудничества. Вообще.
— Многие видели фото обезглавленного 18 февраля 2014 года человека — его несли по Институтской. Уже установлено, как это было?
— Когда эксперты изучили видео, то установили, что голова у раненого на месте. Просто она была обвязана бинтом, а куртка поднялась до такого уровня, что все увидели то, что увидели.
— Сергей Викторович, как вы это все выдерживаете — столько видя и чувствуя?
— Спорт и, в частности, футбол. Начиная с 1996 года, когда пришел в прокуратуру Харьковского района Киева, 20 лет подряд по вторникам мы играем в футбол. Именно так снимаю стресс, потому что я там позволяю себе кричать и даже материться. Физически тяжело, но на душе легче становится.
— Здравствуйте. Это Елена Владимировна из Киева. У вас же не заберут эти все дела с 1 марта, как в прессе писали?
— Пока ситуация такая, что если не отсрочат вступление закона в силу, с 1 марта мы можем ничего не делать как не имеющие полномочий следователи прокуратуры. Потому что закон о Государственном бюро расследований (ГБР) начинает работать с 1 марта, и, соответственно, мы свои полномочия теряем. То есть орган еще не будет создан, а мы уже не сможем работать. Остался фактически один сессионный день для законодательного урегулирования вопроса, но проект документа даже не зарегистрирован. Так что это действительно беда будет, преступление, по моему мнению. У нас есть арестованные и так далее, а мы не сможем ничего делать…
Наше предложение — отсрочить начало действия закона о ГБР, а мы за это время сами подготовим законопроект, который действительно создаст мощный работающий орган.
— Сколько вам нужно времени, чтобы завершить расследование?
— В принципе, основная работа проведена. По событиям
Прямую линию подготовили
Ирина ДЕСЯТНИКОВА, Александра КИБКАЛО, «ФАКТЫ»
Читайте нас у Facebook
