Людмила Трошечкина: "Став жертвами аферы, мы с 11-летней дочкой оказались в своей квартире на птичьих правах"
«ФАКТЫ» уже не раз писали о том, как Людмила Трошечкина и ее 11-летняя дочка стали жертвами невероятной судебной коллизии, в результате которой жизнь их маленькой семьи оказалась на грани катастрофы.
— Сейчас я больше всего боюсь, что у меня заберут Сонечку, — в очередной раз придя в редакцию, сказала 47-летняя киевлянка Людмила Трошечкина. — К нам в квартиру недавно приходила комиссия из службы по делам детей Святошинского района. Посмотрели, как мы живем, составили акт. В документе указали, что условия жизни не подходят для содержания ребенка. Мол, нет ни воды, ни газа… Это правда. Сейчас наша однокомнатная квартира больше похожа на тюрьму: придя домой, мы с дочкой пробираемся в комнату и не смеем даже высунуть носа в коридор, не говоря уже о кухне. Моемся водой, которую приносим в бутылях из уличного бювета. Получается двадцать литров в день на двоих. Готовим, кипятим чай на электроплитке. Вот поэтому мне и предложили забрать Сонечку в интернат — «пока жилищные условия не станут приемлемыми». Только как это сделать, и сами не знают…
«Мужчина заявил, что спать будет с нами в комнате. А комната-то одна!»
Несколько лет назад Людмила была вынуждена продать хорошую квартиру на Нивках, доставшуюся ей от родителей. На такой шаг женщину подтолкнула беда: заболев онкологией, после операции и длительного лечения она оказалась должна родным и знакомым солидную сумму.
— Чтобы вернуть долги, я решила продать двухкомнатную квартиру, приобретя взамен однокомнатную. В агентстве недвижимости подыскали хороший, как мне тогда казалось, вариант — просторную однокомнатную квартиру на Борщаговке, рядом с лесом, — рассказывает Людмила Трошечкина. — Разница в цене позволяла решить все финансовые проблемы. Однокомнатную квартиру показывала женщина среднего возраста, представившаяся Аленой Жураковской. Как потом оказалось, это была бывшая владелица жилья, но она об этом не сказала. Женщина пояснила, что продает квартиру, принадлежащую ее тете, чтобы оплатить лечение больного сына. Продать хочет побыстрее, поэтому немного уступает. Мне это было понятно как никому. Мы договорились о сделке.
Сходив в жэк, я убедилась, что в квартире никто не прописан. Откуда мне было знать, что эта квартира в течение нескольких лет была предметом судебного спора, а арест на нее был снят всего за десять дней до продажи? Я доверилась сотрудникам агентства и нотариусу, которые уверяли, что документы в полном порядке.
Квартира была куплена на имя дочери Сони (которой тогда было шесть лет), поскольку по требованию опекунского совета несовершеннолетний ребенок при покупке должен получить не меньше метров жилой площади, чем имел в предыдущей квартире. Людмилу такой вариант вполне устраивал и по личным соображениям.
Два года мать с дочкой жили спокойно. Девочка пошла в школу, мама после долгой болезни наконец устроилась на работу с более-менее хорошей зарплатой.
*Эта фотография была сделана два года назад, когда новый «жилец» еще пускал Людмилу с Сонечкой на кухню. Сейчас женщина готовит еду на электроплитке и носит воду из бювета. Фото автора
— И вдруг совершенно неожиданно получила повестку в суд — как ответчица по делу о признании договора о купле-продаже квартиры недействительным, — продолжает Людмила. — Была уверена, что это недоразумение: квартиру ведь я купила на законных основаниях, при участии опекунского совета. Да и владелица квартиры — та самая тетя — была в здравом уме и твердой памяти, ее муж дал согласие на совершение сделки. Я пришла в суд, принесла документы. Судья выслушал меня и сказал, что решение по делу вынесет позже. Спустя две недели я получила на руки это судебное решение. Прочитав его, просто ахнула!
В решении суда было указано, что квартира признается собственностью прежних владельцев. Судья постановил вселить Олега Жураковского в принадлежащую ему половину жилья, а Трошечкиной предписал «не препятствовать ему в пользовании квартирой». Позже выяснилось, каким образом прежним хозяевам удалось вновь завладеть квартирой, купленной ими во время совместной супружеской жизни. После развода Жураковские не сумели поделить жилье по-хорошему и в дело вмешался отец Алены. В суде он доказал, что квартира была куплена на его средства. Добившись удовлетворения иска об отчуждении квартиры у разведенного семейства, новый хозяин тут же перепродал ее своей сестре, которая, в свою очередь, выступила в роли продавца по отношению к одинокой матери с ребенком. Позднее суд признал решение об отчуждении квартиры неправомерным. Однако слов о том, что сделка купли-продажи признается недействительной, в судебном решении не было. Ситуация, в которую попала Людмила Трошечкина с дочкой, оказалась невероятно странной. С одной стороны, по решению суда владельцами квартиры были бывшие супруги Жураковские. С другой же, согласно договору купли-продажи, который не был отменен, хозяйкой жилья оставалась Соня Трошечкина. На одну квартиру трое законных хозяев. Впрочем, на вселение претендовал только мужчина.
— Мы с Соней возвращались из школы, он ждал нас на лавочке у подъезда, — разводит руками Людмила. — Заявил без обиняков: «Руководствуясь высокоморальным решением суда, теперь я буду жить с вами!» По-хозяйски зашел в квартиру, заявив, что спать будет в комнате, потому что на кухне ему некомфортно. А комната-то одна! Он занял подростковую кроватку. Дочка перебралась ко мне на диван.
Олег сделал себе ключи от квартиры, приходил и уходил, когда хотел. До ночи громко разговаривал по телефону, шумно плескался в ванной, готовил себе на плите, пользовался моей посудой. Каждый раз после того, как он выходил из ванной, я вымывала все до блеска, чтобы Соня могла ею воспользоваться. Не понимала: ну как суд мог вселить чужого мужчину в квартиру к маленькому ребенку? Вдруг он болен чем-то заразным?!
Людмиле пришлось бросить работу, поскольку дочка боялась находиться дома наедине с чужим человеком. Доходы семьи, и без того небольшие, резко сократились. Проводив дочку в школу, женщина бежала по инстанциям — к адвокатам, в милицию, прокуратуру. Она понимала, что в любой момент может остаться без жилья, а потом и без ребенка. Но в районных и городских органах по защите прав детей, куда женщина обращалась за помощью, только разводили руками: мол, при живых родителях, если их не лишили родительских прав, такими проблемами не занимаются.
— Судья поступил незаконно, вселив в квартиру, где проживает ребенок, постороннего мужчину, — считает адвокат Эдита Опрышко. — Жилищное законодательство четко регулирует, что даже брат и сестра старше 11 лет не должны проживать в одной комнате. А тут взрослый мужчина, возможно, нездоровый… Судья, вынесший такое решение, абсолютно не учел интересов ребенка.
В адвокатской конторе, куда обратилась Людмила, были уверены, что женщина стала жертвой типичной мошеннической схемы, когда в результате череды перепродаж последним звеном становится беззащитный человек, которого легко обмануть. Он-то и оказывается на улице. Иначе почему бывший владелец квартиры «вспомнил» о своей жилплощади только спустя два года? В результате нескольких лет полицейско-прокурорских мытарств адвокатам удалось добиться открытия уголовного дела по факту мошенничества, но вялое расследование пока ни к чему не привело.
Впрочем, сразу после вселения 45-летний Олег Жураковский не отказался побеседовать с корреспондентом «ФАКТОВ». Тогда он утверждал, что сам оказался жертвой аферы. Мол, стал бомжом по милости тестя, ночевал в машине, летом — в парке на скамеечке, иногда — у друзей. «Понимаю, что маме с дочкой неудобно жить в одной комнате со мной. Ночью раскрылся — а в трех метрах ребенок… — говорил он. — Но поймите и меня! Хочется устроить личную жизнь, а тут посторонняя женщина».
— Ситуация усугублялась постепенно, — стараясь сдерживаться, Людмила потихоньку вытирает слезы. — Он сразу хотел спать с нами в одной комнате, но мне все же удалось «выселить» постороннего мужчину на кухню. Однажды, разговаривая с дочкой, ущипнул ее за ногу. Я устроила скандал, выкинула из детской кровати все его вещи в коридор и сказала, что больше ночевать в нашей комнате не будет. Он страшно возмутился. Ушел, хлопнув дверью, и вернулся с участковым, который провел со мной профилактическую беседу: дескать, нет у меня права «препятствовать владельцу в пользовании квартирой». Милиционер успокоился только тогда, когда я показала ему договор купли-продажи, по которому владельцем является Соня. На следующий день сотрудники милиции пришли еще раз, но, прочитав документы, только пожали плечами: разбирайтесь сами, где кому спать.
Олег принес на кухню железную кровать. Но, видя, что я стараюсь защитить права ребенка, обращаюсь в правоохранительные органы и к журналистам, обозлился. Прямым текстом сказал, что мы сами будем вынуждены съехать.
«Он привел сюда свою пожилую мать и брата. У обоих справки переселенцев»
С тех пор жизнь женщины и девочки превратилась в настоящий коммунальный ад.
— Сначала я еще могла готовить на кухне еду, — продолжает Людмила. — Уносила кастрюльку в комнату, где мы кушали. Потом Олег поставил на кухне бронированную дверь, больше мы туда ходить не можем. Раньше иногда пускал нас повесить белье на балкон, теперь не разрешает. По его заявлению газовщики перекрыли в квартире газ, плиту он выволок в коридор. На трубы в ванной навесил железные ящики с замками — открывает воду только тогда, когда ему самому нужно. Мы с дочкой оказались в своей квартире на птичьих правах. Но, видя, что мы продолжаем терпеть (а нам ведь деваться некуда!), он предпринял «дополнительные меры».
В конце января, когда мы с дочкой утром шли в школу, какие-то незнакомые люди подстерегли нас у входа. Силой удерживая в коридоре, принялись выбрасывать из комнаты наши вещи и мебель. Я пыталась сопротивляться, и меня избили. Соседи вызвали полицию. Хотя, зная наши постоянные проблемы, правоохранители уже не хотят приезжать. Правда, приехали. Олег объяснил, что хочет вселить на принадлежащую ему жилплощадь свою пожилую мать и брата. Полицейские пожали плечами: «Пожалуйста, только без рукоприкладства!» Так что пока нас с Соней оставили в комнате, но внесли еще большую кровать. На ней спит бабушка, а брат — на кухне. У обоих справки переселенцев.
Вначале отношения с пожилой женщиной еще как-то складывались. 80-летняя бабушка рассказала, как пряталась от обстрелов. Соня говорила: «Мне ее так жалко». Когда кушали, старались угостить старушку, приносили по ее просьбе продукты из магазина. Но потом она объявила: «Я свою задачу знаю!» И началось: выспавшись днем, она не спит ночи напролет. Разговаривает сама с собой, поет песни, смеется. Стала воровать еду из нашего холодильника. Потом стала… мочиться на пол в коридоре. Думаю, не по старости, а назло. Вонь стоит ужасная, мне волей-неволей приходится за ней убирать. Олег с братом к себе на кухню пускают редко. В комнату хотят поставить еще одну кровать, чтобы положить там кого-нибудь.
После первых публикаций в «ФАКТАХ» в прокуратуре Киева заверили, что будут бороться за защиту интересов матери и ребенка. Заместитель начальника службы по делам детей Киевской горгосадминистрации Алексей Наймук назвал ситуацию исключительной и пообещал поддержку в судебных заседаниях. Однако прошло три года, а воз и ныне там. В полиции в рамках уголовного дела даже не допросили пенсионерку, продававшую квартиру. А чиновницы КГГА не могут помочь ничем, кроме предложения забрать ребенка в интернат. В службе по делам детей «ФАКТАМ» так и сказали: «Решение суда вселить Жураковского в квартиру законное. Хотя мы и понимаем, что это афера. Но ничем больше помочь Трошечкиной не можем».
— Разлуки с дочкой я не вынесу, она единственное, что у меня осталось, — качает головой Людмила. — Я борюсь за себя и за дочку из последних сил. Никак не могу попасть на прием к мэру столицы Виталию Кличко. Может, он чем-нибудь помог бы?
— Люда, вы так похудели за последнее время.
— Да уж, — кивнула она. — Вешу 44 килограмма при росте 156 сантиметров. Как ни парадоксально, я начинаю себя чувствовать постоянно в чем-то виноватой. Мы живем на грани нищеты. Иногда друзья помогают с продуктами и одеждой, двоюродная сестра пускает к себе — отдохнуть и искупаться. Пенсию по инвалидности я больше не получаю, на работу устроиться не могу — сторожу дочку. После школы сижу с ней дома, если надо выйти, идем вместе. Последнее время Соня без конца болеет…
4255Для тех, кто хочет помочь маме с дочкой, «ФАКТЫ» сообщают номер карточки Людмилы Трошечкиной в «ПриватБанке»: 5168 7425 0028 7333.
А может быть, и вовсе произойдет чудо: кто-нибудь из богатых людей расщедрится и подарит им пусть и маленькую, но квартиру.
Читайте нас у Facebook
