"Дочь, поклянись оформить свидетельство о моей смерти в Украине, а не в "ДНР"
По понятным причинам мы не можем назвать ни настоящее имя собеседницы, ни ее возраст, ни город, где она живет. Сообщим лишь, что по профессии она учитель. Женщина очень боится попасть «на подвал» (так называют пыточные «МГБ» недореспублики). Общались мы по скайпу, поскольку разговоры по телефону, как ей кажется, могут прослушивать местные «чекисты».
— Лена, не буду скрывать, что мы с тобой знакомы давно и что ты от своих проукранских взглядов не отреклась ни разу.
— И не собираюсь. Как говорится, не дождетесь.
— Но ведь тебя могут сдать.
— Легко. Но пока Бог миловал, поскольку на рожон не лезу. Знаешь, когда читала про 1937-й год, про то, с каким иной раз рвением советские люди строчили доносы друг на друга, не верилось, что такой массовый психоз вообще возможен. Теперь здесь то же самое: «стучат» на «предателей Донбасса» (к ним относятся даже те, кто просто сомневается в успехе проекта «Новороссия») и клеймят их позором. Самое гадкое, что делают это не какие-то «активисты», которых мы в президиумах теперь видим, а рядовые обыватели — сотрудники, соседи, знакомые, попутчики в транспорте
Наш директор, едва услышав хоть одну фразу против «линии партии», мгновенно звонит «куда надо». Когда коллега предложила не брать малышей из младших классов на митинг, поскольку шел холодный дождь, он тут же просигналил «чекистам»: во вверенном ему коллективе саботаж. Потом приходил представитель «органов» и беседовал с ней.
— О чем?
— Те, с кем хоть однажды провели «профилактику» (это может быть разговор на рабочем месте — «чекисты» не ленятся прийти, или приглашение в «контору», или задержание — от нескольких часов до нескольких месяцев) никогда потом ни о чем не рассказывают. Никому. Очень близкий друг моего мужа ни слова не проронил о пребывании на «подвалах». Если сейчас во время застолья говорим о чем-то «крамольном», выходит на балкон, чтобы даже не слышать. Человека сломали.
Думаю, и директора нашей школы в страхе держат. Вроде умный мужик был. Весной 2014-го на педсоветах призывал нас не ходить на «референдум», беседовать с родителями детей, возмущался, что избирательный участок охраняли пьяные «ополченцы». Казалось, свой в доску. Не скажу, что быстро «перекрасился». Но уже той осенью его риторика стала совсем иной. Сейчас это «дыровский активист». Он мне напоминает этакого отличника-выскочку. Служит начальству верой и правдой.
Припугнуть тут умеют мастерски. Муж моей знакомой ехал из Полтавы в Донецк к матери. На блокпосту «ДНР» устроили шмон. Обнаружили у него «самиздат» — «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына. В 80-е его отец сам перепечатывал этот роман. Это их семейная реликвия, мама попросила привезти. Придрались: «Правосек, на выход!» Отвели в какую-то будку, обыскали так, как зэков с этапа обыскивают. Говорит, чуть заикой не стал.
Им же «укрДРГ» и «правосеки» под каждым кустом мерещатся. Кругом враги! Недавно классный руководитель моей дочери (она в другой школе учится) заявила, что в «Молодой республике» (эту так называемую общественную организацию очень опекает «председатель народного совета «ДНР» Пушилин, а движение «Донецкая республика» возглавляет Захарченко) «все засланы из Украины или агенты ЦРУ». Дети в шоке. Им же внушают, что Захарченко и Пушилин — «братья навек». А тут такое. Кого слушать, кому верить? Юное поколение убеждают: «ДНР» спасет только Россия.
Мы постоянно ходим на какие-то встречи с заезжими российскими писателями и артистами. При этом всякий раз составляют списки, где указывают номера паспортов, домашние адреса, сведения о членах семьи (особая графа — есть ли родственники в Украине), вносят нас в какие-то базы данных. Чтобы каждый знал: он полностью засвечен. Следовательно, в Украину ему — зась. Все — от «мэра» до нашего директора — твердят, что там каждого ждет как минимум тюрьма.
Украиной тут пугают постоянно. Двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю во всех теленовостях вопли о «киевской хунте»: по-русски нельзя разговаривать даже в магазинах, счета за коммуналку зашкаливают, в парламенте черт-те что.
— Ну про коммуналку и парламент возразить нечего.
— Они это так смакуют! Каждый кадр потасовки, каждую реплику. Киселев с Соловьевым отдыхают.
— Ты как-то обмолвилась, что тоже вступила в движение «Донецкая республика». А если бы отказалась?
— Ждешь ответа типа «ты сейчас со мной не разговаривала бы»? Нет, до «мер воздействия» не дошло. Просто не смогла бы работать. Поверь, здесь умеют создать невыносимые условия. Так что вариантов не было.
Расскажу одну историю. Пожилая медсестра категорически отказалась писать заявление о вступлении в эту организацию. Ни заведующий отделением, ни главврач не уговорили. Примчался руководитель городской ячейки (токсичный клинический идиот, не способный связать два слова), заскочил в манипуляционную (в куртке и в ботинках — плевать, ему все можно) и сказал: «Или пишешь заяву, или я тебя сейчас башкой о стенку оформлю». В 90-е в их отделении нередко местные бандиты после разборок раны залечивали. Говорит, это ангелы по сравнению с юным упырем.
Его задача сегодня — чтобы сто процентов сотрудников в каждой школе, детском саду, ЖЭКе были «охвачены». Вроде за это ему квартиру в Донецке пообещали. Потому рвет подметки на ходу.
— И что делают участники этого движения?
— Ходим на митинги (нас называют «подставками для флажков») да на собрания. На советских нудных партхозактивах, если кто их помнит, мы тихонько сидели в задних рядах и читали или в «крестики-нолики» да «балду» играли. Сейчас такое равносильно самоубийству.
В «республике» разработали программу «Политпросвет»: каждую неделю везде — от «горисполкома» до школ — должны проходить политчасы. Садится «жертва» (поручают готовиться по очереди) и долго вслух — с выражением! — читает газеты или методички из Донецка. Основные темы: где побывал «дорогой Александр Владимирович Захарченко» и что изрек и как страшно жить «на Украине».
— Слышала, что сейчас в каждой конторе пишут какое-то неимоверное количество бумаг.
— Это ужас. Ты бы видела эти пухлые папки, эти кипы макулатуры на столе у директора. Не дай Бог на какой-то пунктик директивы сверху не отреагировать. Замучаешься потом объяснительные писать. Строчим отчеты сутками.
Раньше я без проблем согласовывала любые рабочие вопросы с управлением образования в Донецке. Теперь же нам категорически запрещено звонить туда самим. Чтобы что-то спросить или уточнить, нужно сначала обратиться к директору школы, тот, если считает, что есть необходимость, разрешает связаться с районо, и только после их «одобрямса» можно позвонить.
— Теперь более приземленная тема. Скажи, на рынках и в магазинах много украинских продуктов?
— Полно, хотя официально ввоз украинских товаров запрещен. Только для своих нужд можешь что-то привезти. Если довезешь.
— То есть?
— Запросто могут переполовинить на «дыровских» блокпостах. У меня не раз забирали колбасу и шоколадки: «С защитниками Родины делиться надо».
За украинскими продуктами тут гоняются, ведь они намного вкуснее и качественнее, чем российские и даже белорусские. Все плюются от «Made in Russia». Их товары залеживаются на полках. На рынках только и слышно: «А это у вас украинское? А где купить?» В некоторых ларьках, если убрать украинские товары, останутся лишь хлеб да суррогатная водка.
Ассортимент почти как до войны. Не знаю, какими словами это прокомментировать. Перечислю навскидку: «Артемовское шампанское», сок «Садочок», «Житомирськi ласощi», шоколадки «Рошен», «Свiточ» и «Корона», кетчупы и майонезы «Чумак» и «Верес», минералки «Моршинская», «Миргородская», пиво «Оболонь» и «Чернiгiвське», сыры «Шостка», «Наш молочник», «Весела корiвка», «Комо». У нас все ездят на один рынок, где продают колбасу из Львовской (!) области. Полно и бытовой химии. Короче, есть все вплоть до туалетной бумаги. Говорят, что товары попадают сюда через территорию России. Не верю.
— Если пройти по улицам, насколько изменилась жизнь? Я о внешних проявлениях.
— В центре Донецка, Макеевки, любого другого города — не особенно. Вроде все как прежде, если не обращать внимания на людей в камуфляже да на сепаратисткую символику и билборды о процветании «республики». А вот на окраинах жуть.
Недавно друзья возили свекра в Энергодар — погостить. Дед — стойкий убежденный коммунист, из-за «ДНР» аж до хрипоты спорил с сыном и невесткой. Ни разу не выезжал «на кляту Україну». Когда вернулся домой, сказал лишь одну фразу: «В каком же аду мы живем».
— Среди твоих знакомых есть «ополченцы»?
— Увы, есть. Все служат исключительно ради денег (у нас же тотальная безработица) или из страха оказаться «на подвалах».
К 18-летнему внуку моей сотрудницы пришли из «военкомата»: «Не вздумай прятаться, все равно найдем». Пригрозили, что на блокпостах есть его данные, то есть через «границу» не выпустят. Родни у них нигде нет. Подписал контракт. Бабушка адекватная. Хотя он заверяет, что по украинским бойцам не стреляет, ей от этого не легче. Если сбежит, будут преследовать. Тут полно объявлений о розыске «дезертиров».
— Много «добровольцев», убитых или искалеченных на войне?
— Много. Часто вижу каких-то типа волонтеров — жалостно клянчат в транспорте, возле храмов и супермаркетов на новые руки или ноги боевикам. Как говорит один блогер: «Лучше быть голодным, но с обеими руками, чем в камуфляже царем жизни, но недолго».
Местные жители — это пушечное мясо. Большинство на передовой — те, кому задолжали за службу в «армии». Если убьют, то долги платить не надо. Или командир еще будет долго проводить по ведомости как живого, потом сам все получит.
— Как живут старики?
— Те, кто получает две пенсии — «республиканскую» и украинскую, — вполне сносно. Теперь только и говорят о повышении пенсий в Украине. Особенно рады бабки, оравшие «Путин, приди и спаси», и шахтеры — у них и так были неплохие пенсии, сейчас стали еще больше.
— Сколько твоя мама получает?
— 3000 рублей (около 1380 гривен. — Авт.), это на 400 рублей больше «дээнэровской» минималки. В прошлом году за отопление квартиры платила 1200 рублей. Плюс квартплата, вода, газ и так далее.
— А субсидии?
— О чем ты говоришь! Мы и слово это давно забыли.
Лекарства безумно дорогие. У знакомой астма. Ей жизненно необходим один препарат. В Украине он стоит 350—400 гривен, у нас — 1800 рублей, это почти 850 гривен.
— Так вроде ж Захарченко хвастал, что на пять процентов поднял пенсии…
— …и ни в чем себе не отказывайте. У самого Захарченко, кстати, официальная зарплата 350 тысяч рублей, то есть свыше 160 тысяч гривен. А сколько он имеет на «дерибане» и «отжатых» объектах!
— Слышала, что недавно в «ДНР» зарплаты бюджетникам почему-то урезали. Это правда?
— О «мэрии» и остальных организациях не скажу, так как не знаю. Но педагогам — да. За сентябрь я получила на полторы тысячи рублей меньше, чем обычно. Объяснение бухгалтерии — для лохов. Мол, маленький фонд зарплаты. Никто же не знает, из чего сейчас бюджет города и «республики» складывается. Откуда берется доходная часть? Вразумительных объяснений нет.
Десять из восемнадцати шахт «республики» закрыты. На тех, которые еще действуют, людей отправляют в бесплатные отпуска. Углем забиты все склады. Его девать некуда.
Мы регулярно получаем письма из «столицы республики» с требованием жесточайшей экономии всех ресурсов. Знаешь, на чем экономят? Недавно почти наполовину сократили питание детей в детских садах. Порции стали намного меньше.
Еще один нюанс. Предприниматели раньше выезжали в Россию за товаром. Сейчас многие жалуются, что им стали жестко отказывать: «Вы же Украина? Езжайте туда и там отоваривайтесь». Как сказал один знакомый бизнесмен: «Нас там пинают все кому не лень».
Производства никакого нет. Недавно на один завод, который три года ничего не выпускает, позвонили с телеканала «Оплот»: «Нам нужно показать в сюжете, что предприятие живет». Им говорят, что нет смысла приезжать, показывать нечего. В ответ: «Сделайте вид, что вы работаете». Такая же ситуация была еще на одной фабрике в Донецке. Друзья нашей семьи рассказали, что приехали телевизионщики, начальство велело нескольким рабочим (их вызвали из дома) встать у станков. Картинка готова.
— Говорите о политике на работе?
— Стараемся эти темы вообще не обсуждать. Хотя уверена в тех, с кем бок о бок много лет. У нас разные взгляды, но они меня не сдадут. Директор не в счет.
А вот у мужа на работе в прошлом году появились явно засланные казачки. Стараются рассуждать о «республике» и смотрят на реакцию, все вынюхивают, высматривают, подслушивают.
— Скажи, ты надеешься на возвращение Украины?
— Я сейчас очень радикализировалась. Не могу однозначно ответить. Мало поводов для оптимизма. Надеюсь на авось. Они тут столько всего наворотили… К тому же у меня ощущение, что Украина отталкивает от себя Донбасс. А России он вообще не нужен. Людей банально обманули. Это не республика, не государство, а бутафория и балаган.
Бесследно это все не пройдет. Мозги тут промыли всем. Недавно у моего сына-одиннадцатиклассника возникла проблема. Будет поступать, естественно, в украинский вуз. Как учить историю Украины? Еле-еле через знакомых, через какие-то пароли и явки нашла телефон преподавателя одного из вузов Донецка, она до войны вела этот предмет. Позвонила ей. Очень долго слушала, что нет такой страны и такого народа. И это говорила доцент!
— Почему так боятся реинтеграции Донбасса?
— Ситуация здесь все хуже и хуже. Никто никому не верит. Да, до «ваты» дошло, что при Украине им жилось лучше. Но практически у каждого кто-то из близких работает в «госструктурах». Это уже «зрада», однозначно. Вот и опасаются, что с возвращением украинской власти начнутся репрессии, что их поставят к стенке.
Скажи, как мне объяснить вступление в эту «Донецкую республику»? Какие привести аргументы? Вот так всех и повязали. Даже те, кто были ярыми «новороссами», теперь локти кусают. Но говорят, что назад возврата нет.
Обстановку нагнетают постоянно. В школах велели регулярно проводить учения по эвакуации детей и персонала при возможном артобстреле. Мол, ВСУ вот-вот пойдут в наступление (мы об этом слышим уже четвертый год). Недавно захожу в учительскую, а математичка плачет: «Скоро снова начнется. „Укры“ опять стрелять в нас будут». Доказывать, что «прилетало» только от «дыровских» вояк, бесполезно.
С другой стороны, пришла к выводу, что людям надоело бояться. Недавно в маршрутке бабулька в шляпке сказала: «Придет время, и Путин за все ответит». Раньше ее вышвырнули бы из салона. Сейчас все промолчали. Даже водитель, а они тут все сплошь с «колорадскими» ленточками.
Моя мама чисто русская, из Сибири. «ДНР» ненавидит. Однажды в очереди в собесе заявила, что «нечего было России лезть сюда». И возражений не услышала. Она недавно потребовала: «Поклянись, что свидетельство о смерти ты мне оформишь в Украине».
Кто бы мне раньше сказал, что наша абсолютно русскоязычная бабушка станет с удовольствием читать газеты на украинском языке? Сын ей недавно привез из Киева внушительную пачку.
— Через блокпосты? С ума сойти!
— Он вообще отчаянный. Как-то нашел на улице явно не фабричного производства украинский флажок (может, уронил кто-то). Поднял его, оглянулся и помахал им во все стороны. Принес домой. Я в ужасе: «А вдруг это была подстава?» Его же могли снимать на камеру. Несколько недель вздрагивали от звонка в дверь.
Кстати, сын состоит в закрытой группе в соцсетях для абитуриентов украинских вузов с оккупированных территорий. Обнаружил там очень много знакомых детей из нашего города. Люди не афишируют свои взгляды. Но связывают будущее детей с Украиной.
Расскажу еще об одном эпизоде. Недавно на рынке знакомый продавец говорит: «А у мене сьогоднi день народження». Я ему в ответ: «Вiтаю. Чого ж у таке свято на роботi?» А он: «Дуже дякую за вашу чисту українську мову».
Подытоживая, скажу, что у меня давно стойкое ощущение, что смотрю сюрреалистический фильм: странный сюжет, безмозглые тупые герои, массовка уровня сельской самодеятельности и дешевые драные декорации. Спасибо «русскому миру» за это «кино».
5275Читайте нас у Facebook
