Ровно год назад ушел из жизни Владислав Иванович Щербина. Прекрасный Мастер. Скульптор. Фарфорист. К нему как-то не очень подходят такие несколько бездушные слова, характеризующие уровень профессионального величия известного человека, как выдающийся, заслуженный, легендарный. Хотя все эти понятия в полной мере, конечно же, соответствуют уровню того, что он успел сделать за свою долгую 90-летнюю жизнь. Наверное, ему больше подходит одно всем понятное и всеобъемлющее слово — народный.

Он действительно был народным. Не по званию, а, скорее, по призванию. Высоких званий Владиславу Ивановичу не присваивали. Не то, что не заслужил. Таких по-настоящему достойных высоких званий и государственных наград в огромном Советском Союзе было не больше десятка фарфористов. И звания имели все. Кроме Щербины. Он, видите ли, проштрафился в юности. И знаете, чем? Угоном в нацистскую Германию.

В 16 лет парня погрузили в вагон и вместе с тысячами таких же, как он, подневольных парней и девчат, угнали пахать на оккупантов. В интервью «Фактам» он рассказывал, что однажды побывал в аду. И ад тот был немецким городом Бременом, в который их привезли. Город только что был разгромлен американской и английской авиацией. От него не осталось почти ничего. И в этом аду украинскому парню пришлось провести долгих два года. Именно там он начал рисовать. Угольком по старой бумаге. И французский скульптор, тоже подневольный рабочий в Бременском порту, однажды увидев рисунки мальчишки из далекой Украины, сказал: «О тебе узнает вся Европа…»

Вся Европа узнала о Владиславе Щербине, популярном в Советском Союзе создателе фарфоровых работ, через много лет. Он к тому времени успел уже поработать на многих фарфоровых предприятиях — в Городнице, Барановке, на Киевском заводе (где, кстати, и была создана сегодняшняя фигурка). Его фарфоровые творения выпускались в СССР миллионными тиражами, их можно было встретить в любом городе, в любой квартире.

Но были еще и особенные, близкие его сердцу работы, создаваемые штучно. Он их берег — одни дарил близким людям, другие отдавал в музеи. На его выставки люди ходили, не задумываясь. Уходили — восторженно отзываясь. На последней юбилейной выставке работ Владислава Ивановича в национальном музее народного и декоративного творчества, проходившей в Лавре незадолго до смерти Мастера, мне с младшенькой нашей Анечкой посчастливилось познакомиться с ним. Немало работ Владислава Ивановича хранятся в нашей коллекции. И, я очень надеюсь, будут представлены в нашем музее.

В начале жизни Щербине пришлось побывать в аду. На протяжении многих лет он пребывал в раю. Ведь, как порой любил признаваться, каждый свой час, проведенный в мастерской, считал пребыванием в раю, где нередко ощущал, как руками его водили высшие силы… Он и сейчас в раю. Теперь уже навсегда. И словно оттуда посылает нам знаки — через хранящиеся у нас свои произведения, неизменно светлые и добрые.

Сегодняшним именинникам позвольте по традиции пожелать добра и счастья. Как всегда, искренне ваш.