«Я казнила себя все эти годы, оставив Сережу в роддоме. Но теперь не жалею о своем решении»
Десять лет назад врачи одного из луганских роддомов узнали, что родильница хочет оставить ребенка. На этом настаивала ее родня. Боясь, что женщина совершит непоправимое, медсестры и санитарки взяли под руки еще не оправившуюся после кесарева сечения женщину и отвели ее в детскую палату. «Мой мальчик спал, — вспоминает Лариса. — Сердце рвалось на части. Но на тот момент я почти уже решила, что не буду его забирать домой… «
«Делайте все, но чтобы ребенок был жив!»
- Первого ребенка, девочку, я родила в 19 лет, в гражданском браке, — рассказывает Лариса. — Дочка родилась слабенькой. На следующий день врачи сказали, что она умерла: не раскрылись легкие. Мне показали мертвое тельце. Это случилось первого мая. Вокруг люди веселились, а я лежала в палате, отвернувшись к стенке, и рыдала. Я очень долго не могла смотреть на детей. Увижу, как мама несет ребенка, и у меня сразу слезы на глаза наворачиваются… До сих пор тяжело вспоминать…
Через два года забеременела опять. К тому времени мы с гражданским мужем жили уже порознь: я не сошлась характером с его мамой. Тем не менее муж тайком от мамы прибегал ко мне на свидания. Когда он узнал, что у нас будет ребенок, обрадовался. Только на следующий день пришел и сказал: «А моя мама сказала: «Может, она этого ребенка нагуляла?» Меня это шокировало, и я порвала с этим человеком. Но о ребенке так мечтала, что решила рожать.
— Вам пришлось растить сына одной?
— Поначалу да. В тот момент я работала на кондитерской фабрике: трудилась на тарном складе, на пилораме. Но шла перестройка, начались сокращения, и вскоре даже такой тяжелой работы я лишилась. Пришлось идти реализатором на рынок. За гроши работала на жаре, на морозе. Вскоре опять вышла замуж. Сын Женя стал сразу называть моего мужа Петю (имя изменено. — Авт.) папой. Вроде бы поначалу были и любовь, и чувства. Но Петя стал пить. С шабашек (муж был первоклассным сварщиком) он возвращался в стельку пьяным. Правда, меня не обижал. Придет пьяный, скажет: «Малая, я прийшов», ложится и спит. Петя все больше спивался, и я никак не могла на него повлиять. Были мысли от него уйти, но отец мужа перед смертью попросил: «Не бросай Петра, без тебя он пропадет… «
Я почувствовала, что жду ребенка. Когда у меня было уже шесть месяцев беременности, Петя ушел в такой запой, что мне пришлось переехать с сыном на съемную квартиру. Однажды муж заявился ко мне на квартиру выяснять отношения. Я перенервничала. Начались преждевременные роды. Когда меня забрали в роддом, положение было настолько тяжелым, что врачи сказали: «Или мать, или ребенок».
Тогда я вспомнила о своей умершей девочке. Смерть еще одного ребенка я бы не перенесла. Сказала: «Делайте все, но чтобы ребенок был жив!.. «
«Петя объявил, что Сережа умер, и даже отметил с дружками «девять дней»
— Врачи спасли моего сына, — продолжает Лариса. — Я его родила с помощью кесарева сечения. Но меня никто не спешил поздравлять. Моя мама прислала записку в роддом: «Если хочешь, чтобы мы с тобой общались, оставляй этого ребенка в роддоме».
— Почему она так написала?
— Мама невзлюбила Петра за пьянство и не хотела, чтобы я рожала от него. Считала, что с таким мужем мы не сможем поставить двоих детей на ноги. Был конец девяностых. Безработица. Инфляция. Своего жилья нет. Мама говорила: «Забирать ребенка из больницы, чтобы он умер от голода? Ты хотя бы одного ребенка подними!» Со стороны мужа тоже пришли родственники: «Ты знаешь, мы тут посидели, подумали: может, ты этого ребенка оставишь в роддоме?.. «
Сам Петя прислал два яблока и записку, в которой пожаловался, что у него нет денег на лекарства для меня. Позже сказал: «Лариса, если ты откажешься от ребенка, я тебе буду помогать. Если нет, я тебя оставлю. Как хочешь, так и живи… «
— Что же вы решили?
— Я решила… умереть. Когда поняла, что мои дети никому не нужны. Сына, которого назвала Сережей, мне не приносили: я была в тяжелом состоянии, лежала после операции 27 дней. И к лучшему, что я его не видела. Так легче было уйти из жизни. Перестала есть, пила только воду и кефир. Испугавшись, что я умру, моя сестра привела моего старшего сына Женю, которому было семь лет, в больницу. Он сказал: «Мамочка, не умирай! Мне без тебя очень тяжело… «И я стала приходить в себя.
Когда выписывалась из роддома, сказала врачам, что приду за сыном, когда восстановлю свои украденные накануне документы. Но дома опять заболела. А когда пришла в себя, решила за ребенком не возвращаться… Вскоре меня разыскал участковый. Принес какую-то бумагу. Я ее подписала не читая. Боялась читать. Позже догадалась: это был отказ от ребенка.
Платить за съемную квартиру было нечем. И я решила вернуться к Петру: у того хотя бы было свое жилье. Одна я просто не выжила бы.
— Как вы объяснили родным и знакомым, куда делся ребенок?
— Еще когда лежала в роддоме, муж, чтобы избежать лишних объяснений и иметь повод выпить, объявил знакомым, что наш малыш… умер. И даже с дружками отметил «девять дней». Вернувшись, я не стала никому ничего объяснять. На душе было тяжело. Я возненавидела себя, возненавидела мужа. Между тем приходилось молчать. Потому что уйти было некуда. Петр пил уже беспробудно. Ему ничего не было нужно.
— Вы пытались искать Сережу?
— Нет. У меня была одна мысль: забыть! Ведь, если бы я стала его разыскивать, сердце мое не выдержало бы и я забрала бы сына. Но я боялась этого — его даже нечем было кормить…
«Трехлетний мальчишка напоминал раненого птенца»
— Когда американские усыновители Камилла и Джефф приехали в дом ребенка в Лотиково в Луганской области, трехлетний Сережа, сын Ларисы, напоминал раненого птенца, — вспоминает доверенное лицо приемных родителей Сережи Георгий Фортуньев. — Он сидел, безучастно опустив головку. Был очень вялый. Мальчик не ходил и совсем не говорил. Приемная мама поначалу даже испугалась: смогут ли они вылечить такого больного ребенка? Но приемный папа стал настаивать: берем этого светловолосого малыша, и все тут!
Начали оформлять документы на усыновление. Имя Сережа решили оставить в прошлом, и мальчика назвали Джошуа Натан. Джошуа означало Господь — Спаситель, а Натан — дар Господа. Потом оказалось: детдомовский ребенок не столько болен, сколько просто запущен. И, когда его привезли в Америку, мальчик расцвел. Через три месяца приемные родители прислали фотографию: богатырь! Писали, что мальчик бегает без остановки, болтает без умолку. Семь лет мы переписывались с родителями Джошуа. И вдруг они захотели увидеть Ларису. «Я постоянно думаю о биологической матери Джошуа… — обращалась ко мне Камилла. — Вдруг она в бедственном положении, сидит на паперти и просит милостыню? Эта картина не дает мне спокойно жить… Не можешь ли ты, Георгий, найти эту женщину и порадовать ее, каким хорошим растет ее сын. И познакомить нашу семью с нею?»
С такой просьбой я сталкивался впервые: как правило, американцы не горят желанием знакомиться с биологическими родителями детей. Ведь они видят либо пьяниц, либо погрязших в нищете людей, которые начинают выпрашивать у них деньги, спекулируя собственным ребенком. Тем не менее я разыскал Ларису и написал ей. К счастью, она оказалась другой.
В письмах я обнаружил искреннюю, эмоциональную и несколько инфантильную женщину, которая изо всех сил пыталась выжить, ни на кого не надеясь. Она работала рабочей на заводе: таскала тяжести. Меняла профессии, пытаясь найти хороший заработок, чтобы дать образование старшему сыну. Ее сын тоже не сидел сложа руки. Пошел в вечернюю школу, устроился на работу… Лариса была рада узнать, что скоро встретится с сыном, которого не видела десять лет.
Камилла и Джефф хотели познакомить Джошуа и с его биологическим отцом. Приемные родители пытались загодя, в письмах, подружиться с мужем Ларисы Петром, объяснить, каким хотят вырастить приемного сына.
«Дорогой Петр! — писал Джефф. — Джошуа не прекращает нас удивлять. Он отличный ученик, любит спорт. У него заботливое сердце. Однажды я видел фильм, герой которого сказал: «Каждый человек умирает, но далеко не каждый действительно живет». Моя цель состоит в том, чтобы Джошуа действительно жил. Я хочу, чтобы он жил увлеченно, со страстью. С оптимистической уверенностью, что все последующие дни смогут наполнить его идеалы реальным содержанием. Я хочу научить его, что смысл жизни не в приобретательстве, а в умении отдавать себя другим. Иначе говоря, любить и быть любимым…
Благодаря вам, Петр, у меня появилась возможность приобрести опыт отцовства, и я признателен вам за это навсегда. Я хотел бы встретиться с вами персонально, пожать вам руку и поблагодарить за подарок, который вы сделали миру… «
— Но, когда Джошуа с приемными родителями прибыли из Америки в Луганск, Петр лежал дома пьяный, с разбитым лицом, — вспоминает Лариса. — Ни с Джошуа, ни с Джеффом знакомить его было невозможно… А когда Петя проспался, он ушел и не ночевал дома несколько дней. Ему было очень неловко. Он так и не решился взглянуть в глаза своему сыну…
«Обещаю, что буду любить Джошуа за нас обеих», — пишет Ларисе приемная мать
- От усыновленных детей в Америке не скрывают правды, — продолжает моя собеседница. — Поэтому Джошуа, сойдя с поезда на перроне в Луганске, обнял меня и сказал: «Мама!» Потом он прижался к приемной маме Камилле и засмеялся: «Две мамы!» Мой сын быстро подружился со своим сводным братом Женей. То и дело обнимал меня, говоря: «Мама, ай лав ю!» Чувствовала, что его никто не учил так делать, все шло от его маленького доброго сердца… Была поражена, как деликатно приемные родители все объяснили Джошуа, что, приехав в Луганск, он не чувствовал дискомфорта и не страдал.
— А вы страдали?
— Сложный вопрос. Физически я ощущала, что это мой ребенок, я его родила. Но, видя, как он счастлив, какое прекрасное будущее у него открывается, была рада, что у него другая, достойная жизнь. Если бы у моего старшего сына Жени были такие возможности! У него в детстве была масса талантов, их можно было развивать, но из-за того, что у меня не было денег на художественную и музыкальную школы, на разные кружки, старший сын не смог в полной мере реализовать эти таланты. И, зная, как много он потерял из-за этого, я радовалась, что Джошуа не потеряет ни единого шанса…
— И все же не казнили себя, что бросили сына?
— Казнила себя все эти годы. То пыталась забыть, то рисовала картины одна ужаснее другой, как мой ребенок мучается в детдоме. Но теперь не жалею, что оставила ребенка в роддоме. Какая бы жизнь его здесь ждала? Что бы он видел каждый день? Пьяного отца? Несчастного брата, который делил бы с ним кусок хлеба? Нет, я не хотела бы ничего менять…
— Вам трудно было прощаться с Джошуа?
— Когда мой мальчик уехал, вдруг навалилась пустота. Ведь я его увидела и тут же потеряла. Конечно, была горечь от этой потери…
Ларисе повезло: Камилла позаботилась даже о том, чтобы родная мать не ощущала ни вины, ни горечи. Вскоре после отъезда она прислала Ларисе из Америки письмо.
«Дорогая Лариса! — писала приемная мама. — Я хочу, чтобы ты знала, что я плакала вместе с тобой над твоим вынужденным решением оставить мальчика тогда, десять лет назад. Хочу также, чтобы ты знала о моем уважении к твоему вынужденному трагическому решению. Даже не зная тебя раньше, я все эти годы находила тебе место в моих молитвах. Я просила умиротворения для твоей души в таком трудном решении.
Я надеюсь, что, увидев Джошуа, ты не будешь больше страдать из-за своего решения, даже глубоко переживая случившееся. Потому что ты стала частью чуда, о котором я так сильно молилась. Трудно описать словами чувство усыновительницы такого ребенка — это особая привилегия. Мое сердце трепещет от радости, что Джошуа мой сын. Я хочу, чтобы ты знала, какой ласковый и любящий этот ребенок. Он удивительный! Господь не дал мне возможности родить собственного ребенка, но дал мне такого, лучше которого я не могла себе и вообразить!
Сейчас, когда мы нашли тебя, знай, что ты навсегда в моих мыслях. И когда я слышу удары моего сердца, я думаю о тебе и обещаю, что буду любить Джошуа за нас обеих. Дорогая Лариса, не хватит самых лучших слов, чтобы в достаточной мере выразить нашу благодарность за невероятный подарок, которым ты милостиво одарила нас. Пусть не будет и дня, когда бы ты не смогла пройти с высоко поднятой головой, думая о принятом тобою решении. Твоя жертва в полной мере вознаграждена благодатью!
Мы с Джеффом любим этого мальчика больше жизни. Ты сделала нас такими счастливыми! Твой выбор сделал счастливыми многие семьи! Вслед за нами 13 семей из нашего городка приняли решение усыновить детей из Украины. Тринадцать! Как много! Они оказали помощь многим детским домам и сиротам в вашей стране! Спасибо, спасибо, спасибо! Обнимаю тебя и посылаю чувство глубокой любви! Всегда твоя, Камилла».
— Когда я узнал финал этой истории, был поражен и долго думал о двойственной природе вещей, — говорит Георгий Фортуньев. — То, что казалось для ребенка, брошенного мамой, злом, обернулось для него благом. То, что наши люди сочли бы недопустимым грехопадением, в Америке восприняли с пониманием. На родине Ларису осуждают. Ведь у нас считают: лопни, но тяни! А в Америке молятся за спасение ее души и благодарят за подаренную возможность обрести сына.
Откровенно говоря, до сих пор не знаю, кто прав?..
P. S. Неделю назад в Луганске умер Петр, биологический отец Джошуа. Своего ребенка он ни разу так и не увидел… Приемные родители Джошуа Камилла и Джефф сейчас в России — усыновляют еще четверых малышей. Лариса пошла учиться на бухгалтерские курсы. Георгий Фортуньев, с чьей помощью иностранцы усыновили 80 украинских детей, о чем «ФАКТЫ» рассказывали, написал сценарий об этой удивительной истории. Киностудия «Кищвнаукфчльм» собирается создать полнометражный фильм о судьбе Джошуа и особенностях иностранного усыновления.
В киевской галерее «Камера» по улице Прорезной, 22 со 2 по 19 июня пройдет фотовыставка Георгия Фортуньева «Це я, мамо!.. «Ее цель — привлечь внимание общественности к проблемам сиротства в Украине.
9722Читайте нас у Facebook
