По крещатику бежали окровавленные люди, санитары развозили раненых киевлян на телегах и в экипажах по госпиталям и больницам
В жизни Киева были события, оставившие черную метку в памяти горожан. Многие киевляне помнят о Куреневской трагедии, случившейся в 1962 году. А вот до войны вспоминали о другой катастрофе, связанной со взрывом артиллерийских складов на Лысой горе 6 июня 1918 года. В этот день над городом стояло огромное, в полнеба, облако из пепла, огня и пыли, раздавались страшные взрывы, кругом все грохотало и ревело…
«Взрывная волна играючись вынесла массивные двери Киевского университета»
«Грохот был настолько силен, — писал в романе «Белая гвардия» Михаил Булгаков, — что многие форточки открывались сами собой, и все стекла дрогнули… Вскоре узнали, откуда пришел звук. Он явился с Лысой Горы за Городом, над самим Днепром, где помещались гигантские склады снарядов и пороху. На Лысой Горе произошел взрыв».
Такого в Киеве еще никогда не было. Поэт Николай Ушаков вспоминал, что, дойдя до противоположного края города, взрывная волна без труда, играючись, «вынесла массивные двери Киевского университета» и покатилась дальше.
Другой литератор, Дмитрий Донцов, оказался несколько ближе к месту происшествия. Он заведовал пресс-центром (бюро переводов), располагавшимся на Крещатике, и в момент взрыва, а это было около 10 часов утра, находился на работе.
«Было 15 сильных детонаций, — пишет Дмитрий Донцов. — Стекла окон в бюро, которые выходили на Крещатик, все вылетели. Меня и секретарей едва не сбило с ног, когда мы, подбежав к окнам, смотрели вниз на улицу, усеянную битым стеклом. Тут и там лежали, вероятно сбитые с ног воздушной волной, люди. Все из бюро бросились вниз, в подвалы, где просидели около получаса. В ушах трещало от грохота, с некоторыми дамами случилась истерика».
Еще ближе к месту взрыва находился в то утро сам гетман Скоропадский. Он жил тогда в (сейчас уже не существующем) генерал-губернаторском дворце на Шелковичной улице. Проснувшись, Павел Петрович собрался принять ванну. Слуга помогал барину одеться, чтобы он мог в подобающем виде проследовать по залам дворца. И в это время послышался шум и звон разбитых оконных стекол. С потолка посыпалась штукатурка. Опытный слуга, бывший фронтовой денщик, хорошо знавший, что следует делать во время обстрела, чтобы спасти хозяйские вещички, взволнованно зашептал: «Пан гетман, одевайтесь скорее, а я уложу вещи. Это бросают бомбы в нижний этаж, вероятно, и сюда сейчас попадет!»
Пораженный призывом слуги к бегству, гетман направился к дежурному офицеру, чтобы узнать, что, собственно, происходит в доме, но выбраться из спальни оказалось не так-то просто.
«Когда я подошел к двери, — вспоминал Павел Скоропадский, — раздался второй взрыв; дверь с треском распахнулась и ударила меня в голову. Я вышел в столовую и тут встретил полковника (начальника охраны. — Авт. ) Аркаса. «В чем дело?» — спрашиваю. — «Не знаю, ваша ясновельможность». В это время взрывы начали повторяться со страшной силой, и все это перешло в какой-то рев».
… В 1970-х годах, копаясь в архиве семьи киевских потомственных артиллеристов, я выудил из кучи старых альбомов умело отпечатанную фотографию зверинецкого взрыва. «Вот оно, — думал я, — доказательство, что этот взрыв — диверсия белых офицеров. Они взрывали, знали время и хорошо подготовились к фотосъемке!» Так я считал, пока не узнал, что существует несколько таких фотографий, снятых с разных точек, а одна из них была даже воспроизведена в том же 1918 году на страницах иллюстрированного журнала «Око», издававшегося в Берлине…
Очевидно, в то утро на дворе стояла безветренная погода. Образовавшиеся при взрывах тучи дыма не расползались по небу, но громоздились друг на друге в виде огромной горы, нависающей над городом. В очертаниях этой махины можно было увидеть нечто подобное тому, что много лет спустя стали называть «атомным грибом». Сходство очевидное. Только, в отличие от тонконогого «атомного гриба», зверинецкое небесное чудище имело толстое, массивное основание.
Казалось, что взрыв выворотил из земли в небо всю Лысую гору и она повисла над Киевом как знак беды и погибели. Это был зримый образ смерти, поднявшийся над городом в полный рост. На Зверинце (историческая местность на территории Печерского района столицы) погибли тогда около 200 человек и более тысячи были ранены. Свыше 10 тысяч жителей остались без крова.
По неофициальной версии, взрыв на складах был делом рук большевиков
Говорят, после взрыва в Хиросиме толпы изуродованных людей устремились в уцелевшие кварталы города. Нечто подобное творилось 6 июня 1918 года и в Киеве. На улицах Печерска, а потом и на Крещатике, можно было видеть бегущих окровавленных людей, других вели санитары или развозили по госпиталям и больницам на телегах и экипажах.
Первую помощь населению оказали юнкера Инженерного училища, располагавшегося на краю крепости над Старонаводницкой дорогой. Они свозили пострадавших в свои помещения. Сюда прибыл гетман с премьер-министром. «Картина нам представилась действительно ужасная, — писал Скоропадский, — площадь Зверинца, застроенная небольшими домиками, представляла сплошной пожар, причем в разных местах не переставали раздаваться взрывы».
Официальная версия гласила, что причиной катастрофы стало небрежное хранение на старых артиллерийских складах на Лысой горе взрывчатых веществ. В частности, большого количества динамита. Сначала произошло самовозгорание ракет, а потом от детонации начали взрываться партии снарядов. «Неофициальная версия, — добавляет гетман, — это дело рук большевиков».
Шестого июня погибли также несколько немецких солдат, стоявших на часах у складов. Хоронили их с почестями, как героев. Потом на протяжении нескольких дней предавали земле погибших горожан.
Еще во время взрывов гетман приказал разослать телеграммы во все большие города о закупках стекла для киевских домов. Зверинец в расчеты гетмана не входил. Возобновление жилой застройки здесь не предполагалось. Давно утратившую значение Киевскую крепость решено было упразднить, а все ее обширные владения отдать под строительство первого в истории Киева правительственного центра.
«Я поручил рассмотреть в раде министров вопрос относительно ликвидации существующей Киевской крепости и составления плана новой части города на месте Зверинца, — писал гетман в своих «Воспоминаниях». — При этом предполагалось воспользоваться всеми данными западного и современного опыта для построения города по последнему слову искусства, поскольку теперь центром правительственной жизни Украины должен был быть Киев, и нужно было иметь много казенных строений для высших правительственных учреждений».
В беседе с председателем комиссии по устройству в Киеве Украинской академии наук профессором Владимиром Вернадским его ясновельможность пан гетман обещал ученым, что там же, на Зверинце, «будет отведена достаточная площадь для возведения зданий для Академии наук и университета». На огромном плато над Выдубицким монастырем предполагалось создать (по инициативе профессора Фомина) обширный Ботанический сад Академии наук.
Совет министров охотно откликнулся на призыв гетмана. Речь шла о деле исторического значения, о начинании, способном изменить облик Киева. Подготовительную работу поручили инженеру Чубинскому (вероятно, родственнику главы Государственного cената — профессора Чубинского). В июле 1918 года началась разработка плана застройки под руководством министра путей сообщения, опытного инженера Бориса Бутенко. Было создано Главное управление по застройке.
О строительстве «гетманской столицы» на Зверинце знал тогда весь город. Идея Скоропадского киевлянам нравилась. Они видели в его затее символ обновления, идущего на смену разрухе. Поэтому каждая новая власть старалась подстроиться под популярную идею гетмана. Даже красные комиссары, думавшие поначалу обосноваться в Киеве, стремились продемонстрировать свой интерес к планам.
Как только столицу УССР перевели в Харьков, работы по застройке Зверинца приостановились
«В 1919 году, при советской власти, — писал мемуарист, — работа Главного управления по застройке территории Зверинца развернулась еще шире, но, как только столицу УССР перевели в Харьков, она приостановилась».
Очевидно, далее котлованов и закладки двух-трех фундаментов дело тогда не пошло. Запланированные же строения соответствовали возможностям своего времени и особой помпезностью не отличались. А то, что гетман называл «последним словом искусства», для многих его современников означало строительство в духе новой необарочной архитектуры.
Впрочем, вскоре гетмана изгнали. Он бежал в Берлин. От всего прежнего войска у него остался лишь хромой кайзеровский солдат Вильгельм, который ухаживал за его домом и садом. «Я часто видела, — вспоминала дочь гетмана Елена Отт-Скоропадская, — как они за стаканом водки, которую так любил Вильгельм, закусывая луковицей и покуривая, покойно располагались на садовой скамейке. Очевидно, Вильгельм развлекал моего отца воспоминаниями из времен своего пребывания на Украине». Не исключено, что вспоминали они и о взрыве на Зверинце. И каждый думал об этом по-своему. Старому гетману эта часть Киева напоминал о его великой мечте…
Самое удивительное в этой истории то, что идея застройки Зверинца в стиле необарокко пережила самого гетмана и была частично реализована в ином, неведомом ему «социалистическом» Киеве.
Очевидно, после падения Гетманата в архивах сохранялись какие-то чертежи и, когда после Второй мировой войны дело дошло до регулярной застройки Зверинца, новые строители заинтересовались ими. Так возник уникальный микрорайон между улицами Киквидзе, Подвысоцкого, Катерины Билокур и Бастионной. Старый план «гетманской столицы», хотя и частично, но был осуществлен. Как уже говорилось, по этому плану правительственные учреждения должны были переселиться на Зверинец. И, как бы в ответ на это, в прекрасном особняке на Бастионной улице обосновалась Счетная палата Украины. Впрочем, это всего лишь случайное совпадение, не более того.
Автором проекта центрального квартала Зверинца был выдающийся украинский зодчий, главный архитектор города (в 1950-1955 гг. ), создатель лучших фасадов Крещатика Анатолий Добровольський. Поразительно сходство некоторых домов этого микрорайона с известными строениями мастера на улице Алма-Атинской в Дарнице, датируемыми 1953 годом. Такое впечатление, что их возводили по одному типовому проекту. Те же фронтоны, те же порталы, карнизы, такая же планировка.
Новый квартал на Зверинце удался на славу. Его знают многие киевляне. И зимой и летом здесь царит атмосфера уюта и поэтической старины. Не верится, что этим строениям немногим больше 50 лет. Все здания архаичны и чем-то созвучны ансамблям Лавры и Флоровского монастыря.
Но вот в 2006 году на месте зверинецкого квартала решили поставить несколько «монстров» (многоэтажных «доходных домов»). Заповедный киевский уголок спасли его жители. Они организовали общее собрание и проголосовали против варварской реконструкции их микрорайона…
741Читайте нас у Facebook
