«на рентгеновском снимке было видно, что в ноге у меня осталось сломавшееся во время операции сверло. Врачи вытащили его лишь через две недели, а вскоре пришлось удалить и весь протез тазобедренного сустава»
«После лечения в стационаре у мужа обнаружили синегнойную палочку и золотистый стафилококк»
Сейчас Роман практически не ходит. Лишь иногда берет костыли, но и на них передвигаться сложно. Ведь у мужчины нет одного тазобедренного сустава и большого участка кости, а второй сустав разрушен. Его тоже планировали заменить искусственным. Однако теперь операции отодвинулись на неопределенное время. Здоровье подорвано, и надежды на выздоровление почти не осталось.
— Дома у меня воспалился шов на левой ноге, — рассказывает 35-летний житель Запорожья Роман Залозный. — Приходится принимать антибиотики. Только они и помогают. Делать повторную операцию столичные врачи отказываются, пока показатели не придут в норму. Но как избавиться от инфекции в организме? В этом вся сложность. Боюсь, что совсем не смогу передвигаться. А у меня ведь любимая жена, маленькие дети. Так не хочется быть им обузой. Оксана видела все мои страдания, так как долго была со мной в больнице. Многие люди молятся за мое выздоровление. Значит, и мне нельзя опускать руки. Но что делать, пока не знаю.
… Роман рос крепким ребенком. Отец был мастером спорта по борьбе и с ранних лет обучал сына искусству боя. На лето парнишка ездил отдыхать в пионерский лагерь. В одной из таких поездок, когда мальчику исполнилось девять лет, он с друзьями съел несколько порций мороженого и искупался в холодном море.
— Заболел ангиной, — вспоминает мужчина. — Врачи недолечили. Пошли осложнения. В итоге поставили диагноз: ревматоидный артрит. Мама очень переживала, на нервной почве слегла и больше не встала. Папа нас оставил. Старшая сестра вышла замуж, поэтому я, пока был шустрым, ухаживал за мамой один. Артрит проявлялся только иногда — в сырую погоду появлялась скованность в движениях, но все равно я продолжал заниматься спортом, поступил в техникум. Со временем болеть начали кисти рук, колени. Мама чувствовала себя все хуже и вскоре ее не стало. Ко мне переехали жить бабушка с маленькой двоюродной сестренкой. Сложно было финансово. Но я дал себе слово, что от отца зависеть не буду. Техникум пришлось бросить, чтобы зарабатывать деньги на пропитание.
В одну из зим, надеясь хотя бы немного поправить свое материальное положение, Роман повез в Москву на продажу бочки с подсолнечным маслом. Попал в сильный мороз, перемерз, и болезнь начала прогрессировать.
— Лечился в Запорожье, — продолжает собеседник. — Было больно не только ходить, но и стоять. В 1997 году в Институте травматологии и ортопедии мне сделали операцию — заменили два тазобедренных сустава. Я был очень доволен. Но спустя пять лет снова появилась боль в ногах. Обратился к оперировавшему меня Сергею Герасименко. Он сказал, что нужно делать повторное вмешательство — вновь менять оба сустава. К тому времени я уже обзавелся семьей. У нас с Оксаной родились Катенька и Ильюшка. Думал больше о них, а не о себе. И лишь в этом году мне в порядке очереди бесплатно выделили два эндопротеза. Вот и оказался в киевском институте. Надеялся на быстрое выздоровление, а провел на больничной койке четыре месяца — и результат плачевный. Пока был в больнице, доченька мне звонила каждый день. И жене сказала, что ее самая большая мечта — чтобы поскорее приехал папа.
— После неудачной операции у мужа рана не заживала, сочилась, гнила, — говорит жена Романа Оксана Залозная. — Я целый месяц была с ним в больнице. Ни капельницы, ни таблетки не помогали. Когда стало ясно, что ситуация только ухудшается, то лечащий врач сказал о необходимости повторной операции. Сделав рентген, мы увидели на снимке, что в ноге у Ромы инородный предмет. Как выяснилось, в ходе вмешательства у врачей сломалось сверло, но его тогда не вытащили. Нам сказали: ничего страшного в этом нет, иногда и лучшие инструменты бывают с браком. И только через двенадцать дней после операции сверло извлекли.
Правда, это был не последний «сюрприз». После лечения в стационаре у мужа обнаружили синегнойную палочку и золотистый стафилококк. Вначале врачи говорили, что у Романа слабый иммунитет, поэтому он подхватил эту инфекцию. А потом изменили свое мнение и убеждали нас, что он уже приехал на лечение, зараженный инфекцией. Но если синегнойная палочка была, тогда почему же медики согласились делать операцию?
— Я консультировался со знакомыми специалистами из Донецка и Запорожья, — рассказывает Роман. — Все как один говорили: эндопротез надо удалять. Но мой лечащий врач считал, что операция не нужна. А тем временем на послеоперационном шве образовалась гематома и с каждым днем увеличивалась в размерах. Я настоял на повторном вмешательстве, и зараженный сустав был удален. Через пол-тора месяца врачи попросили освободить палату. Это было неожиданно. Меня выписали, порекомендовав лечиться дома. Состояние было тяжелое, сопротивляться не хватало сил, даже когда медсестра взяла мои вещи и просто вынесла в коридор. Почему со мной так поступили, не знаю. Ту ночь спал как на вокзале, обставленный со всех сторон сумками. Кровать стояла на сквозняке рядом с туалетом. Утром все, кто лежал в отделении, интересовались, что произошло. Никто не верил, что меня просто выставили за дверь. Некоторые медсестры мне вслед говорили, что я как бомж здесь поселился и не хочу уходить. Кому же из медиков приятно видеть постоянно перед глазами жертву врачебной ошибки?
«Повторную операцию Роману мы сможем сделать, только если он позволит переливать ему донорскую кровь»
- Наша семья верующая, — говорит Оксана. — Узнав о том, что Рома в больнице, его почти каждый день приходили навещать киевские братья по вере. Поддерживали духовно, морально и материально. Приносили пирожки, фрукты. Дети рисовали разные картинки и подписывали открытки, где желали здоровья и счастья. Писали, чтобы Роман не сдавался, держался и надеялся на лучшее.
Чтобы выяснить, как все произошло, я обратилась к врачам, у которых лечился Роман Залозный.
— Больной очень сложный, — рассказывает главный врач Института травматологии и ортопедии АМН Украины Сергей Герасименко. — Первая операция, которую я провел Роману десять лет назад, была успешной. Тогда мы переливали пациенту обычную кровь, а не кровезаменители (он тогда еще не был прихожанином церкви Свидетелей Иеговы). Но болезнь — ревматоидный артрит — остановить невозможно. Она медленно прогрессирует. А это осложняет выполнение операций.
— Действительно ли во время недавней операции, которую Роману сделали, чтобы заменить изношенный эндопротез новым, в кости сломалось и осталось сверло?
— Специалистам пришлось применять много инструментов, в том числе и сверла. К сожалению, в данном случае одно из них сломалось. Так иногда бывает. Если бы ситуация была стандартной, то вытащить сверло не составило бы труда. Но в связи с тем, что операция проходила с большой кровопотерей и длилась несколько часов, инородное тело решили удалить позже.
— Сергей Иванович, скажите, не могло ли оставшееся сверло вызвать нагноение в ране? Ведь когда через некоторое время после операции у Романа взяли анализы, то обнаружили в его организме синегнойную палочку и стафилококк, которых до этого никто не выявлял…
— Когда через две недели мы в ходе повторного вмешательства извлекли сверло, наступило гнойно-воспалительное осложнение на прооперированном тазобедренном суставе. У пациента была разбалансировка защитных сил организма. Гемоглобин стал в два с половиной раза ниже нормы, активизировались инфекции. Мы действительно обнаружили в крови стафилококк и синегнойную палочку. Но если с синегнойной палочкой нам удалось быстро справиться при помощи антибиотиков, то избавиться от стафилококка Роман не может до сих пор. А это значит, что мы не можем опять идти на риск и проводить очередную операцию по замене сустава. Боимся повторения ситуации.
Если бы нам удалось с самого начала нормализовать все показатели крови, я думаю, что осложнения не развились бы. После удаления сустава, по моему мнению, состояние пациента нормализовалось. Рана зажила. И в удовлетворительном состоянии Роман Залозный был выписан для последующего лечения по месту жительства.
— У Романа сейчас отсутствует левый сустав, и вся опора при ходьбе идет на правую ногу. К чему это может привести?
— Как вам сказать? Операция, конечно, необходима. Но я соглашусь делать ее Роману только при условии, что нормализуются все показатели крови и пациент даст согласие на переливание донорской крови во время хирургического вмешательства, если того потребуют обстоятельства. Пока он от этого решительно отказывается.
— Никакой трагедии не произошло, — утверждает научный сотрудник отделения гнойной кости Института травматологии и ортопедии Александр Линенко. — Эндопротез пришлось удалить, но при любом оперативном лечении есть свои осложнения. Пройдет определенный период времени, пациенту нужно подготовиться и потом идти на следующий этап операции. Вот и вся проблема. А Роман думал, что если приехал на лечение, то это лечение должно быть выполнено сразу и закончиться положительным результатом.
После беседы с лечащими врачами Романа вопросов у меня стало еще больше. Ему не будут проводить дальнейшие манипуляции на суставах, пока он не согласится на переливание крови. Известно, что подобные операции проводить с кровезаменителями опасно для жизни пациента. Я спросила у Романа, согласится ли он на переливание крови. Ответ был отрицательным. Это значит, что в этой больнице на хирургическое вмешательство ему рассчитывать не стоит. В свои 35 лет Роман Залозный остался глубоким инвалидом. Он не сможет устроиться на работу и жить полноценной жизнью. Каким видится будущее этой семьи и где искать виновных? У врачей, к сожалению, на эти вопросы нет ответа.
2423Читайте нас у Facebook
